— Да. Я же не могу переодеться, пока не попаду в замок. Украшение из перьев я, конечно, сниму, а ты возьмешь его домой. Штуцер тоже. — А я думала, что поеду с вами… — На этот раз нет, дитя мое. Речь идет о быстрой рекогносцировке, которая тебя сильно утомит. — Это опасно? — Да что ты! — Тогда я разрешу тебе ехать. Она сказала так строго, что я едва не воспринял это «разрешение» всерьез. Я передал ей свой головной убор из перьев, а Молодому Орлу — ружье. Потом попрощался с Тателла-Сатой и вместе с Папперманом свернул с дороги, чтобы проехать мимо Таинственного водопада окольным путем. Каменоломни напоминали незаживающие раны. Неподалеку от них стояли грязные ангары и целые ряды тяжелых гужевых повозок. Где-то непрерывно трещала лесопильня. Низкие бараки были расставлены без всякого порядка. Папперман указал мне на один из них: — Это кантина. Хозяин ее — настоящий великан. Все называют его Черномазым. — Для индейца это оскорбление! — заметил я. — Он привык и не обижается, хотя этот малый очень груб и упрям. Он не чистокровный индеец. Говорят, что его мать была негритянкой. Братья Энтерс часто захаживают к нему. — Зачем? — Чтобы кое-что выведать. Он ведь у рабочих предводитель. Говорят, что даже некоторые вожди доверяют ему. Естественно, любимчик комитета. А еще говорят, что мистер Уильям Ивнинг и мистер Антоний Пэпер целые ночи напролет проводят у него за картами и выпивкой. Хотите на него взглянуть? — Если это возможно. — Почему же нет?! Только подождем еще пару минут, а когда стемнеет, я проведу вас в одну каморку, куда вхожи только его доверенные люди. До наступления сумерек мы скрывались в кустарнике, а как только стало темно, быстро спешились, стреножили лошадей и приказали им лечь. Пробравшись к бараку, мы увидели ящики и бочки, выставленные вдоль задней стены постройки. При необходимости мы могли за ними спрятаться. Но, к счастью, этого не потребовалось. Внутри горел свет, и мы без труда определили, что барак разгорожен на несколько помещений: одно большое, другие поменьше. Папперман подвел меня к окну одного из них. Под открытым окном стоял крепкий ящик, на который можно было спокойно влезть, не опасаясь скрипа. — Это комната Черномазого, — тихо заметил Папперман. — Энтерсы мне ее точно описали. Слышите — там разговаривают! — Да. Встану-ка я на ящик и посмотрю. — А я покараулю. Забравшись наверх, я осмотрел комнату. Там стояли два грубо сколоченных стола с такими же скамьями. Разговаривали оба Энтерса, Тусага Сарич и То-Кей-Хун. Представьте себе мое удивление по поводу присутствия двух последних! Пятый, похоже, был хозяин — чернокожий великан с индейскими чертами лица, но курносым негритянским носом. Весьма неприятный тип, с отталкивающей внешностью. Он говорил: — Думаю, наверху до сих пор не знают, что оба шамана сбежали. Будь проклят этот Олд Шеттерхэнд! Ведь у него карта пещеры! Но, к счастью, нам она не нужна. Шаманы точно знают дорогу. Этот Шеттерхэнд, несмотря ни на что, просто тупица. Явившись на место схватки и хвалясь украденными «лекарствами», он и не догадывался, что его пленники уже на свободе, а наш план на завтра уже готов. У него в запасе всего один день. А завтра вечером он умрет вместе со своей бабой! Вы сдержите слово? Вопрос был обращен к братьям. — Сделаем, что обещали, — сухо ответил Гарриман. А Зебулон добавил: — У нас свои счеты с этим человеком и его женой. — Был бы прок от вас! — пробормотал Черномазый. — Итак, завтра будет двое мертвецов. Либо супруги-немцы, либо Энтерсы. Можете не сомневаться! Как бы там ни было, я не доверяю вам. Речь идет о нашей работе, о нашем существовании, о многих тысячах долларов, которые мы хотим и можем тут заработать. Поэтому я дал на подмогу вождям рабочих и настаиваю на том, чтобы все шло точно так, как я говорю. Кто не сдержит слово — умрет! Сейчас не до шуток. — Хорошо, так и решим! — сказал То-Кей-Хун, вождь ракурро-команчей. — Все мы приглашены на праздник. Мы рассредоточимся в тех местах, которые нам указали. А наши четыре тысячи воинов пройдут через пещеру. Они не поскачут верхом, а именно пройдут. Лошади будут ждать их в долине, пока мы не узнаем, преодолим ли верхом последний участок подземных путей. — А я тем временем здесь подниму рабочих, — снова заговорил Черномазый. — Оба Энтерса примутся за Олд Шеттерхэнда и его жену. Когда ваши воины достигнут под землей водопада и будут готовы выйти на поверхность, дайте нам знать выстрелом. Как только раздастся этот выстрел, Олд Шеттерхэнд и его жена будут убиты, а я вместе с остальными рабочими брошусь на оставшуюся банду, чтобы расчистить путь воинам. — Все верно, — вставил Тусага Сарич. — Так и будет. Если что-нибудь изменится, мы дадим тебе знать или вышлем