Она не слышала о таких. В отпуске она сознательно избегала новостей подобного рода. Мисора жила в Японии до окончания школы, и сам этот термин был ей знаком, но сейчас, произнесенный по-английски, приобрел незнакомую нотку. — Я хочу раскрыть это дело, — сказал L. — Мне нужно арестовать убийцу. Но без вашей помощи мне не обойтись, Наоми Мисора. «Почему я?» — напечатала она в ответ. Этот вопрос можно было понять двояко: «Почему вам нужна моя помощь?» либо «Почему это я должна вам помогать?», но L, не раздумывая ни секунды, взял первый вариант. Любой адресованный ему сарказм только пропадал даром. — Разумеется потому, что вы опытный следователь, Наоми Мисора. «Но я в отпуске». — Я знаю. Но ведь так еще удобнее, разве нет? Три жертвы, сказал он. Конечно, зависит от того, какие именно жертвы, но из того, что сказал ей L, она заключила, что это дело ещё не разрослось до таких масштабов, когда к нему подключается ФБР. Видимо поэтому он и обратился к ней, а не прямиком в Бюро. И почти не оставил ей времени на раздумья. Но все же ей хватило времени на то, чтобы спросить себя, а почему вообще L занялся делом, слишком мелким для того, чтобы на него обратило внимание ФБР. Но, разумеется, она не надеялась, что он ответит на этот вопрос сейчас, через компьютер. Она взглянула на часы. Оставалась ещё одна минута. «Хорошо. Помогу чем смогу», — напечатала Наоми. L ответил немедленно: — Спасибо. Я знал, что вы согласитесь. Особой благодарности в его тоне она не уловила. Но может быть причиной тому просто его «машинный» голос. — Давайте я объясню вам, как вы сможете связаться со мной в дальнейшем. Времени мало, так что буду краток. Прежде всего… * * * Прежде всего, ей нужно было ознакомиться с подробностями дела о лос-анджелесских убийствах. 31 июля 2002 года в Голливуде, в спальне небольшого дома по Инсист-стрит был убит мужчина по имени Билив Брайдсмейд. Он жил один и работал независимым писателем. Он писал статьи для нескольких десятков журналов, скрываясь под множеством псевдонимов, и был довольно хорошо известен в этом бизнесе — что не значит ровным счетом ничего, но в этом деле похоже сыграло свою роль. Брайдсмейда задушили. Сначала его напоили каким-то наркотиком до бессознательного состояния, а потом задушили сзади чем-то похожим на веревку. Следов борьбы не было — всё предусмотрено, в общем, чисто сработанное преступление. Второе убийство произошло через четыре дня, 4 августа 2002 года. На этот раз в центре, в квартире на Третьей Авеню, а жертвой оказалась особа женского пола по имени Куотер Квинер. Она была забита до смерти, а череп проломлен спереди чем-то длинным и твердым. Опять же, жертву, по всей видимости, чем-то опоили, и в момент смерти она была без сознания. А что касается того, почему полиция решила, что оба убийства совершил один и тот же человек… то любой, побывавший на месте преступления, сразу же заметил нечто общее. В обеих квартирах к стенам были прибиты соломенные куклы вуду. Эти куклы были известны как Вара Нинго. Четыре на Инсист-стрит. Три на Третьей Авеню. Прибитые гвоздями к стенам. Про Вара Нинго упоминали в новостях, так что существовала вероятность того, что кто-то другой мог скопировать почерк первого убийцы, но некоторые другие детали тоже совпадали, и полиция заключила, что имеет дело с серийным убийцей. Но если дело в этом, то оставался один очень большой вопрос — потому что Билива Брайдсмейда с Куотер Квинер ровным счетом ничего не связывало. Они не обменивались ни номерами мобильников, ни визитками. Да к тому же у Куотер Квинер ни мобильника, ни визитки вообще не оказалось — ей было всего тринадцать лет. Какое отношение она вообще могла иметь к сорокачетырехлетнему писателю-фрилансеру? Если и имела, то разве что через мать, которой на момент