Хорошо, нет нужды особой во сне, лишь увеличивается при бессонном режиме расход калорий, но несущественно. К тому же деньги есть, провизии хватает, пусть и не деликатесы, но с моим то желудком листву перерабатывать запросто и травушку-муравушку! Конечно, до такого веганского разврата не дошло, покупал пирожки с печёнкой — милое дело! Две первые ночи перекантовался на речном трамвайчике, а потом зазнакомился со сторожем, Тимофеем Ильичём, при складе стеклотары в роще Марьиной службу нёсшим и за три поллитры две смены «отдежурил» с душевным и невероятно хитрым дядькой, рассказывавшим «под мухой» множество архиинтереснейших историй по обогащению «знакомых» на сдаче бутылок. Впрочем, несмотря на байки «ночного директора» про «стеклотарных мильёнщиков» марьинорощинская шпана на склад не нападала. Почти как в деревне времечко провёл, отлучаясь лишь в магазин за водкой, консервами и хлебом, а также до киоска газетного доходил. Помывка из ведра водой ледяной только бодрила, на встречу с Меркуловым явился вполне себе приличным гражданином, не скитальцем забомжевавшим. А что не при запонках, не при галстуке, так удачно в легенду ложится о матёром нелегале, комиссар во время беседы всё узнать пытался — как в СССР прокрался вражеский шпион. Явно не в спальном вагоне под дипломатическим прикрытием, уж это чекисты первым делом обсчитали и явно озадачились– не прохожу по их учётам да картотекам! Только подумал про Меркулова и вот он — явился не запылился, трёх часов не прошло. Подкатил чекист на элегантном «сто первом» ЗИСе с одним водителем — рессоры не просели, группа захвата в салоне точно не прячется. Но, минимум четыре машины мою скромную персону ведут, не считая семи «топтунов-пешеходов», но те и не скрывались, видимо получили чёткие инструкции не переигрывать в сыщиков, сопровождали на удалении в 50–100 метров, достаточно артистично изображая праздных гуляк. — Александр Александрович, — выскочивший из авто комиссар госбезопасности прям сиял, энергия так и пёрла от доверенного лица товарища Берии, похоже начальство похвалило за первый контакт, — проедемте на квартиру! Сегодня все основные вопросы решим по обустройству, отдохнёте, а вечером с замнаркома побеседуете, нет возражений? — Служу трудовому народу! Едемте! Меркулов услужливо распахнул заднюю дверцу, сам жеуселся рядом с водителем и превратившись в «штурмана пробега» погнал автомобиль к «прекрасной новостройке», избегая разговаривать в салоне ЗИСа о делах, лишь преображающейся столицей гордясь. Грамотно, водитель стопудово решит, что товарищ комиссар новому сотруднику Москву показывает, дело обычное, житейское. Да и как удержаться москвичам, пусть даже и недавно ставшими жителями столицы, не восхититься публично любимым городом! С Кремлём и метрополитеном! Кстати дом на улице Горького, недалече от станции метро «Маяковская», этаж, правда третий, а я вроде четвёртый «заказывал». Станция открывается через четыре дня, большой праздник! Сам Дейнека панно мозаичные ваял, точнее по его гениальным эскизам. Чертовски хотелось прервать Меркулова «включившего гида» и в ответ закатить речугу и про метро наипрекраснейшее и про творчество Александра Александровича Дейнеки. Но маэстро бОльшую часть своих картин ещё не написал, потому недюжинным усилием воли заставил себя слушать комиссара госбезопасности с подобающим случаю вниманием. Вышли из автомобиля, неспешно зашли в подъезд. Ого, консьерж, — бодрый мордатый дед, но видно, больше «косит» под бравого ветерана служивый, самому от силы сорок стукнуло. Правда в эти годы «сорокет» считается вполне себе «пожилым» возрастом, часто уже и дети взрослые и внуки скоро в школу пойдут. А что — со зрелищами проблемы, телевизоры отсутствуют, кино по праздникам. Контрацептивы? Фууууу, стыдоба! Вот и начинают от скуки и по незнанию «про это» размножаться