гонца. Мы уходим. Хозяин вышел их проводить, и Энтерсы остались одни. — Дело может закончиться плачевно, — проговорил Зебулон. — Почему? — удивился Гарриман. — Теперь мы знаем все, что хотели узнать. Завтра утром поедем к Олд Шеттерхэнду, предупредим его об опасности. Что тут может произойти плохого? — Да не с тобой и не со мной — мы-то прорвемся! Но вот кровопролитие, которое задумано… С такой армадой воинов не справится ни один Шеттерхэнд! Вообще, я больше беспокоюсь не за него, а за его жену. Пусть даже всем суждено умереть, но только не ей! Теперь я знал достаточно и мог покинуть свой пост. — Что-нибудь важное? — сразу кинулся ко мне Папперман. — Весьма и весьма! — задумчиво ответил я. — Оба шамана, которых мы взяли в плен у входа в пещеру, сбежали. — Неужели! — Да, это так. — Когда? — Сегодня утром, вероятно. Они тотчас отыскали других вождей и обсудили с ними план, о котором я только что узнал. Идемте скорее! По пути я рассказал старому, верному товарищу обо всем, что услышал. Охранять пленников было поручено очень надежному индейцу, жившему на нижнем этаже дома Тателла-Саты — именно там держали пленников. Однако в жилище краснокожего мы никого не обнаружили, и никто толком не мог ничего о нем сообщить. Потом мы отыскали подвал, где содержались пленники. Дверь оказалась запертой засовом снаружи. Едва мы принялись ее открывать, как изнутри послышался голос, и через минуту наружу вышел… охранник! Оказалось, что сегодня утром, когда он принес пленным еду и воду, они напали на него и сильно избили. Когда страдалец пришел в себя, он увидел, что заперт в темном подвале, а пленные исчезли. Он кричал, стучал, но все было напрасно. Боясь наказания, он попросил похлопотать за него перед Тателла-Сатой. Я пообещал ему. Душеньки дома не было. В записке она сообщила, что ушла к Тателла-Сате и взяла с собой манускрипты, что Вакон будет продолжать чтение, но я все равно должен поторопиться. Я так и сделал. В часовне, когда я приблизился к ней, стояла глубокая тишина. Я тихонько приоткрыл дверь, и в этот момент прозвучал голос Олд Шурхэнда: — Да, действительно, он значил больше, гораздо больше, чем все мы, вместе взятые! — Но мы этого не заметили! — вздохнул Апаначка. — Как дела с памятником? — услышал я вопрос Атапаски. — Он мал, слишком мал для него, а строить еще так долго! — возвысила голос Кольма Пуши. Ашта-мать добавила: — Мы не хотим Виннету из камня! Нам нужен он сам. Мы хотим ощутить его в наших сердцах. Все его драгоценные слова, которые он написал для нас, всегда должны звучать в наших душах. Только теперь заметили меня. — Ты как раз вовремя! — обратился ко мне Тателла-Сата. — У нас перерыв, и мы никак не можем продолжить чтение — слишком глубоко впечатление от прочитанного. Мы сейчас прослушали описание твоей победы над ним, а потом его победы над всеми вождями апачей. Мы узнали о том, как он повернулся от войны к миру, от ненависти к любви, от мести к прощению. И это разбудило всех нас. Это подняло темную завесу. Теперь мы видим, что лежит за ней! Услышанное встряхнуло даже Олд Шурхэнда, Апаначку и их сыновей! — Не встряхнуло, — поправил Янг Апаначка. — Но кое-что мы поняли. Говорят, что наше искусство показное, без души и мысли. Такой же и образ Виннету… Мы еще раз приглашаем вас завтра вечером к водопаду. Там мы попытаемся оживить камень светом. Если удастся, то будет здорово! Если нет… — Удастся! — перебил его Янг Шурхэнд уверенно. Я быстро вставил: — Он прав! Подождем. — Хорошо, подождем, — согласился со мной Атапаска. — Но даже если это удастся, мы увидим какого-то бандита, с револьвером в руке. А здесь у нас настоящий Виннету. Мы, его раса, должны стремиться постичь его высокую душу. — Сказав это, Атапаска указал на украшенный цветами портрет Виннету, который мы отдали Тателла-Сате. Поскольку люди никак не могли успокоиться, Олд Шурхэнд предложил закончить занятия, тем более что ему предстояло приготовиться к грядущему дню. Все согласились. Когда индейцы удалились, у Тателла-Саты остались только я и Душенька. — Сегодня одержана победа, великая победа! — воскликнул шаман. — Завтра у водопада они попытаются спасти свою идею, но уже сегодня они чувствуют, что их усилия будут напрасны. Ты ездил с Папперманом в каменоломни и возвратился поздно. Значит, вы потратили время не зря. — Конечно, — ответил я. — Первое, что мы, к примеру, узнали: сбежали шаманы кайова и команчей! — Уфф! — с тревогой в голосе воскликнул Тателла-Сата. — Это еще не самое худшее. Когда я закончил свой рассказ об увиденном и услышанном, Тателла-Сата спросил: — Почему ты не рассказал об этом, когда наши вожди были здесь? — А разве им надо это знать? Я считаю, что пока не нужно никому ничего рассказывать.