А Марковна, божий одуванчик, мигом в ситуацию въезжает. Похоже, в теме бабуля, в теме, кабы не больше чем грузин волосатый. Могу, конечно, дать «мастер-класс» старшему лейтенанту и столовым ножом произвести ремонт, за две-три минуты аппарат «Катюшу» запоёт. Ах, чёрт побери, «Катюша» в ноябре 1938 впервые прозвучит, Штирлиц, вы на грани провала! Позавтракали, рассуждая о нынешней европейской политИк, причём Зоя и Вася осуждали Германию за аншлюс Австрии и провокации, могущие привести к мировой войне, а гражданка Малкина напирала на сознательность германского пролетариата, который через год-два свернёт шею Адольфу. Но тогда буржуазные правительства Великобритании и Франции сделают всё, чтоб два европейских и мировых гегемона ударили по дойчам, а их приспешник, панская Польша атакует Германскую Советскую Социалистическую Республику с тыла. И братский Советский Союз обязательно вмешается! И ответит! Да ещё как ответит! Сперва Варшава, потом Берлин, потом — Париж! — Не получится, многоуважаемая Дора Марковна, Североамериканские Штаты немедля выступят на стороне Британии, их Тихоокеанский флот ударит по дальневосточным рубежам СССР. И Япония в сторонке не отстоится, они с заключения Портсмутского мира жалеют, что удовольствовались лишь южной половиной Сахалина, а нефть — на севере острова. За нефтью самураи к чёрту на рога полезут. — Пролетарии имеются не только в Германии, уважаемый Александр, — ехидно парировала бойкая «старушка», — и Франция и Великобритания станут социалистическими, оглянуться не успеете. — Ваш бы задор, да Марксу в уши! Милую, почти семейную пикировку прервал звонок. Дверной, не телефонный. Гогоберидзе снова сорвался с места как заправский спринтер, вернулся с Меркуловым, держащим в руках объёмный, но лёгкий куль, там мои вещички, стопудово. Вася же в каждой руке волок по гире — пудовой. — Что смотрите? В здоровом теле здоровый дух! Тебе, Зоечка, гантели привезут в три килограмма. Чтоб форму тут не теряли! — Три килограмма мало, — скромно потупилась Невзлина, — пять в самый раз. — Значит будут пять. Ну-ка, Виссарион, покажи, на что способен. Да возьми сразу две в одну руку, вон какой вымахал, два пуда сколько раз выжмешь? Бравый старлей пыхтел и тужился, но восемь раз правой — предел. Оправдываясь неудобным хватом и соскальзыванием руки, что, в принципе, место имеет, Гогоберидзе поставил гири на пол. — Давай, разведка, — подначил комиссар уже меня, — покажи контрразведке где раки зимуют. Как считаешь, Зоя, кто победит? — Ой, Всеволод Николаевич, откуда мне знать. Херня какая-то непонятная. Глупейшее тестирование, но отступать нельзя. Протёр ручки спортснарядов от потных лап старшего лейтенанта, примерился. Эх, проверялы хитрожопые, не дождётесь рекордов, но Васе «забить баки» надо всенепременно. Гордый грузин не вытерпит, захочет догнать и превзойти, вот и пускай с железяками балуется по утрам и вечерам… По пятнадцать раз выжал два пуда и правой и левой, окончив упражнение, сымитировал усталость, гири звякнули и с небольшой высоты, но одна таки соскользнула из «разжимающихся» пальцев. — Уффф. Давно не тренировался. — Левша? — Меркулов спросил с таким интересом, словно он тренер в боксёрской секции, а я перспективный новичок. — Одинаково работаю обеими руками. И пишу и стреляю. Нет разницы — левая, правая. — Наверное, долго тренироваться пришлось, — Зоя влезла в разговор, — я тоже пытаюсь левую разработать, но без особого успеха. — С четырнадцати лет. — Ладно, физкультурники, дела не ждут. Александр, пошли к тебе. В комнате комиссар бросил на кровать куль, как правильно угадал — с одеждой, оперативно пошитой энкавэдэшными портными. Впрочем, может, просто подобрали по размеру, невелика цаца — курьер с заученными данными… — Неплохо, неплохо, — Меркулов похвалил то ли мой бравый внешний вид, то ли работу мастера, — хватит у зеркала крутиться, пошли… Недолгой оказалась первая прогулка в модных туфлях «индпошива» — подобрали по ноге, как влитые сидят, а если у репрессированных «отжата» обувка? Этажом ниже на лестничной клетке стоял страшным истуканом, в мятом сером плаще, хмурый абрек с недельной щетиной. Здоровенный, в «полтора Гогоберидзе», хотя и Вася не из хиляков. Всеволод Николаевич открыл дверь и уверенно прошёл в комнату, аккурат под моей комнатой расположенную. За большим столом, спиной к окну лицом к