– Закрой ему башку, – попросил парень. – Меня нервируют мозги наружу. – Неприятно? – Не хочу застудить. – Ну, твои ведь внутри. – А-ха-ха. Бри улыбнулась в ответ, велела голему сидеть смирно – на этот раз «кукла» подчинилась беспрекословно, – вернула верхнюю часть черепа на место и прошептала заклинание. Плоть сошлась мягко, не оставив даже линии. – И очень быстро, – прокомментировал Хинус. – Так всё-таки, что за материал ты используешь? – Экспериментальный. – Не скажешь, да? – Не сейчас. – Как знаешь. – Эрлиец помолчал. – И вот что, Бри… Ты на мой счёт не беспокойся, ладно? Я тебя ни за что не сдам. И если потребуется помощь – любая помощь, обращайся. * * * Муниципальный жилой дом Москва, Волгоградский проспект А что ей оставалось? Развернуться и уйти? Зачем тогда приходила? Принять предложение? И предать родную тётю? Джира вновь и вновь повторяла, что в первую очередь её интересует война с Альянсом и уж потом – нарисованные Сдемиром перспективы, но… Но потом перестала себе врать. Потому что предложение молодого барона прозвучало на удивление разумно и взвешенно. Сдемир ничего не гарантировал, не обещал «всё и сразу». Он не скрывал, что придётся рискнуть, причём очень серьёзно рискнуть. Но в отличие от фаты Сдемир объяснил Держене, ради чего она будет сражаться и что принесёт ей победа кроме морального удовлетворения. Никаких гарантий. Но перспектива есть. И Джире перспектива понравилась. Она приняла условие барона, а услышав его рассказ – короткий, ёмкий, страшный, – поняла, что поступила правильно: за такую информацию можно было заплатить и дороже. И Сдемир был абсолютно прав, говоря, что задуманное Консулом допускать нельзя. От себя Джира добавила: нельзя ни в коем случае. И если за информацию можно было заплатить дороже, то за то, чтобы помешать Консулу, имело смысл отдать всё на свете. «У нашего Консула есть удивительный дар: он владеет особенным заклинанием, с помощью которого способен превратить в преданного друга даже самого жестокого врага. Именно с его помощью Консул возвысился: он обратил многих высших, самых сильных магов Тайного Города, подчинил их и тем избежал кровопролития». «Гипноз?» «От гипноза можно избавиться. Это заклинание намного хуже: оно вторгается в личность, в самую суть объекта воздействия, и меняет его. Не полностью: остаются память, навыки, чувства, но добавляется искренняя, всепоглощающая, ничем не перебиваемая любовь к Консулу. Любое его слово становится законом. Они продолжают жить прежней жизнью, но превращаются в фанатиков. Они верят каждому его слову и готовы сделать что угодно». «Но ведь это ужасно…» «Насколько я понимаю, даже тёмные не способны устоять против этого заклинания и не знают, как вылечить тех, кто подвергся воздействию. Поэтому они заперлись в Цитадели и не высовываются – не хотят рисковать». «С таким оружием захват мира становится делом времени». «К счастью, не всё так плохо. Дело в том, что мы говорим о необычайно сложном заклинании, требующем огромной концентрации и сил. Если я правильно всё понимаю, Консул не может провести больше пары сеансов в день и не способен обрабатывать большое количество объектов. К тому же сейчас он очень занят и не в состоянии часто отвлекаться на создание новых фанатиков. А поделиться заклинанием ни с кем не может». «Понимаю». «Жители были ошарашены скоростью изменений и тем, что Консула поддержали высшие маги Великих Домов. Но сейчас, несмотря на создание Внутренней Агемы, а может, благодаря созданию Внутренней Агемы, недовольство нарастает. Высшие маги получают всё больше вопросов, ответить на которые не в силах, по Городу ползут слухи, и достаточно спички, чтобы начались беспорядки». «Их подавят». «Безусловно, подавят, поскольку за Консула выйдут почти все сильные маги Тайного Города, но он не хочет доводить дело до кровопролития. И появление птицы Какнис стало для него подарком». «В чём заключается