Встретив вопрошающий взгляд Генри, она что-то ему сказала, но я не разобрала ни слова – слишком боялась предстоящей субботы. (Так до сих пор и не узнала, что было в этом «ароматном» пакетике). Генри поцеловал меня на прощание и вышел за дверь. Мне вдруг стало ясно: этой ночью я снова должна отыскать Матта, и на этот раз я не позволю своему подсознанию запаковать меня в ужасное бельё колбасного цвета. Теперь я должна со всем справиться. Матту виделись сумасшедшие полёты, когда я вошла в его сон. Я оказалась в салоне заполненного двухпалубного аэробуса: десять мест в ряду, по три у иллюминаторов и четыре в середине. Вид из иллюминаторов и тихий гул моторов давали понять, что мы летим высоко над облаками. И Матт был не пилотом, а пассажиром. Я увидела его впереди, на сиденье у прохода, где он (на этот раз праздно расслабившись, с отросшей за неделю щетиной) листал газету. Его красная дверь сновидений располагалась рядом с дверью туалета, и, несмотря на яркий красный цвет, вполне подходила этому месту. Если, по крайней мере, не смотреть на неё в упор, как Матт. Чтобы дверь была первым, что я увидела в этом сне, я заставила исчезнуть толстую женщину, сидевшую у прохода в среднем ряду, как раз за Маттом, и незаметно заняла её место. Ага! Матту, значит, снилось, что он летит в самолёте и решает кроссворд. Ну, почему нет? Мне целую ночь снилось, как я вожусь с книжной полкой. Ничего плохого ждать не приходилось, даже если я почему-то оказалась в переполненном самолёте. Местоположение ничего не меняло. Лучше всего мне, наверно, было бы оказаться в форме стюардессы и самой предложить ему бокал шампанского. Банально, да, но во сне Матт ничему бы не помешал. Поскольку стюардесса как раз появилась со своей тележкой в проходе, а Матт всё ещё смотрел в газету, размышлять не было времени. Не прошло и секунды, как я уже толкала тележку, немного гордясь тем, что перемены никто не заметил. Я была несомненно лучше стюардессы, которую заставила исчезнуть. Не только потому, что на мне было примерно на четверть кило меньше макияжа, – я немного улучшила униформу. Юбка теперь была короче, блузка – с более глубоким вырезом и тесней прилегала. Если так модно, значит, правильно. Содержание продуктов на тележке я расширила, добавила в шампанское кубик льда, который обычно подавался лишь пассажирам бизнес-класса. Прежде чем подойти к Матту и наклониться к нему, я проверила вырез на блузке: видно ли в нём кружево тёмно-синего бюстгальтера, а не жуткое бельё колбасной расцветки. – Бокал шампанского, сэр? – пропела я и выдала самую очаровательную из своих улыбок. – Или, может, что-то из нашей изысканной коллекции виски? – добавила я. – У нас есть двадцатипятилетний, выдержанный в дубовой бочке. Не желаете? Матт жестом поманил меня и показал на сиденье рядом с собой, а палец прижал к губам: – Тс-с, не говорите, не обращайте на себя внимания, просто послушайте меня. Речь идёт о жизни и смерти. Я уставилась на него вытаращенными глазами. Похоже, он меня не узнал. – В этом самолёте находятся террористы, – продолжал он. – Они вооружены, и у них, наверно, есть взрывчатка. – Но это исключено, – зашептала я в ответ и на секунду забыла, что вообще не сопровождаю полёт. – У нас очень строгая служба безопасности, и… Матт невольно покачал головой: – Службу безопасности можно подкупить, спорить об этом поздно. Смотрите! – Он вырвал страницу из газеты, и я увидела, что он вовсе не решал кроссворд, просто отмечал цифры и буквы. – Вот это номера кресел, где сидят террористы, которых я уже сумел определить. Шестеро в этом салоне. Но можно предположить, что они есть и на верхней палубе. Их задача – захватить самолёт. Очень надеюсь, что на борту найдётся не один воздушный маршал[36]. – А-а… – Немного напряжённо я взяла у него листок и свернула его в трубочку. В такого рода снах я не особенно ориентировалась. Когда показывали фильм, где террористы захватывают самолёт, я либо дремала, либо его выключала. Я, правда, знала, что под конец самолёт (или хотя бы все, кто остался в живых) спасает чаще всего не воздушный маршал, а храбрец в штатском – отставной полицейский или получивший недавно травму агент