— Продолжайте, продолжайте, я всегда зеваю, когда мне интересно... — демонстративно зевнула я. Девчонки одобрительно рассмеялись над моей остротой. На самом деле со мной только раз случилась странная история. Точнее, даже не со мной, а с соседским мальчишкой Петей. Иногда она мне казалась мистической, иногда — просто смешной. Но на самом деле это совсем не смешно. Петя — хороший пацан, и мне его даже жалко. Петя попал в неприятную ситуацию. И во время драки со сверстниками потерял несколько зубов. Но поскольку он был в том возрасте, когда еще ждешь монетку от зубной феи, то выбитые зубы сложил под подушку. Пете не спалось. Беспокоили раны, ныла челюсть, было обидно и стыдно. Поэтому он, занятый своими переживаниями, не сразу обратил внимание на неприятный зудящий звук. И будто бы даже кто- то подушку из-под головы дергал, а это, между прочим, больно — шершавой материей да по ссадине на щеке. Петя резко открыл глаза и прямо перед своим носом увидел несколько зубных фей. Он сразу понял, что это они, хотя те выглядели совсем не по- мультяшно-киношному. Они жрали его зубы. Давились от жадности, роняли крошки на простыню. А мальчик выбитые зубы даже не сполоснул водой, прям так засунул под подушку. И теперь чувствовал железистый запах собственной крови. Увидев, что мальчик не спит, феи зашипели разъяренно, страшно оскалились и сгинули. Дрожа от отвращения, он засунул руку под подушку, пошарил — они ничего не оставили взамен! Но мелкие осколочки зубов так и остались на простыне. Никто Пете не верил, конечно. Смеялись, что это он придумал, потому что денежек не получил. Драться надо меньше, мол. А у него теперь нервный срыв, он спать боится: вдруг заснет случайно с открытым ртом, а зубные феи прилетят и сожрут все его зубы? — А к какому возрасту уже все зубы меняются на коренные? — прервала молчание после моего рассказа Соня. — У нас еще будут выпадать? Я непроизвольно принялась ощупывать языком свои зубы. Совершенно забыла, какие и когда менялись. Да и на ощупь они были одинаковые все. А Лерка с Сонькой по привычке схватились за телефоны, чтобы узнать у могущественного интернета. И обе хором досадливо застонали: как и у меня, их нтернетный баланс давно ушел в минус. Тут играющее тихо-тихо радио внезапно издало тоскливый вой не то очередного шамана, не то просто скрипки, и мы дружно вздрогнули. Лера поспешила магнитофон выключить. — О, а давайте на свечном воске гадать! — встрепенулась Соня. — Мы же хотели. Ну вы говорили, что будем. Вот так всегда: сто тысяч оправданий, чтобы в случае чего от инициативы откреститься, и чтобы не засмеяли. Но свечей у нас было полно (я тоже из дома привезла), а гадать мы действительно собирались. Лерка нашла в комнате-холодильнике какую-то неглубокую керамическую миску. Мы налили туда воды и расставили вокруг миски стаканы, которые исполняли роль подсвечников. Но стоило только зажечь последнюю свечу и торжественно поставить в стакан, как, точно по команде, электричество начало тускнеть, а потом мигнуло и пропало. Дом погрузился во тьму, только печь надежно гудела и потрескивала, да свечи старательно освещали целый пятак вокруг себя. Мне показалось, что к окну немедленно приникли темные силуэты, желающие остаться невидимыми и одновременно разглядеть, что происходит внутри дома. Даже дрожь по спине пробежала. — А вы знаете, что здесь в лесу есть проклятое место? — таинственно понизила голос Лерка, словно забыв, как только что яростно отрицала любую паранормальщину рядом со своей дачей. — Господи, да во всех лесах такое место есть, — фыркнула Сонька, как самая разумная. — Ну, учитывая, как ты говоришь, наличие местных язычников, это неудивительно. — Я тоже сделала вид, что отношусь ко всему скептически. Это был самый верный способ заставить Валерию разговориться. Громко щелкнула