Тот бой юный Ястреб проиграл. Карагыш так и остался не взятым. И сколько бы ни было бомбежек, музей и могила великого поэта ни от одной не пострадали. Как закончил свои дни Хазбула, Фатима не узнала. А он о ребенке. Они распрощались в приграничном поселке, и каждый пошел своим путем: Хазбула вернулся на старый, а Фима (в ближайшие месяцы Любочка-медсестричка) начала новый. Часть третья Глава 1 Она проснулась раньше солнца. Встала, вышла на балкон, глянула на горы. Они уже подсвечивались оранжевым, но были еще темны. Даже снежные верхушки не бросались в глаза, они сливались с общим фоном. Картинка вырисовывалась мрачная. Навевала ассоциации с Роковой горой, Мордором, тяжким полуфиналом фильма «Властелин Колец». Натка зашла обратно в комнату, заварила себе чаю и, укутавшись пледом, вернулась на балкон. Посветлело. Но не на душе. Приехала к парню, в которого влюбилась сначала заочно, а потом реально, а его задержали как подозреваемого в убийстве. Скоро начнут звонить подруги, которым она рассказала-таки о цели своей поездки. Решила, уже можно, весь все так замечательно! А что оказывается? Все даже хуже, чем она могла себе вообразить. А в ее родных краях уже полноценное утро (плюс два часа), и в Натку полетит шквал вопросов. От невинных до… Одноклассница Катюха, на свадьбах которой она дважды была свидетельницей, точно спросит, был ли секс. Он ее всегда интересовал в первую очередь, поэтому она после очередного развода в поиске третьего мужа. Катька считала, что только супружеский долг заставит мужика доставлять женщине удовольствие регулярно. А с любовниками каши не сваришь! Наташа выпила чаю. Полюбовалась восходом. Точнее, постаралась сделать это. Поняв, что в таком состоянии ее мало что впечатлит, вернулась в спальню, прилегла и смогла уснуть, пусть всего на часок. Разбудил ее стук в дверь. — Кто? — крикнула Натка. — Миша. — Секунду. Она спрыгнула с кровати и бросила быстрый взгляд в зеркало. Все нормально. На ней пристойного вида пижама со штанами, но сверху можно плед накинуть, чтобы не смущать подростка проступающей через майку грудью. Конечно, Натка взяла с собой еще и красивую комбинацию. На тонких бретельках, с разрезами… Но, судя по всему, ей так и не удастся покрасоваться в ней перед Артуром. Она открыла дверь. Пацанчик улыбнулся Натке и сказал: — Идем завтракать. — Хорошо, только переоденусь. — Давай, я в коридоре подожду. Натка стала менять пижамные штаны на джинсы, натягивать лифчик, толстовку. Вспомнила, что повторно не умылась, и ополоснула лицо. Чуть припудрила. Глаза красить не стала. — Тебе Артур не звонил? — донеслось из-за двери. — Нет. А что? — Мне ничего не говорят. Я спрашиваю, только отмахиваются. Как будто я муха. — Его не было в Сети с вечера. Телефон отбирают, когда сажают в СИЗО. — Значит, запрятали в обезьянник все-таки. Натка вышла из номера со словами: — Мы можем только гадать. — Вдруг тебе мой отец что-то скажет? Ты все ж невеста… — Так уж и невеста? — почему-то смутилась она. — Артур так тебя представил. А что, ты бы не пошла за него замуж? — Пока не знаю. — Он завидный холостяк, между прочим. — Поэтому девушки разносят его клуб? — усмехнулась Натка. — Ага. — Мишка сарказма не уловил. Судя по всему, дядя для него был кумиром. Он даже прическу носил похожую. — И Ада за ним до сих пор бегает. Видел я ее вчера, терлась у отеля. — Это бывшая невеста Артура? — Пацан кивнул. — Стройная, черноволосая? — Она вообще-то русая. Была и блондинкой, и рыжей. Помню, даже розовой. Сейчас черненькая, да. Красивая. И не такая дурная, как Дашка. — Он на пару секунд зажал рот рукой. — Ой, про покойников плохо нельзя! — Почему Артур с Адой расстались? — Никто не знает. Она в Питере в больнице лежала, он поехал предложение делать, вернулся уже свободным. Сказал: между нами все. Ада пыталась помириться, но Артура как отрезало. После этого он с Дашкой связался. Но уже давно один. Так что ты в нем не сомневайся, не бабник Артур. У него на тебя серьезные намерения. — Это обнадеживает, — пробормотала Натка. За разговором они спустились в фойе. Там не было ни души. Даже за стойкой регистрации никто не стоял. — Отель вымер? — Постояльцы еще спят. У нас питание включено только в сезон. Так что завтракать будем вдвоем. — Я могла обойтись. — Нет, меня отец тут за главного оставил. И велел о тебе позаботиться. Поэтому я приготовил нам с тобой завтрак. Яичница, бутерброды, фрэш, кофе. Где бы ты хотела поесть? — В беседке, если возможно. — Конечно. Иди, я все принесу. — Давай помогу? — Ты же гостья… — Или будущая жена Артура? — И то правда, — встрепенулся Мишка. — Тогда давай похаваем в кухне? Чтоб не таскаться? — Давай. Яичницу пацан сжег. Бутерброды нарубил. Сок налил из пакета. Но кофе дорогой немецкий аппарат испортить не мог. И все же Натка поела. Парень старался, зачем обижать? Тем более сыр и колбаса вкуса не меняют от того, что грубо нарезаны. А желтки не обуглились. Именно их она любила в яйцах. Наташа хотела спросить, почему в отеле заправляют только мужчины, отец и сын-подросток, как Миша сам заговорил на эту тему: — У нас вообще-то тут татик главная. — Кто? — Бабушка. Но она вне сезона уезжает в Ереван. Там еще ее татик живет. — Бабушка твоей бабушки? — переспросила Наташа. Разве такое возможно? Отцу Артура, старшему из братьев, как минимум пятьдесят. А прародительнице?… — Сто четыре года ей. В стародавние времена рано рожали. Она в пятнадцать, дочь ее в семнадцать. В тридцать два уже бабушка. — Ты знаком с ней? — Да, возили, представляли. — Мишка болтал и наворачивал горелую яичницу. Вот что значит — растущий организм! — Старая татик всех своих внуков, правнуков и праправнуков знает. Чтобы не путаться, имена в книжечку записывает. И каждому из нас вручает по золотой монете. — Старинной? — Ага. Ее отец богатым был, но в революцию отняли все, и только мешок золота он смог спрятать. Он достался дочке. И она тратила золото аккуратно, чтобы не привлекать к себе внимания, раз, два, не разбазарить все, а оставить и внукам.