Умудрившись перевернуться на бок, она уставилась на кровь, сочащуюся из продырявленной ноги. Не пульсирует. Артерия не задета. Габриэль выстрелил в меня. Ее охватил гнев. Мерси заметалась, озираясь в поисках нападавшего. Сейчас я беззащитна, как птица со сломанным крылом. Она в отчаянии вскочила на ноги. Иди в сарай. Мерси не смогла удержать ружье и теперь достала пистолет. Бедро словно превратилось в раскаленный пульсирующий электропровод, с каждым шагом она почти теряла сознание. О сарае не может быть и речи. Мерси метнулась к подножию гигантской сосны. Ее ствол был таким широким, что остановил бы грузовик. Килпатрик прислонилась спиной к дереву и оперлась на него, держа пистолет перед собой. Она беспорядочно размахивала оружием вправо-влево в поисках стрелявшего, стараясь не обращать внимания на извилистый кровавый след. Не знай я, что это моя кровь, подумала бы, что здесь брел умирающий олень. Зрение стало ухудшаться, голова закружилась. Она быстро заморгала, не желая сдаваться… — Привет, Мерси. Его голос доносился издалека, но она отчетливо расслышала каждый слог. Спина мигом вспотела. Мерси поворачивалась во все стороны, пытаясь понять, где Габриэль. Его не было видно. — Как много крови. Вот он. Он стоял футах в тридцати от нее, между ней и сараем, укрывшись за такой же широкой сосной. Мерси направила пистолет в его сторону, пытаясь выровнять прицел, но оружие как будто весило пятьдесят фунтов, а руки дрожали от усилий. Замерзшие пальцы едва шевелились. В голову я точно не попаду. Габриэль расхохотался, даже не позаботившись спрятать голову. Разъяренная Мерси выстрелила шесть раз. Ошметки коры с его сосны взвились в воздухе. Она немного опустила руки; в ушах звенело эхо выстрелов. — Ты промахнулась. — На этот раз он спрятал голову за сосной. — Чего ты хочешь, Габриэль? Мерси попыталась укрыться за своим деревом, но нога отказывалась повиноваться, а нервные окончания пронзила боль. Ее правое колено попыталось подломиться назад. Килпатрик взмахнула руками, хватаясь за ствол. От удара пистолет вылетел из онемевшей руки и провалился в снег футах в пяти от нее. Пять футов — все равно что целая миля. Получается, я уже дважды потеряла оружие? Причем во второй раз по своей вине. Она смотрела на дырочку в снегу, куда нырнуло оружие, и ее пронизывал холод — совсем не из-за низкой температуры воздуха. Если брошусь доставать пистолет, там и застряну. Если же ничего не сделаю… По крайней мере, Габриэль, кажется, уверен, что по-прежнему пистолет у нее. И у меня остался нож. Мерси ограничилась тем, что частично обогнула свою сосну и соскользнула на снег. Раненую ногу вытянула прямо перед собой, другую согнула. Она все еще находилась в поле зрения Габриэля, но теперь повернулась к нему боком и перестала быть легкой мишенью. Вытащила нож и прижала к груди, поклявшись не выпускать его из рук. Прижалась затылком к дереву; ей хотелось спрятаться в его стволе. Снежный холод пробирал сквозь штаны, тело сотрясала дрожь. Хотя бы бронежилет надела. — Я хочу, чтобы мне отдали ведьму-шлюху. Передай Кристиану, что я обменяю тебя на нее. — Зачем тебе Саломея? — Я пытался ее сжечь. Ведь только так можно убить ведьму, верно? От треска пламени Мерси хотелось расплакаться. — Она не ведьма. Кровь по-прежнему текла из ноги и просачивалась в снег. Белое пространство вокруг постепенно превращалось в красное. Килпатрик сняла замерзшую руку с ножевой рукояти и зажала отверстие в ноге. В глазах вспыхнул ослепительный фейерверк. Мерси едва не упала в обморок. — Ее мать тоже была ведьмой. Она разрушила нашу семью. — Не думаю, что виновата только Оливия. Ты же знаешь: для этого нужны двое. — Ее зубы стучали. — Я был готов оставить все как есть, пока не услышал, что судья изменил завещание и оставил все деньги ей и ее отродью. Он называет собственного отца «судьей»? Какое-то движение справа, далеко за деревом Габриэля, привлекло ее внимание. Кристиан. Чтобы сосредоточить взгляд на друге, потребовались громадные усилия. Его силуэт расплывался, то исчезая, то вновь появляясь. — Обязательно было убивать его? — Он должен был умереть до того, как официально изменит завещание. Мне необходимы эти деньги. — Ты убил родного отца ради денег, — произнесла Мерси. — Какой хороший сын… Ее голос был полон сарказма. — Он сам напросился! Он не имел права бросать семью! — А ты имел право убить его за это? Тишина. Кристиан подобрался еще ближе с ружьем наперевес. Чуть правее Мерси заметила цветную вспышку между деревьями: наверное, это Саломея. Видимо, у Кристиана не получается взять его на прицел. Уверена, он попал бы с такого расстояния. Или он не хочет стрелять? В памяти всплыли уроки в академии ФБР. — Габриэль, тебе незачем причинять боль кому-то еще. Не усугубляй ситуацию. Я расскажу, что ты не убил меня, хотя мог. Это кое-что значит. — Заткнись, лживая сука! Я должен покончить со всем этим! Отвлеки его. — Зачем ты оставлял на телах узор ножом, Габриэль? Что хотел этим сказать? — Подходящая смерть для исчадия и ее любовника, которому она промыла мозги. Мне хотелось, чтобы ее дочь-шлюха поняла: никакие силы и способности ее матери не смогли остановить меня. — А Роб Мюррей? Габриэль хрипло расхохотался. — Этот идиот подошел со спины, когда я прятал нож в гараже Кристиана. Вряд ли он понял важность того, что увидел, но потом мог догадаться. Он оказался просто помехой. Мерси вздрогнула: голос Габриэля был совершенно ледяным. Его рассудок помутился от злобы и ненависти. Это из-за того, что мать десятилетиями промывала ему мозги? — А что увидел Майкл Броуди? — Кто? А, журналист… В его голосе послышалось сожаление?