одна из свечей, сжигая неведомую соринку, и мы непроизвольно испуганно переглянулись. Из стопки на растопку Потусторонние явления - они такие. Как дуб. Ему все равно, веришь ты в него или нет. Он просто есть. Он растет из желудя, превращается в огромное дерево. Кто-то может повесить на него качели, кто-то повесится на нем сам. То, что ты в него не веришь, то, что ты с ним никогда не сталкивался, никак не влияет ни на существование дуба, ни на то, что однажды он может на тебя упасть. Но если ты когда-то увидел дуб, ты уже всегда будешь отличать его от других деревьев. И ты уже не сможешь соврать себе, что его не существует. Ты не сможешь отрицать его и притворяться, что его нет. — Кстати, язычники именно из-за этого места здесь и окопались, заявила Лерка. — Потому что такие вещи друг к другу притягиваются. Охотника съели, дом сгорел, переубивали друг друга, кто-то утонул, заблудился в лесу и не вернулся. Историю с Вадимкой вспомните хотя бы. В любом месте такие случаи бывают, но где-то редко, а где-то настолько часто, что никто уже внимания не обращает. Про ведьму местную, хотите, расскажу? Жили тут когда-то парни, которые бросили школу и бездельничали. Поскольку до армии у них еще оставалось время, они проводили его в хулиганствах. Местные терпели, как обычно бывает, ждали, когда же наконец эти лоботрясы достигнут призывного возраста, и надеялись, что парням хватит ума не доводить дело до уголовщины. А хулиганы, пользуясь безнаказанностью, сколотили настоящую банду, пьянствовали, задирали девушек, дрались по поводу и без повода. Могли залезть в пустующий дом и все там разворотить. Хозяева знали, кто виноват, но не заявляли в полицию, боясь мести. Запросто ведь могли дом поджечь. Чем наглее банда себя вела, тем больше им боялись перечить. А хулиганы, не получая отпора, сильнее беспредельничали. Такой вот замкнутый круг. Так бы все и страдали от их бесчинств, если бы этим дрянным парням не пришло в голову залезть в дом одной ведуньи. Есть (или была) тут такая знающая женщина преклонных лет, Клавдюха. Говорили, что она — ведьма и знахарка. Местные старались ее лишний раз не тревожить — были случаи, когда из-за в сердцах брошенного слова в больницу попадали. Ну там, ругнулась на эту Клавдюху какая-то соседка и не успела до дома дойти, как свалилась с непонятной болезнью. Себе дороже было трогать эту тетку. Но у хулиганов уже совсем крышу снесло. Дождались, когда Клавдюха в лес уйдет, и забрались к ней в дом. Ну, то есть вроде бы они своим приятелям сообщали, что намерены это сделать. С собой звали. Вроде даже соседи видели, как эти парни, вооружившись железяками, шли к знахаркиному дому. Кто-то будто бы мимо проезжал и заметил, как эта банда, распахнув калитку, на участок ввалилась. Понятно же, с какими намерениями. Вот только вернулась тетка из леса, или куда она там ходила, распахнутую калиточку свою спокойно закрыла за собой и в дом вошла. И все нормально у нее. Любопытные соседки под каким-то предлогом даже в гости забежали. Говорят, все на местах, как обычно, порядок. Тетка-то вернулась, а парни — пропали. Как в воду канули. Вроде бы вломились к ней в дом, но больше никто их не видел. Выходили они оттуда? Точно ли зашли внутрь? Неизвестно. Понятно, что сначала все вздохнули с облегчением и шума поднимать не стали. Нет этих бандюганов и нет. Но через неделю родственники все же заволновались. Не бывало такого, чтобы эта шайка себя никак не проявляла, хоть у себя, хоть в другой деревне. И в полицию не попадали, все были в этом уверены. Никто особо из-за пропажи парней не огорчился. Поговаривали, конечно, что неладно что-то с этой ведуньей, но Клавдюха вела себя как обычно. Участковый, разумеется, для проформы поговорил с ней, стоя на крыльце и в дом не заходя. Очень вежливо поговорил, хотя совсем не суеверный. А