убийства не было в городе, но если учесть разные места проживания и жизненные обстоятельства этих двоих, то все равно было очень сложно увидеть здесь какую-либо существенную связь. Пользуясь оборотом из старинного детектива, отсутствовало связующее звено — то есть ничего общего между жертвами не нашли. Расследование сосредоточилось на этом обстоятельстве, а ещё через девять дней (к этому времени пресса уже стала называть это дело «убийствами Вара Нинго»), 13 августа 2002 года произошло третье убийство. И две куклы Вара Нинго на стене. С каждым убийством количество кукол уменьшалось на одну. Третье убийство произошло в западной части Лос-Анджелеса, в коттедже возле станции метро, которую называли Стеклянной, потому что она представляла из себя застекленный павильон, а жертву звали Бэкйард Боттомслэш. Снова женщина, двадцати шести лет — на полпути между первой и второй жертвами, — банковская служащая. И снова никакой связи с Биливом Брайдсмейдом или Куотер Квинер. Даже случайно они вряд ли могли где-нибудь пересечься. Причиной смерти третьей жертвы была потеря крови — обширное кровотечение. Удушение, избиение, ножевая рана — каждый раз другой способ убийства, такое впечатление, что с каждым разом убийца пробовал что-то новое. И ни на одном из мест преступления он не оставил никаких улик. Единственное, что оставалось для расследования — связующее звено, но поскольку его не нашли, что для убийств подобного рода очень странно, то третье убийство завело полицию в совершеннейший тупик. Убийца явно был намного умнее полицейских. Я не собираюсь здесь превозносить Бейонда Берсдея, но в этом случае надо отдать ему должное. Ах, да — кроме Вара Нинго была ещё одна общая деталь между этими убийствами — все жертвы были найдены в запертых комнатах. Прямо как в старом детективе. Полицейские не придали особого значения этой детали… но когда Наоми Мисора получила от L файл с данными по делу, это было первое, что привлекло её внимание. Мисора начала расследование — не как агент ФБР, а как частное лицо под руководством L — на следующий день после того, как он обратился к ней с просьбой, то есть 15 августа. Официально она была не на работе, так что пистолет и значок у неё забрали, и теперь права носить оружие у неё было не больше, чем у любого рядового гражданина. Но она особо и не возражала — она была не из тех агентов, что тычут своими полномочиями в лицо каждому встречному. Она была несколько выбита из колеи и расстроена — в общем, не самое подходящее настроение, чтобы браться за расследование, но в этом смысле её эмоциональное состояние было схоже с тем, что испытывал L. Другими словами, у неё не очень получалось работать в группе, и её способности проявлялись в полной мере, когда она ускользала из-под опеки организации и работала сама по себе — чем в свою очередь можно было объяснить то, почему сейчас она была слегка обижена на L. Но, тем не менее, 15 августа, когда едва перевалило за полдень, Наоми Мисора уже была на Инсист-стрит, где произошло первое убийство. Оглядев дом, казавшийся чуток великоватым для одного человека, Мисора достала из сумочки мобильник и набрала номер, который дал ей L. Он сказал, что сигнал проходит через пять шифрующих устройств, так что номер совершенно безопасен. Безопасен не только для самого L, но и для находящейся не на службе Мисоры. — L, я на месте. — Хорошо, — сразу же отозвался синтетический голос, как будто только и ждал её звонка. Мисоре вдруг стало интересно, где L сейчас находится и в какой обстановке ведет свои расследования, но она тут же подумала, что в любом случае это не имеет никакого значения. — Что мне делать дальше? — Наоми Мисора, вы в доме или на улице? — На улице. Я направляюсь к месту убийства, но ещё не подошла к дому. — Тогда