ФБР, оказавшийся в самолёте совершенно случайно. Часто это бывала ещё храбрая стюардесса, которая сама в себя не верила и была либо вышвырнута из самолёта, либо истекала кровью от раны. Я, может, охотней превратилась бы в беременную женщину, у которой наверняка начнутся преждевременные роды и в разгар хаоса на свет появится ребёнок, – она чаще всего остаётся жива… – Чего вы ждёте? – Матт нетерпеливо смотрел на меня. – Капитан может попросить о помощи. А мне нужно хоть какое-то оружие. – Он взял с моей тележки бутылку виски. Я оглядывала ряды кресел, улыбаясь, по возможности, невозмутимо. Да, этот тип в кресле 64D выглядел в самом деле подозрительно. – Хорошо, – пробормотала я, размышляя, как дать сну новый поворот, чтобы получился не триллер о катастрофе, а любовная драма. А ещё лучше – любовная комедия. – Один вопрос: кто вы и откуда всё это знаете? – Не имеет значения, – сказал Матт угрюмо. – Важно одно: чтобы мы выбрались отсюда живыми. – Это может быть трудно, – вмешался пассажир в кресле за спиной Матта. У меня дрогнуло сердце, когда я узнала Генри. Прежде его здесь не было, в этом кресле сидел невысокий юноша, упакованный в одежду фирмы «D&G»[37]. – А-а-а! – Ведите себя спокойно, – предупредил Матт Генри. – Вы можете навредить всей операции. – Вы не понимаете, – сказал Генри и подмигнул мне. Он выглядел чертовски привлекательно. Будь здесь в самом деле кино, ему наверняка досталась бы главная роль. – Наша Лив в этом безумно сексуальном наряде на самом деле агент из «МI-6»[38] под прикрытием, а я её коллега. Так что вы не одни. Хотя я за это время ещё не преодолела свой страх, но, по крайней мере, теперь могла дышать. Лихорадочно стала соображать, как выйти отсюда, не выдав себя. Главное, сохранять спокойствие. Генри не мог точно знать, кто я. Матту, возможно, снилась только я. Я смотрела на него сдвинув брови. – Что вы говорите? Меня зовут Марианна Дашвуд[39], и я не агент. А вы, похоже, душевнобольной. – Позвольте девушке пройти к капитану, – прошипел Матт. – Неизвестно, сколько у нас времени. – Лив, Марианна Дашвуд – персонаж из романа Джейн Остин. Генри поднялся и взглянул мне прямо в лицо. Хорошо, что между нами стояла тележка. И я досадовала на себя, что не додумалась стереть родинку с щеки или скрыть щербинку между зубов – такие мелочи могут ужасно изменить любого. И я бы стала менее похожей на себя. – Что это ещё за больной тип? – Подсознание Матта позволило бы ему придумать имя, так что я изобразила высокомерную мину. – Я не знаю никакой Дженни Остер. А теперь позвольте мне пройти в кабину пилота! – Я повернулась на каблуках и зацокала по проходу. Тележка оставалась барьером между Генри и мной. Тем не менее он последовал за мной: – Лив, подожди-ка! – Перестаньте меня так называть! Чёрт побери! Что сделать, как убедить его, что я не та, за кого он меня принимает, а просто Лив из сна, которую Матт вообразил наряженной в эту провокационно-соблазнительную униформу? Единственное, что я наскоро решила, – отвлечь его. Моей первой мыслью было проделать взрывом дыру в борту самолёта, но я побоялась, что не сумею просчитать все варианты возможного развития событий (надо было внимательней смотреть упомянутые фильмы!), поэтому я сделала лучшее из возможного: я остановилась и с ужасом в вытаращенных глазах показала на какого-то пассажира. – У него бомба! – крикнула я как могла громко. Несколько человек сразу начали орать, повскакивали с мест, в том числе и бедняга, на которого я показала. Кто ещё не успел среагировать, сделал это потом, когда из верхних отсеков выпали кислородные маски. Генри тоже ненадолго отвёл взгляд от меня, и я воспользовалась моментом, чтобы броситься на пустое кресло рядом, где мгновенно превратилась в свою двоюродную тётю Гертруду с жемчужными серьгами, накрашенными зелёными тенями веками и памятной причёской а-ля королева Елизавета Вторая. Генри озирался, ища меня, и протискивался куда-то вперёд. Тётя Гертруда, напротив, безжалостно провальсировала по проходу (вес в сто килограммов даёт, как я могла убедиться, немалое преимущество) в направлении туалета. Перед тем как открыть красную дверь, я ещё раз огляделась. Генри пропал. Зато