граждане страны Советов лет эдак с 16–18, а в сорок вполне уже почтенные главы семейных кланов, да-с… — Наш портной прибудет через полтора часа, точнее, через час двадцать. Снимет мерки и начнёт «строить гардероб» приличествующий преуспевающему журналисту. — Ого, мой вариант приняли? — Да, Лаврентий Павлович одобрил. Только по газете ясность будет чуть позже. ' В «Комсомольской правде» коллектив специфический, внештатников много, любопытствующих. Всем по рукам не настучать. — Неужто «Красная звезда»? — Гм, кхм, — закашлялся Меркулов, — не исключено. Но вопрос не в моей компетенции. — Не принципиально, «Звёздочка», «Комсомолка». Главное — чтоб дело шло! — Необычная речь разговорная у вас, Александр Александрович. Вроде и советский человек, все слова и расхожие выражения — нашенские! Но как ввернёте чего. — Неужели выдаю «импортное происхождение»? — Нет, не «импортное», тут иное. Интересно было бы взглянуть на методу. Как готовились. — Тут извините — военная тайна! Как там у Гайдара у Аркадия. — Ясно, не настаиваю. — Соседей подобрали? — Есть небольшая заминка, но к вечеру укомплектуем. Пока в квартире только старший лейтенант государственной безопасности Виссарион Гогоберидзе, ему и бутафорить не надо, себя легко сыграет. «Хозяйка» жилья — наш старый сотрудник, большевичка с дореволюционным стажем Дора Марковна, она кандидат исторических наук, на пенсии, завтра переедет. А вот с «геологом» незадача, нашли только «геологиню», лейтенант Зоя Невзлина, мастер спорта по пулевой стрельбе, а по диплому всамделишный геолог. — Что им про «соседа» известно? Всего же не открыли? — «Сосед» прибыл из важной зарубежной командировки, расшифрован японцами и англичанами да французами после предательства Люшкова. Потому и надо «присмотреть», выявить людей, подходы ищущих к старшему лейтенанту Соколову. — Однако! Карьеру делаю в НКВД с первого дня. Удостоверение чекистское выдадите? — Только газетчика, — неожиданно твёрдо отчеканил Меркулов. Квартира хоть и в новом доме, похоже что сразу предполагалась для «казённой надобности» — на мебели номера инвентарные, в комнатах типовые шкафы-столы-стулья. М-да, подручные Лаврентия либо не услышали мои пожелания, либо просто «не шмогли» организовать «хоромы вдовы профессора Преображенского» за несколько часов. Но постарались ребята, как говорится, «от души». На кухне хлопотал тот самый старлей грузин, отметившийся на главном входе на Лубянке. Понятно, личные кадры Берии, самые доверенные и проверенные. Пока Лаврентий Палыч не подмял под себя Лубянку, не понавёз «земляков», обходится небольшим числом верных абреков. Похоже, моё появление в сентябре 1938, поспособствует более раннему «уходу» товарища Ежова. Да и хрен с ним, ничуть не жалко кровавого карлика. — Знакомьтесь, — Меркулов жестом подозвал «соседа» выкладывающего из двух изящных корзин бутылки и банки, — вам, товарищи отныне проживать тут по правилам социалистического общежития. — Александр, — с улыбкой во все 32 зуба протянул руку грузину (а может и мингрелу, уточню чуть позже). — Виссарион, — натужно «оскалился» соседушка. Волнуется, засранец. Знает, сучонок, проинструктирован, — вовсе не героический разведчик Александр Соколов, а коварный агент мирового империализма. Ничего, пусть абрек осознает, проникнется — тут ему не там. Это из советских граждан, во враги народа определенных судьбой злодейкой, показания выбивать как два пальца об асфальт. А матёрый шпиён запросто из чекиста ремней нарежет и не поморщится… — И чего стоим? За новоселье не накатываем? Да и за знакомство не лишним будет! Как, Всеволод Николаевич, чутка расслабимся? Сегодня можно, даже нужно — нервы подуспокоить. Семашко, наш замечательный Николай Александрович, прям настоятельно рекомендует в таких случаях жахнуть хорошего красного вина для профилактики тромбозов и общего расслабления