Мы захихикали. – Хорошо, что мы всё прояснили. – Генри опустился на стул и обнял меня. – Значит, ждём тебя в следующее воскресенье к чаю. Я прислонилась к его плечу. – И благодаря… благодаря каникулам у нас будет ещё немного времени обсудить разные вещи. – Хм-м… – Я посмотрела на его припухшие губы и представила, что он ощущает, притрагиваясь к ним пальцем. – Какие, например? – спросила я уклончиво. – Например, о том, как нам предохраняться. Я поднялась, у меня начался приступ кашля. – Что?! – Как же, нам ведь надо сначала немного позаботиться о безопасности, тебе не кажется? – Генри, к сожалению, даже ничуть не смутился. – А, да… – пролепетала я. Чёрт побери! Об этом всегда лучше говорить, пока не стало поздно. Может, мне надо ещё раз начать всё сначала? – А как предохранялись вы с Расмусом? – спросил Генри. Я почувствовала, что краснею, и снова изобразила приступ кашля, прежде чем смогла контролировать выражение лица. К счастью, во сне это происходит быстрей, чем в реальной жизни. – Ливви, тебе неприятно говорить об этом? Вообще-то да. – Нет. Ты прав. Надо об этом думать. А насчёт Расмуса и меня… э-э… С Расмусом мы вместе гуляли. С этой чёртовой собакой. Скажи, наконец. Просто скажи, Лив. И тогда ты проснёшься и станешь кусать подушку. – Презерватив, – проговорила я. Генри медленно кивнул: – Это самое разумное. По крайней мере, вначале. Показалось ли мне, или теперь он тоже немножко покраснел? – Три недели – это долго… – Он вздохнул. В этот момент взглядом он и впрямь напомнил мне Расмуса. Когда тот просил кусочек ливерной колбасы. – Точней, целая вечность. Вечность, наверно, для него. С другой стороны, он прав: до тех пор ещё многое может случиться. Кто знает, останемся ли мы до тех пор вообще в живых? Ведь и Артур, и Анабель с демоном однозначно говорили о планах убийства. – Что всё-таки значит это солнечное затмение? – спросила я. Но Генри уже не мог ответить: он исчез. А у меня вместе с его объятиями исчезла опора – я стукнулась о край стула. Попугай засмеялся злорадно. БАЛАБО-БАЛАБА БЛОГ 8 марта Помните закончившуюся на этой неделе зиму, когда не произошло СОВЕРШЕННО НИЧЕГО? Вы уже знаете, что в это до зевоты скучное время мне не удавалось обнаружить ни одного скандала и я была уже почти готова сочинять их сама? Журналисты называют время, когда им не о чем писать, временем солёных огурцов. И здесь в блоге вы всегда можете узнать, что я особенно много сообщаю о Хейзел-я-совершенно-не-интересна-Притчард или заново предлагаю что-то уже всеми забытое, возможно, справедливо. Так вот, должна сказать, что сейчас у меня для Хейзел нет места даже в постскриптуме. Потому что вы каждый день творите что-то безумное. Спасибо! Вы самые лучшие! (Хотя, может, стоит официально расследовать историю о питьевой воде в Хампстеде, что-то здесь недостоверно…) «Домашняя вечеринка» у Джаспера вчера прошла быстро для тех, кто там не присутствовал. 19:00. Официальное начало вечеринки… Она началась. 20:00. Пиво кончилось. 20:15. Эмили Кларк надела такое короткое платье с таким облегающим верхом, что Джаспер, не разобравшись, с ней флиртует. Пока он (наверно, тоже по недосмотру) приглядывается к её лицу и узнает её. 21:00. Купленное дополнительно пиво тоже выпито. Начинают грабить винный погреб отца Джаспера. 21:20. Появляется Персефона Портер-Перегрин в платье, которое её сестра добыла раньше у Харви Николса. Как можно увидеть на фото, она явно забыла застегнуть на спине молнию. Ничего, само платье действительно крутое, Пандора. Жаль, что ты больше не сможешь его носить и никто на тебя не покажет пальцем, не скажет: «О, посмотри-ка, сумасшедшее платье!» Между 21:30 и 21:45. Поскольку туалеты непрерывно заняты, Бен Райан тайком мочится в стойку для зонтов. Не закрыв при этом за собой ширму. Он не подозревает, что за ним наблюдает некая персона. Она укрылась за одеждой, висящей в гардеробе, и превратилась в соляной столп. Примерно в то же время. Персефона напивается до уровня от нуля до двух промилле и исчезает в винном погребке. 21:57. Персефона появляется в комнате с охотничьим ружьём отца Джаспера и хочет застрелить свою лучшую подругу Лив-как-будто-я-очковая-змея. К сожалению, она не объясняет почему. Но ей кажется, что всё это всерьёз. Артур Гамильтон спасает Лив жизнь, убеждая Персефону сложить оружие. Он говорит, что оно не заряжено, но слишком поздно для Мэйзи Брауна, который от страха уже намочил штаны. (Да, Мэйзи, я получила от тебя одиннадцать мэйлов, в которых ты пишешь, что просто облился лимонадом и есть свидетели этого, но все свидетели единогласно говорят, что твой лимонад отдавал мочой.) 