потом тракторист на вспаханном поле заметил торчащие из земли сапоги. Ровно четыре пары. Голенищами вниз, каблуками в небо. Подумал, что кто-то аккуратно надел обувь на палки и в землю воткнул. Не дело, конечно. Хорошо еще, вовремя заметил. Тракторист поначалу решил шум не поднимать, а сапоги себе забрать. А что, в хозяйстве пригодится. Удивился еще, что сапоги хорошие, почти новые. Было бы глупостью пройти мимо таких отличных сапог. Поэтому тракторист, недолго думая нагнулся, схватил крайний и потянул на себя. К его величайшему удивлению, сапог не поддался. Тракторист мигом рассвирепел и стал дергать обувь, пока наконец не свалился на спину с вожделенной добычей в руках. Но радость его мигом улетучилась, ибо сапоги действительно оказались надеты, но не на палки, а на самые настоящие человеческие ноги в не очень свежих носках, и, разумеется, принадлежащие мертвым. Расстроенный тракторист вызвал полицию. Служители порядка приехали с лопатами, но пришлось технику подгонять, сами не справились. Так и откопали всех четверых мертвецов, чьи ноги в сапогах так жутко торчали на поверхности. По заключению медэксперта, смерть несчастных наступила от удушья, из чего следовало, что закопали их еще живыми. Но мало того, тела были будто с силой воткнуты в землю, потому что никаких следов того, что их закапывали, не нашлось. Будто какой-то злой мальчишка играл со своими оловянными солдатиками, по очереди воткнул головами в землю, а потом забыл про них. Кто-то из местных, кто помогал откапывать, уверял позже, что тела якобы за головы тащили под землю, предварительно сделав узкие, ровно в ширину человеческого тела, подкопы. Тела были опознаны - нашлись пропавшие хулиганы... И тут-то вспомнили, что Клавдюха в разговоре с участковым как бы невзначай бросила, что, где бы эти бедовые парни ни были, они получили по заслугам. — Да откуда ты все это знаешь? Анисимовна рассказала? — Это еще когда прабабушка сюда ездила, она со всеми местными бабками сдружилась. Все сплетни домой приносила, не то, что мама. Мама фильтрует, что слышит, а прабабушка всему верила. Папа ругал ее, потому что как ужинать сядем, так у нее рот не закрывается. А не все новости были для детских ушей. Но я сразу фишку просекла и напрашивалась спать с ней в одной комнате. И перед сном прабабушка мне с большим удовольствием все заново пересказывала вместо сказок на ночь. Она, правда, во сне храпела... Вот как ты сейчас, прям точно! Мы с Соней удивленно посмотрели Лере за спину, куда она бросила последнюю реплику. Там в полумраке виднелся разложенный диван, и с него действительно отчетливо доносился тихий храп. Но, кроме нас троих, никого в доме не было. Лера, словно очнувшись, вытаращилась сначала на нас, а потом проследила за нашими взглядами и побледнела. Кроме нас троих, храпеть было некому. Можно было бы списать на радио, но мы сами его выключили... — Ба-бабуля? — заикаясь, спросила Лерка у дивана. Свет от нескольких свечей (миску мы убрали) падал только рядом с нами, остальная комната утопала в ночной мгле. И теперь мне тоже стало казаться, что на диване кто-то лежит. На нашем диване, нашем спальном месте! Какой-то человек, укрытый пледом, что ли, небольшого роста, но полный. Лежит себе на боку лицом к стене и похрапывает во сне. — Ее прабабка ведь не здесь умерла? — в самое ухо прошептала мне Соня. Я отрицательно замотала головой, потом сообразила, что понятнее от этого не стало, и, боясь, что Лерка расслышит, шепнула в ответ: — Точно в городе, вроде в больнице. Соня кивнула с облегчением. А вот Лера подвисла. Будто реально прабабушка примостилась на диване, как в ее детстве. И еще храп этот... Мне вдруг стало очень холодно, даже холоднее, чем когда мы только сюда приехали. Будто кто сыпанул горсть снега за шиворот. Невыносимо. И почему-то захотелось