организма. Меркулов как старший по званию благожелательно улыбнулся, дав старт небольшому застолью. Виссарион шустро управился с пробкой, рубиновый напиток лихо, с эдаким кавказским размахом расплескался в бокалах. Капли на скатерти ничуть собутыльников не смутили, у гостеприимных хозяев принято вино через край разливать, не трястись над каждым миллилитром. «Хванчкара», товарища Сталина вино любимое, ну, так нам интернет сообщал. Не пожадились бериевские сподвижники — сыр, зелень, мясо, фрукты. Вроде привкуса яда или снотворного в вине нет. А было бы интересно понаблюдать за реакцией чекистов — ждут когда залётный гость осоловеет и отрубится, ждут пождут, а британскому агенту всё нипочём жрёт и пьёт в три горла, изводит казённые харчи и не отключается… Но, очень похоже, Сталин дал команду обращаться со мной как с дорогущей китайской вазой — едва пылинки не сдувают, эва как Виссарион сыр подрезает и тарелку пододвигает поближе. Предупредительный, гад… — Как говорится, между первой и второй — перерывчик небольшой! Наливай Виссарион, а давай, дружище, для краткости Васей будешь? Я- Саша, ты — Вася! Договорились? За четверть часа спринтерского выпивона на троих уговорили две бутылки, впрочем комиссар лишь пригубил, да и Виссарион пил с опаской, явно боялся захмелеть. И ладно, надо с комнатой определиться, которая из четырёх моя, и ждать визита портного. А вечером сам товарищ Берия пожалует. Впрочем, Лаврентий Палыч необязательно сюда прибудет, скорее всего приедет Меркулов и отвезёт к «эффективному менеджеру»… Глава 5 В тот вечер с Лаврентием Палычем пообщаться не удалось. К телефону, единственному в квартире, в коридоре на стенке прикреплённому, аккурат без пяти восемь вечера метнулся горный орёл Гогоберидзе. Мы как раз всем энкавэдэшно-коммунальным кагалом на кухне чай пили. С сушками и вишнёвым вареньем. Так сказать — чаепитие по-соседски, заодно и знакомство с соквартирниками. Вася-Виссарион ближе к восьми начал «незаметно» на часы поглядывать и эдак «подбираться», словно спортсмен на старте. Потому, когда трель звонка телефонного прервала рассказ почтенной Доры Марковны о мятеже левых эсеров, Гогоберидзе в ту же секунду ломанулся к аппарату. Ждал сигнала, джигит. Товарищ Малкина продолжила, повысив голос, чтоб не так слышно было Виссариона. Молодец бабуля, соображает в оперативной работе. — Ах, Зоя, Александр, если бы вы знали, как тяжело пришлось. Предали давние товарищи, на каторге, в ссылке с которыми делили последний кусок… — Ага. Нож в спину. — Что? — Негодяи, говорю. Подлецы и предатели дела мировой революции. — Тут сложнее, Александр, тут гораздо сложнее. Вам, молодёжи, сложно представить как с друзьями в одночасье стать непримиримыми противниками. Владимир Ильич очень тяжело переживал, очень… Пока Дора Марковна виртуозно «отвлекала огонь на себя» а Гогоберидзе односложно бубнил в трубку: «Есть, понял, будет исполнено», развлекался тем, что смущал взглядами откровенными лейтенанта госбезопасности Зоеньку (Зою Павловну). Барышня прибыла на квартиру с двумя огромными баулами из которых долго доставала и раскладывала в шкаф и комод в своей комнате личные вещи. Когда зашёл, вежливо постучавшись, предложил по-соседски помощь — мало ли, вдруг да мебель требуется передвинуть как хозяйке возжелается. Получив вежливый отлуп, оком зорким заметил — вещички то по большей части новьё, многие даже с бирками магазинными. Не иначе готовили к ответственному заданию Зоеньку в большой спешке, но на шмотки и прочие аксессуары не поскупились — снарядили девушку «в лучшем виде». Только прокол случился у чекистов — заявилась на конспиративно-коммунальную квартиру мадмуазель Невзлина в невзрачном пальтишке, под ним платье весьма скромное, туфли «хоженые» и преизрядно хоженые. Притаранила Зоя с собой несколько коробок с обувкой и не удержалась, примерять