двери, протирал стёкла пенсне в будущем самый эффективный менеджер всех времён, Маршал Советского Союза и кровавый палач, а покамест «только» первый заместитель Николая Ивановича Ежова, товарищ Берия. Соратник Сталина восседал в ярко-красном, рррреволюционном кресле, точь такое же стояло с моей стороны стола. — Здравствуйте, товарищ Берия! — Хм, проходите, «товарищ Александр», присаживайтесь. Ишь как выделил: «товарищ Александр», с неприкрытой издёвкой. На понт берёт замнаркома, если б посчитали аферистом, или одноразовым «живым письмом», повязали бы сразу, а Берия б только в камеру зашёл «побеседовать». А тут, в неформальной можно сказать обстановке, не всё так уж и печально. Но один хрен — не время расслабляться! И улыбаться тоже не время. Картинка такая была у типа-художника Василия Ложкина в первой четверти двадцать первого века. Итак, не расслабляемся и не лыбимся, вона какой шкаф сзади пыхтит. А кресло то намертво к полу прифигачили и «завалили» так, что выбраться из него затруднительно. Мне то конечно, плевать, но всё же, всё же… Меркулова, испарившегося в коридор после первых слов Берии, в комнате сменил абрек в мятом сером плаще, вставший у двери, после чего «капитально», с силой её закрывший. Лаврентий Палыч водрузил на нос пенсне, теперь от стёклышек удавалось поймать отражение огромного, нацелившегося на прыжок горца. — Ваше имя, воинское звание, национальность. Намёки на британское подданство малоубедительны, мы тут не лаптем щи хлебаем, — резко и напористо начал Берия, — а байки про остановку сердца и самурайскую стойкость пересказывать не надо. — Лаврентий Павлович, прекращайте жуть нагонять, скажите лучше — этот орангутанг, что за моей спиной маячит, русский понимает? — Что⁈ Да кто ты такой, чтобы… — Берию, похоже, «накрыло». Вскочил, кулаки сжал, столь наглого поведения шпиона чекист явно не ожидал. Лаврентию сейчас и сорока нет, подвижный, шустрый, не отягощённый лишними килограммами. Здорово, что абрека точно просчитал — если он и кумекает чего по «державной мове», то на уровне Эллочки Щукиной, потому и выбран замнаркома как охранник с невероятной силищей, быстрой реакцией инезамутнённым разумом. «Орангутанг» в долю секунды сократил расстояние в три метра и вознамерился придавить меня в кресле. Быстр, реально быстр, гад восьмипудовый. Только вот против организма, управляемого «Слиянием и Контролем», не вытянет орёл горный. Нет, не вытянет. Извернуться и указательным пальцем левой руки «пробить солнышко» гиганту, чтоб пару минут вздохнуть-выдохнуть не мог, это запросто. — Батоно Лаврентий, давайте поговорим как взрослые, без мальчишеской бравады. К чему угрозы, прыжки, мордобой и фокусы с заковыванием в кандалы. Мы же разведчики, по определению интеллигентные люди. — Знаете грузинский? — Берию, похоже, мои способности к языкам потрясли куда больше, нежели чем гора мяса на полу, жалобно стонущая, пытающаяся «пропихнуть» воздух в лёгкие. Ну, или выпихнуть, что для страдальца, в принципе, одинаково больно. А ведь не испугался чекист, не запаниковал, не дёрнулся к стволу. Что очень хорошо — не пришлось обезоруживать замнаркома НКВД, начальники такого позора не забывают. А так, — ну получил нерасторопный телохранитель люлей, его проблемы. Но борзость надо поумерить, всё ж таки САМ Берия, хоть и худой, хоть и «в начале славных дел»… — Немного, перед заброской пару месяцев учил. На всякий случай, вот и пришёл тот случай. — Ловко вы его, — хмыкнул Берия, с интересом наблюдая за очухивающимся амбалом, — чувствуется школа и немалый опыт. А лет вам сколько, товарищ Александр? — Двадцать восемь, выгляжу молодо, да, это фамильное. — Выйди, Вано, побудь за дверью, — на грузинском повелел, словно свинцом плюнул в шатающегося здоровяка Лаврентий Павлович, Тот нехотя, но повиновался. — Не припомню, чтоб Вано удалось с ног сбить, здоровья на десятерых. И да, русский не знает, как определили? — Логика. Зачем на разговор, где наверняка прозвучат совсекретные сведения, приводить свидетеля. Если же стоит гора мышц, значит балбес невероятный. — Не такой уж и балбес, — возразил замнаркома, — просто нет способности к языкам у парня. Давайте продолжим, успокоившись. Итак — имя, звание, национальность. — Пусть будет — Бонд. Александр Бонд. Отставник, лейтенант флота. Англичанин, подданный его величества короля Георга шестого. — Как, вы не