заорать, чтобы этот храп прекратился. Поэтому я не глядя нащупала кочергу и бросилась мимо застывших подруг к дивану. Только особо не раздумывать! Зажмурившись, я со всего маха ткнула спящего- храпящего в бок. Ощущение было, будто действительно человека стукнула. Прабабушку. Старушку - кочергой! И этот человек, просыпаясь, последний раз всхрапнул и замолк. От моего тычка лежащая фигура медленно качнулась, будто собираясь повернуться, и... распалась на тряпки. То есть это была всего лишь горка одеял и покрывал. — Кто, блин, так одеяла сложил? — возмутилась я каким-то визгливым тоном. — Не я! — хором откликнулись девчонки. Тоже как проблеяли. В другой ситуации мы бы расхохотались над собственными дурацкими голосами. Но сейчас почему-то было совсем не смешно. Это все из-за того, что электричество пропало, вот тени и плясали, и чудилось всякое. Мы просто забыли, что одни свечи горели, а так вообще бы внимания не обратили, потому что знали, откуда такой эффект. Мы и знали, просто забыли. Просто забыли. Лить воск расхотелось. Мы бы и спать не легли на этом диване, если бы был выбор. Мы бы на стульях поспали, но уж очень неудобно. В итоге просто перетряхнули каждое покрывало, каждый плед, со свечой заглянули под диван (плохо видно, надо бы телефоном, но заряд жалко тратить), обстучали его со всех сторон. Мебель как мебель. Ничего постороннего. Потустороннего. В печной трубе глухо завывал ветер человеческим голосом. Конечно, я понимала, что накручиваю себя, но не могла остановиться и все представляла, что наш дом окружает абсолютно безлюдная темная ночь и холодный плотный снег. И в этой темноте вихрятся по заброшенным дорогам и пустым полям снежные воронки, из которых доносятся бормотание и вскрики. Когда в конце концов легли, то непроизвольно сбились вместе. Я думала, что не засну, но провалилась в сон сразу, едва коснувшись головой подушки. Как электричество вырубило. Из стопки на растопку По договоренности один месяц мой мелкий сын живет у меня, а в остальное время с матерью. Я один, постоянной пары нет. Но мы с Никиткой отлично справляемся, если что - подстраховывает моя мать. С бабушкой у парня хорошие отношения, но все же ему больше по душе со мной проводить время, понятное дело. Так вышло, что бывшая жена загремела в больницу, и сын переехал ко мне не по плану. На работе я не успел договориться, так что от свалившейся на меня, как назло, командировки никак не смог отбрехаться. Пришлось вызывать мать в последнюю минуту. Терпеть не могу всю эту идиотскую суету. Еще и ехал вместо другого парня, тоже не очень-то весело, но хоть оплату обещали приличную. Городишко провинциальный, самый обычный среднерусский, так что название его вам ничего не скажет. Там жили наши клиенты, к которым регулярно ездил мой коллега. Так замечательно вышло, что в городке проживал не то его однокашник, не то знакомый, так что нашим клиентам даже не приходилось тратиться на гостиницу для него. Поэтому они были не сильно, скажем так, обрадованы, когда вместо моего коллеги внезапно явился я и выяснилось, что меня надо куда-то заселять и кормить. Мне-то, честно говоря, было абсолютно плевать, где ночевать, лишь бы быстрее дела сделать и свалить обратно домой. В общем, в спешном порядке раздобыли мне через каких-то знакомых ночлег в старинном особняке, В позапрошлом веке это был роскошный дом, до сих пор в просторных комнатах с высокими потолками сохранилась лепнина. Меня-то заселили в какую-то комнатушку для прислуги, но и слава богу - спать одному в огромном, пустом, незнакомом зале - то еще удовольствие. Помещение для прислуги тоже маленьким было только по сравнению с остальными комнатами и все уставлено какими-то бесполезными резными столиками, покрытыми вязаными салфеточками. Хорошо хоть кровать стояла не посреди комнаты, а у стены.