22:00. Вечеринка теперь продолжается без Лив и Персефоны, которые отсюда убрались. (И без Мэйзи, которому из-за пятен «лимонада» тоже пришлось пойти домой.) Артур немного обижен на Лив, которая отказывается благодарить его за мужественное вмешательство – никто не может знать, что ружьё не было заряжено. 23:30. Кто-то опрокидывает в гардеробе стойку для зонтов, и теперь весь коридор начинает пахнуть, как «лимонад» Мэйси. Джаспер решает закончить вечеринку. Но всё-таки это было грандиозно, Джаспер! Мы все рады, что ты опять тут. И мы увидимся. Продолжайте спокойно в том же духе. Но будьте осторожны с питьевой водой. Совершенно бессильные приветы от Вашей Леди Тайны Глава тринадцатая Человека, который планировал свадебные торжества, звали Паскаль де Гобино. Это был ухоженный благообразный человек с чёрными волосами. Когда он говорил, зачёсанная набок прядь так часто падала ему на лоб, что мне скоро стало казаться: элегантное движение руки, поправлявшей волосы, было такой же частью отработанного стиля, как его французский акцент и очаровательная улыбка. Эта улыбка резко отличалась от кислого движения губ, каким приветствовала меня Рыся, когда я ровно в десять утра появилась в столовой. Что было не так просто, потому как с пяти до десяти ванну безжалостно занимала Флоранс, а ей надо было завиться, накраситься и позаботиться о парфюме. Так что у меня оставалось ровно пять минут, чтобы принять душ, одеться и причесаться, и моё время можно занести в Книгу рекордов Гинесса. Все уже сидели за столом, так что мне оставался последний свободный стул, прямо напротив Рыси и рядом с Флоранс, которая, несмотря на стильный вид и огромную чашку кофе перед ней, выглядела устало, и выражение её лица могло скорей говорить о болезни желудка. Следовало бы придумать что-нибудь получше, чем проводить утренние часы за обсуждением свадебного торжества, которое начинала Рыся. – Чтобы потом никто не жаловался, что не было возможности продвинуть свои идеи, – сказала она и потребовала присутствия всех членов семьи, даже Чарльза. (Рядом с планировщиком свадеб сегодня он показался мне ещё более лысым, да и особенно бодрым он не выглядел). Мама и Эрнест попытались представить этот завтрак как неизбежную семейную встречу, в ходе которой можно попутно обсудить свадьбу. – Мы предполагаем всего лишь конфигурировать некоторые идеи, – сказал он. – И возможно, нам удастся в данном случае консолидировать неприязненное отношение тех или иных присутствующих к празднествам вообще или к свадьбам в особенности. Слова, употреблённые Эрнестом, выдавали, что ни о «неизбежности», ни о «попутно» говорить не приходилось. Присутствие Рыси всегда заставляло его выбирать странно жёсткий, напичканный иностранными словами язык юристов. И если это не значило, что он от страха готов наделать в штаны, я тоже не могла ничего сказать. – Мы только не хотели бы розовых платьев из органзы, – сказала Мия. Однажды, когда ей было пять лет, её заставили на свадьбе нести за невестой подол, и с тех пор она ненавидит розовую органзу. Неприятна была нам и мать жениха, которая распоряжалась без спроса нашим временем, но этого мы Эрнесту не сказали. Мы не хотели ни ему, ни маме испортить удовольствие от этой свадьбы, как нас ни пугали Рыся, масштаб торжества и связанные с ним издержки. Маму наверняка тоже, но сегодня она ни разу не упомянула о своей любви к маленьким импровизированным вечеринкам в саду. Напротив, она сразу согласилась с Паскалем, что нет лучше места для свадебных торжеств, чем классическая английская усадьба. Это обрадовало Паскаля, потому что как раз в последнюю неделю июля, намеченную для свадьбы, случайно оказалась доступна одна из лучших усадеб, годами закрытая. Что было таким же чудом, как и то, что сам Паскаль внезапно оказался в нашем распоряжении, Рыся не переставала это подчёркивать. Ведь и Паскаль уже несколько лет был недоступен, а многие знаменитые пары благодарили его за незабываемые торжества. Пара, которая вдруг передумала и потому освободила место для Эрнеста и мамы, была тоже знаменитой, но Паскаль, к сожалению, не захотел нам выдавать их имён.