прошу вас, зайдите внутрь. Дверь должна быть открыта. Я об этом позаботился. — Спасибо. Хорошо подготовился. Она стиснула зубы, сдерживаясь, чтобы не сказать что-нибудь язвительное. В обычном случае она бы сочла хорошую подготовку достойной уважения, но сейчас ей было трудно смириться с тем, что кто-то может подготовиться настолько тщательно. Она открыла дверь и вошла в дом. Жертву убили в спальне, и Мисора ещё с улицы могла безошибочно определить, где эта спальня может находиться — опыта подобных расследований у неё хватало. В таких домах спальни обычно располагались на первом этаже; туда она и направилась. С момента убийства прошло уже две недели, но в доме определённо поддерживали чистоту. Нигде не было ни пылинки. — Но, L… — Что? — По данным, которые я получила вчера… не хочу повторять очевидное, но полиция здесь уже всё осмотрела. — Да. — Не знаю точно, как вы это сделали, но ведь у вас уже имеется полицейский отчет. — Да. Очень вразумительный ответ. — Так получается, мне нет смысла здесь находиться? — Есть, — сказал L. — Я надеюсь, что вы сможете обнаружить что-то, чего не нашла полиция. — Ну… это-то понятно. Даже слишком очевидно. Его ответ ровным счетом ничего не объяснял. — Говорят, что место преступления нужно осмотреть сотню раз, так что ваш приход сюда едва ли бесполезен. Прошло некоторое время, и возможно кое-что всплыло на поверхность. Наоми Мисора, первое, о чем нам нужно подумать, так это о связи между жертвами. Что связывает Билива Брайдсмейда, Куотер Квинер и новую жертву, Бэкйард Боттомслэш? Или связи здесь нет, и жертвы выбраны случайно? Но даже если это так, должна быть какая-то логика, по которой убийца их выбирает? О чем я прошу вас, Наоми Мисора — так это найти то самое связующее звено. — Ясно… На самом деле ей ничего не было ясно, но зато она начала понимать, что, сколько бы она ни препиралась с L, он всё равно будет уходить от ответа и не скажет ей того, что ей действительно хотелось знать, и поэтому решила не задавать больше вопросов. К тому же, она как раз подошла к двери спальни. Дверь открывалась внутрь и была снабжена поворачивающимся замком. Запертая комната. На месте второго и третьего убийств были такие же замки… может это и есть недостающее звено? Нет, эта информация уже имелась в файле. Её полиция уже зафиксировала. L искал что-то ещё. Спальня была не очень большая, но мебели в ней было немного, так что тесной она не казалась. Посередине стояла широкая кровать, а всю остальную мебель составляло несколько книжных полок. Полки были в основном забиты книгами на темы различных видов досуга и известными японскими комиксами, позволяя предположить, что Билив Брайдсмейд здесь только отдыхал. Он, похоже, был из тех, кто тщательно разграничивает работу и свободное время, что среди фрилансеров встретишь нечасто. Возможно, этажом выше имеется что-то вроде рабочего кабинета, подумала Мисора, мельком взглянув на потолок. Надо будет потом проверить. — Кстати, Наоми Мисора. Какие у вас соображения по поводу виновника этих убийств? Я хотел бы услышать, что вы о нем думаете. — Сомневаюсь, что мои соображения будут вам чем-то полезны, L… — Все соображения полезны. Да ну? Мисора на минуту задумалась. — Он ненормальный, — ответила она наконец, не стараясь особенно выбирать выражения, а просто высказывала, что было у неё на уме. Такое впечатление у неё создалось накануне, когда она ознакомилась с делом. — Не только потому, что убил троих, а… всё его поведение заставляет так думать. И он даже не пытается этого скрывать. — Например? — Например… отпечатки пальцев. Полиция не нашла ни одного отпечатка ни на одном из мест преступления. Они были стерты все до единого. — Верно… но, Наоми Мисора, не оставлять отпечатков — это главное в совершении преступления.