работаете на британскую разведку? — В данный момент нет, но в разведке флота и министерстве иностранных дел, да много в каких хитрых конторах служат те, кто меня к вам направил. В частности мои родственники и по отцовской и по материнской линии. И специально под меня, точнее говоря, под канал общения с руководством СССР, я тут пешка, «живое письмо», не более, заброшена группа. — Продолжайте. Хотелось бы знать с чего вдруг вашему, гм, руководству захотелось наладить контакты… — Если вкратце, то старая сволочь Чемберлен потворствует Гитлеру, пытаясь сдержать агрессора проповедями и уступками. Последней каплей стала сдача мистером Аланом Невиллом Чехословакии. Я писал, что примерно 6–8 сентября Франция объявит о призыве резервистов… — Вчера объявил Париж и предвоенное положение и резервистов начали призывать. А кто лидер в вашей, гм, группе? На кого делаете ставку, если Чемберлен плох? Черчилль? — Точно. В руководстве армии и флота есть серьёзные опасения, что Чемберлен не удержит вожжи и Британская империя развалится под ударами Германии и Японии. Умиротворение Гитлера невозможно, поскольку фюрер психопат, а его окружение, преступники и редкие сволочи, что хорошо проявилось в разрешении еврейского вопроса. А вот информация, которой не было в письме… — Слушаю, — Берия обозначил предельное внимание. — В Германии сложилась группа офицеров и генералов вермахта, планирующая переворот и устранение Гитлера с его нацистской кликой. Заговорщики вышли на Чемберлена, но старый идиот посчитал выгодным для Великобритании сохранение нацистов, использование Германии в борьбе против Советского Союза. Чемберлен потому и сдаст Судеты Гитлеру, дабы немецкий генералитет успокоился и принял верховенство НДСАП. — Интересно. А где гарантия, что вы не провокатор и не сумасшедший сотрудник разведки? Например, обижены начальством и решили, пусть даже ценой своей жизни столкнуть великие державы, спровоцировать мировую бойню? Эдакий Герострат 20 века. — Резонно, Лаврентий Павлович, резонно. Своё британское «происхождение» подтвержу достаточно легко. И вы будете потрясены. — Любопытно. — Дейч. — Что Дейч? — Арнольд Генрихович Дейч. Он же «Отто», он же «Стефан», он же Ланг Стефан Георгиевич. Нелегал, сумел создать в Великобритании ячейки из романтических юнцов, симпатизирующих светлому коммунистическому будущему. «Кембриджская группа», «Оксфордская». Филби, Маклин, Блант, Бёрджесс, Кернкросс… Поинтересуйтесь у «Стефана Георгиевича», он сейчас в СССР должен находиться. А его начальник, резидент в Лондоне, майор госбезопасности Малли Теодор Степанович уже расстрелян? Что арестован — точно знаю. Если б взглядом можно испепелить — сгорел бы тотчас. Берия секунд пять будто «играл в гляделки», но на самом деле не мог заместитель наркома быстро осознать страшный факт — стратегическую информацию о наиперспективнейшей агентуре ему небрежно вывалил наглый юнец. А что ещё известно британцам о работе советской разведки? Неужели — ВСЁ⁈ Однако Лаврентий Павлович быстро взял себя в руки и поинтересовался подробностями возможных террористических актов в отношении маршала Шапошникова и неистового Мехлиса. Прошлись практически по всем темам, в письме обрисованным, Берия между делом похвалил невероятную каллиграфию, — как будто напечатано. Только «за Троцкого» разговор не зашёл, старательно избегал чекист упоминать Льва Давыдыча… — Что ж, Александр Александрович. Продолжим беседу через пару дней, а пока отдыхайте, по столице погулять, в театр сходить есть желание? — Если только на футбол. Терпеть не могу театральные постановки. — О, — оживился Лаврентий Палыч, — а за какую команду болеете? — За «Ливерпуль», а в первенстве Советского Союза пока не определился. — Гм, поскольку проходите по нашему ведомству, полагается за «Динамо». — За которое? Московское? Тбилисское? Киевское? Ленинградское? — Э-э, — озадачился Берия, — а давайте как у поэта: «Все „Динамо“ хороши, выбирай на вкус»! — Тогда за столичное, здесь больше матчей можно посмотреть, а на выезд ехать не могу. — Хорошо, это хорошо, — взялся снова протирать окуляры чекист, — по футболу, считай, договорились. А как по остальным вопросам к консенсусу прийти поскорее? — Если контакт налажен и есть желание закрепить канал, необходимо отмаяковать нашим, для чего прогуляться у представительства Великобритании и ждать инструкций.