я увидела Матта, который вскочил на своё кресло и рычал: – Спокойствие! Сохраняйте спокойствие! Думаю, ему не особенно помогало то, что он поднял разбитую бутылку виски с острым горлом. Но отвлечь внимание от себя мне удалось. Я поскорей рванула дверь, выскользнула в коридор и заперла её за собой. По возможности, быстро доковыляла – всё-таки в теле двоюродной тёти Гертруды – до ближнего угла, где прислонилась спиной к стене. Что за мерзость! Едва удалось избежать худшего. Что, чёрт побери, мог искать Генри во сне Матта? Последовал ли он сюда за мной? Я медленно сползала по стене вниз, пока не оказалась на полу, а там превратилась опять в себя и закрыла лицо руками. Думала, что не смогу сделать хуже? Ха, тут я заблуждалась. Единственное, на что можно было надеяться, что Генри не… – Славная попытка, – сказал он. Я даже не спросила, как ему удалось возникнуть из пустоты рядом со мной. Ему для этого не пришлось даже стараться. – Привет, – прошептала я. – Привет. Трудно было понять выражение его лица – даже когда он улыбался, он не казался довольным. Его серые глаза оценили меня с головы до ног. Превращаясь обратно в себя, я не особенно заботилась о стиле, на мне было то же, что вчера вечером, – джинсы и белая футболка, которую мама недавно забраковала и которую я отстояла. «Феминизм – грязное слово» – было написано на ней. Взгляд Генри, конечно, задержался на надписи. – Интересно. Особенно если только что видел тебя в наряде стюардессы, который сделал бы честь любому порнофильму. – Рада, что тебе понравилось. – Я не хотела говорить так резко, наоборот, охотней всего просто опустила бы голову ему на грудь, но, гордость мне не позволила. Генри вздохнул: – Может, объяснишь мне, что всё это значило? Я смотрела на него огорчённо. Если бы это было так просто. – Тут… тут долго рассказывать. – У меня есть время, – сказал Генри. – Да, конечно. Есть время, чтобы за мной шпионить. Странно, как много чувств можно испытывать одновременно. Чувство вины, стыда, а теперь злости… – Я за тобой не шпионил. – Шпионил. – Я не дала ему возразить. – Делал именно то, в чём упрекал меня, когда я последовала за тобой в тот сон с джакузи. – На мгновение мне удалось удержать в себе чувство злости, когда я вспомнила, как Генри плыл тогда к Би. – Потом ты мне ещё говорил, что надо научиться отличать сон от реальности… – Да, верно. – Голос Генри звучал немного отстранённо, и моя злость прошла так же быстро, как началась. Он рассматривал свои руки, словно что-то хотел вспомнить. – Это был один из худших моментов в моей жизни. Я говорил всю эту чушь, потому что не хотел признаться самому себе, что зашёл слишком далеко. Чтобы решить проблемы со своим отцом, я был готов делать вещи, которые… которые не сделаешь, если любишь кого-то. Даже во сне. Но я так упёрся, что готов был пойти на риск тебя потерять. И мне было так больно… – Последние слова он почти прошептал. Я старалась сдержать слёзы. Эту глупую историю с Би я ему давно уже простила. Что за пошлость – вспомнить её снова именно сейчас. Ситуации, в самом деле, были несравнимы. То, что я задумала, оказалось гораздо хуже. Генри хотя бы защищал брата и сестру, у меня была всего лишь задета гордость. – Мне тоже жалко, – с трудом проговорила я. – Чего тебе жалко? – спросил Генри опять нормальным голосом. – Будь добра, Лив, объясни мне попроще, что ты искала во сне про этого типа. Тебе это казалось так круто? У меня было чувство, что ты хочешь его соблазнить. – Я и вправду хотела. – Голос отказал мне, я сглотнула, но ком в горле остался. Глаза Генри потемнели. – Ты там была не в первый раз, да? Я покачала головой. Он отвёл от меня взгляд, стал смотреть куда-то в пространство. – Нет. Но это не значит, что я считаю Матта крутым или что-то в этом роде, – выговорила я. – Нет, он, скорей, просто кого-то из себя изображает. Мой голос звучал неестественно, но и это сейчас было не важно. Я ни секунды не могла больше вынести болезненного выражения на лице Генри. А он опять смотрел на меня. – У меня всего лишь случайно оказался «Отель „Нью-Хэмпшир“», и я решила научиться летать на симуляторе полётов. Ты просто не уловил, что я никакой не пилот.