начала. А там туфельки на все случАи, не говоря уже о чулках-платьях и прочей дамской «бижутерии». Хоть и не был никогда знатоком женских «прибамбасин», но духи в изящных флакончиках, явно не советский ширпотреб. Да и во время чаепития товарищ Невзлина нервно поправляет роскошный «домашний» халат, стремясь «уменьшить» вырез. Причём смущается исключительно «коминтерновского разведчика», а на сальные взгляды знойного южанина Васи практически не реагирует. Похоже, девчушку основательно «накрутили» в высоких кабинетах и приказ поступил недвусмысленный: «давать» товарищу Соколову и никаких гвоздей! Оттого и на нерве двадцатитрёхлетняя разведёнка, обряженная в шикарные вещички. Что Зоя вышла замуж за однокурсника, развелась перед защитой диплома, «ненавязчиво» вызнала у барышни Дора Марковна за сушками и чаем. Непохоже то было на «презентацию» фемины, на домашнюю заготовку чекистов, не народные же они артисты, в конце концов. Да и видно — собирали «соседей» в невероятной спешке, почтенная Дора Марковна прибыла на полчаса раньше Зои, а книги и прочий скарб небрежно в мешки скидан, хорошо, два молчаливых амбала в штатском подругу Дзержинского перевозили. Засим эти грузчики, хмурые но исполнительные, «пропали» в подъезде, вероятно этажом ниже квартира (где замки дверные не закрыты) их гостеприимно приняла. После разговора с Меркуловым (я то слышал и кто говорит и что, как не старался Гогоберидзе, прижимая трубку к уху) старлей заскочил в свою комнату и появился на кухне с гитарой. Кстати про комнаты — «выпросил» Вася-Виссарион большую, с балконом. Дескать, жена к нему завтра-послезавтра переедет, она тоже сотрудница наркомата, ей можно проживать на конспиративной жилплощади. А на двоих, хорошо бы с балкончиком комнату, супруга в тягости, а так хоть свежим воздухом подышит без выхода во двор. Пошёл навстречу хорошему человеку, а как же. Беспокоятся бериевцы, считают, — через балкон проще уйти, чем просто через окно. Ну и пусть так считают, не стоит разубеждать, фокусничая в жанре акробата-силовика. Но что «пробивка» пойдёт через музыкальные инстрУменты и хоровое пение — интересно. Может сие и частная инициатива бойкого грузина, которого хоть вином не пои, но спеть дай? Посмотрим, заодно и легенду о британском «происхождении» подкрепим. Почему бы и нет? Меркулов ведь по телефону приказал Гогоберидзе всячески развлекать «гостя», и сказануть Соколову, эдак небрежно, «между делом», что важная встреча переносится и можно «немного расслабиться», если Всеволода Николаевича совсем точно цитировать: «Принять в разумных пределах». Вася и рад стараться… — Александр, сегодня дома сидим, начальство велит отдыхать, можно принять в разумных пределах. — О, здорово. А пределы и нормы в Москве какие? Полкило на брата? Кило? С закуской или без? Слегка опешившего кавказца выручила опытная Дора Марковна. — Нет-нет, мальчики. Мы с Зоей только по бокалу вина! А вы, конечно, выпейте, но не злоупотребляйте! Тётка таки понимает в оперативной работе, по сути деятельность революционеров подпольщиков она сродни нелегальной разведке, а Марковна 1882 года рождения, сама рассказывала как в 1905 мчала в Одессу, спеша «перехватить» мятежный броненосец «Потёмкин» и вооружить революционных матросов брошюрами РСДРП. Странно, уж сколько в первой жизни по цусимским форумам шастал, но про Дору Малкину никаких докУментов не встречал. Но шутки шутить — выпить поллитровку и пребывать забавы ради в абсолютной трезвости (эка как коминтерновская разведка могёт) не хотелось. Подумаешь, заслуга — перепИть Гогоберидзе. Да я в прошлом «забросе» Высоцкого перепЕл, причём в присутствии Владимир Семёныча, бард первый полез обниматься, так впечатлился уворованным «Канатоходцем»! В общем, вторая часть посиделок «скомкалась» — по паре стопарей опрокинули с Васей, дамы так и не допив «Хванчкару» принялись хлопотать, намывая посуду Что ж, Берия и не обязан бежать сломя голову к каждому иношпиёну-инициативнику, всё-таки без пяти минут глава НКВД, надо блюсти дистанцию. Сегодня Франция, реагируя на события в Чехословакии, где Генлейн Судетский с камрадами начнут вооружённое противостояние, зазывая вермахт уже в открытую, должна «поиграть мускулами», объявить призыв резервистов. Кстати, а почему в столь прекрасной «казённой» квартире, для нужд специфических приспособленной, радиоточка не работает? Вот прям не работает и всё — Гогоберидзе пообещал разобраться, но провода, с мясом, в спешке вырванные и снова в приёмник засунутые, — «как бы намекают»… Вряд ли Иосиф Виссарионович, ознакомившись с выкладками непонятного саморазоблачившегося «британского агента» начал действовать на международной арене резко и непредсказуемо. Следовательно, через пару дней максимум «выдернут» меня к Лаврентий Палычу. А пока правильно делают «внучата Эдмундыча» — выдерживают курьера, дабы не возомнил о себе невесть что. На матёрого резидента не тяну по возрасту, выгляжу едва за двадцать, тут уж сам виноват, не продумал, не захотел «стариться», а может и зря, ведь все великие прожекты неосуществлённые сыпались на мелочах. Вот не захочет Сталин с молокососом дело иметь и прикончат попаданца-иновременца, чтоб под ногами не болтался. Судоплатов и прикончит, «потренируется» перед операцией «Утка»… Пожелав соседушкам спокойной ночи удалился в выделенную щедротами наркомата внутренних дел комнату, оставив ключ в замке снаружи. Эх! Давненько на чистых простынях не лёживал! Женщины долго ещё копошились на кухне, намывали и расставляли по полочкам и шкапчикам посуду, привезённую Дорой Марковной, негромко беседовали на сугубо житейскую тему: «как нам обустроить поуютнее места общего пользования». А хитрюга Гогоберидзе вышел на балкон и опасливо, шёпотком «доложил» на этаж ниже: «спит»! Это здорово, что слышу всё, даже форточку в комнате не открыв. Одно интересно, на кой ляд Меркулов рассказал, что Зоя — мастер спорта по пулевой стрельбе? Вроде под халатом барышня браунинг не держала. Ладно, утро вечера мудренее… В нашем небольшом «кондоминимуме» жаворонком явно «назначена» Дора Марковна — в половину седьмого гражданка Малкина подорвалась в ванную комнату и через двенадцать минут уже хлопотала на кухне. Надо отметить — санузел совместный, сортир и ванна не разделены стеной, оттого четыре взрослых человека волей-неволей вынуждены жить по правилам коммуналки. Следом за «подругой Феликса» в ванную заскочила Зоя и пробыла там подольше — двадцать две минуты, всё-таки молодая женщина. Выждал время, не стал смущать Зою Павловну и весь из себя нарядный, в трусах и майке (так принято, если верить фильмам тех лет) вышел в коридор, где и начал комплекс упражнений — классическую утренняя гимнастика. — Вася, подъём, на зарядку становись! Гогоберидзе в ответ через дверь промычал нечто грузинскоподобное. Но я то полиглот и грузинский от нефиг делать проштудировал — сосед просто порычал немного: «рлглвлрлбрр», не желая физкультурничать. Похоже, пригубил вчерась в одного. Надо потроллить чутка горца. — Слышь, Вась, а где инструменты? Надо радио починить. Но я и так могу, одним перочинным ножичком. Радиодело знаю, всё в лучшем виде сделаю. — Э, зачем чинить? Сам сделаю! — горный орёл через секунду стоял в коридоре. Потом как был, в одних труселях сатиновых, точь такой же тёмно-синей расцветки, что и у меня, ускакал на кухню. — Так, сейчас это, починим тарелку. Волнуется, гадёныш, — вырвал провода, вроде как только сейчас, побежал в ванную, там ящик долго искал с отвёртками да пассатижами. А вот Зоя не в игре, — искренне обрадовалась, что зазвучит репродуктор. Кстати, никакая не «тарелка», — аккуратный приёмничек. — Молодёжь, к столу, потом займётесь ремонтными работами!