подарок?» «В ней самой, – ответил Сдемир. – Узнав, что зверушка проснулась, Консул приступил к разработке церемонии, которую назвал «Хоровод Верности». Сейчас в подземельях Солянки создают лабиринт, который будет замаскирован под туристический маршрут. Лабиринт станет частью грандиозной системы, в центре которой окажется птица Какнис. Благодаря своим уникальным природным данным она выступит в качестве ретранслятора и одновременно – усилителя заклинания, которое будет читать Консул. И все, кто пройдёт через лабиринт, превратятся в его рабов». «Ты шутишь?» «Никогда не был столь серьёзен. Консул создаёт фабрику фанатиков, конвейер идиотов, работающий день и ночь, и если у него получится, то рано или поздно я тоже окажусь в «Хороводе». А я этого не хочу». И после этой фразы Джира окончательно поверила молодому барону: Сдемир произнёс её таким тоном, что сомнений в его искренности не осталось. Поверила. Но тем не менее спросила: «Как получилось, что ты до сих пор остался самим собой?» «Те, кого он превращает в фанатиков, становятся верными, но слегка туповатыми. Не идиотами, нет, но без фантазии, просто исполнительными ублюдками. А Консулу нужны умные, яркие. Он это понимает, потому и рискнул оставить в своём окружении нескольких не изменённых ребят… В том числе – меня. – Барон помолчал. – Оставил и пока не трогает». Он не стал специально выделять голосом слово «пока», но Джира услышала выделение. И поняла, что это самое «пока» пугает Сдемира до колик. /// «Напрасно не трогает, – подумала Джира. – Потому что если к «яркости» добавить смелость и амбиции, то получившаяся смесь способна толкнуть – и толкает! – даже против такой мощной фигуры, как Консул». И толкает… И не важно, что заставило Сдемира пойти против Альянса: амбиции, авантюризм или страх, важно то, что он решился на сопротивление и поставил на кон свою жизнь. В очередной раз. Что же касается разработанного бароном плана, он оказался ожидаемо опасным, но… ярким, как и сам барон. План должен был сделать девушку знаменем Сопротивления, но мог превратить в преступницу. Ведь слава и позор часто идут рука об руку, и главное – не ошибиться в последовательности действий и в их интерпретации. Ну и надо не попасться в лапы Внутренней Агемы. «Я буду рядом, но не вместе с тобой, мне сейчас «светиться» нельзя ни в коем случае, – сказал Сдемир. – Я помогу и поддержу, но исполнять план ты будешь сама». Действовал барон предельно осторожно, поддержку оказывал, но так, что вычислить его причастность не представлялось возможным даже для опытных следователей Внутренней Агемы. «Разумная предосторожность», – обронила Джира с едва заметной иронией в голосе. «Любая страховка разумна», – спокойно ответил Сдемир, словно говоря: «Можешь назвать меня трусом – твоё право, но рисковать бездумно я не собираюсь». «Об этом я и сказала». «Я имел в виду другую страховку, Джира, – твою, – неспешно произнёс барон. – Если случится так, что тебя не убьют и ты не успеешь или не захочешь покончить с собой, я стану твоей единственной надеждой на спасение». «Ты мне поможешь?» – удивилась девушка. «Иначе погибну, – развёл руками Сдемир. – Мне придётся поторопиться и вытащить тебя до начала допроса, потому что ты его не выдержишь». «Или убить». «Или убить, – кивнул барон. Смутить его было решительно невозможно. Кивнул и улыбнулся. – Ты ещё не поняла, что мы с тобой теперь связаны узами намного более крепкими, чем семейные?» «Ты опять про секс…» «Нет, это ты сейчас про секс. Я же имел в виду прочную духовную близость. – Сдемир рассмеялся. – Но мне нравится ход твоих мыслей». «Заткнись». «Спасибо, дорогая». Джира помолчала, покусывая губы, а затем всё-таки сказала то, что неожиданно пришло ей в голову и что она сочла важным и нужным сказать именно сейчас: «Спасибо за честность». «Я решил быть с тобой честным. Иначе наша клятва ничего не стоит». «Наша сделка», – поправила барона девушка.