* * * Несмотря на то, что ребята выстроили грандиозные планы по ночной дворцовой вечеринке («А когда все уснут… Пролезем в сокровищницу и померяем короны…»), я ближе к полуночи собралась по делам. Сначала я забрала у госпожи Бланкет-Кес своего филина. Марах, откормленный на блинчиках, стал весить вдвое больше. Мы шли сквозь туманный город, затерянный меж золотых огней — то фонарей, то звезд, то чьих-то глаз, — и птица сыто сопела у меня на плече, изредка клекоча и перетаптываясь. Я старалась быть плавной и тихой, чтобы не мешать Его Пухляшеству спать. Путь мой лежал в Иноземное ведомство. Пустое министерство дремало. Отблески луны плясали на фонтане, скользили по полотнищам гербов, спускавшихся с горбатых мостиков, и щекотали лица статуй генералов. Скульптуры, кстати, стояли немного не так, как раньше: вчерашняя «прогулка» сказывалась. Я придирчиво оглядела каменного Полынь. На голове у него было прах-знает-что. Зато теперь мраморный Внемлющий улыбался. Я дружелюбно помахала ему и по узкой винтовой лесенке взбежала на второй этаж. Мой кабинет встретил меня предсказуемой духотой. Поборовшись с вишней за окном (она дружески отхлестала меня ветками), я-таки умудрились открыть ставни — проветрить. Потом я достала из кармана ту самую желтую бумажку — мятую, грязную, песком присыпанную. Повесила её на детективную доску — всё еще обескураживающе пустую. Села на пол, скрестив ноги. И начала буравить карточку взглядом, угрожающе перекатывая между пальцев Перо Правды. Вообще у меня был ответ. «Мы все хотим, чтоб нас любили» — сказал Полынь в подземелье Мудры, и он точно был прав. Хотим, да. Не знаю никого, кто нет. Хотим быть нужными. Чтоб нас ценили. Чтоб нас ждали. Чтоб понимали. Но мне тоже казалось, что это как-то… грустно. Слишком трепетно и ранимо, чтоб вот так вот прилюдно вывешивать флагом. «Мы все хотим любить»? М-м-м, чересчур сладко. «Мы все хотим созидать»? Боюсь, тут я выдаю своё желание за всеобщее. «Мы все хотим быть кем-то»? Ага, кем угодно, конечно. Например, комариком. Размыто; прах побери, размыто!.. Ладно. — Отрицательный результат — это тоже результат, — решительно кивнула я, сорвала пустую бумажку и сложила из неё хорошенькую желтенькую ташени. — В конце концов, надо быть последовательной. Если я так ценю сложность, развитие, индивидуальность — то фигли грести всех под одну гребёнку, да? — Чирик! — ответила птичка. Я так и села. Ох! Надо как-то запомнить, что у меня теперь снова есть магия! А желтая, нежданно ожившая ташени взлетела с ладони и славно упорхнула прочь. В дверь моего кабинета постучались. — Зайдите! На пороге появилась Селия. Помощница мастера Улиуса поправила мышиные очки на переносице и строго на меня воззрилась: — Тинави, вы решили вступить в наш Клуб Неспящих? Вернее, спящих в министерстве? — Ага, — ответила я. — Копирую поведение старших коллег! Считайте, подлизываюсь. — Вот как. Ну, добро пожаловать, — Селия неуверенно улыбнулась. Она отступила во тьму коридора и тотчас вернулась, сжимая в руках заранее заготовленные подушку и клетчатый плед. — Тогда это вам. Подарок. — Класс! — восхитилась я. — Кстати, как вы себя чувствуете? Вы же были в Безлунном театре в день теракта. — Сносно, — коллега поморщилась. — Но костюмы Ходящих я больше надевать не буду. Не к добру. Кстати, говорят, через месяц к нам пришлют три десятка новых теневиков. Боюсь, этот город неисправим, — вздохнула она. Когда Селия ушла, я со всей ответственностью стала вить себе гнездо. Улеглась прямо в центре кабинета, чего мелочиться? Щелчком зажгла на потолке иллюзию звёздного неба и вскоре уснула под хоровод галактик. * * * А разбудил меня взрыв. — Ой, ёжик! Я не знал, что она будет здесь! Ваша парочка опять меня подставила! — раздался возмущенно-волнительный вопль. И убегающий топот вслед. — Да и я сам не знал, Гамор… Пока я хлопала ртом, как выловленная рыба, прислушивалась к звону в ушах и в панике натягивала плед до подбородка, сквозь тонну белой известки проступила фигура Полыни. Куратор стоял в огромной красивой арке, пробитой посреди нашей смежной стены. Прежняя дырка по сравнению с ней казалась игольным ушком. М-да, сразу видно, кому из нас благоволит завхоз, ведающий перепланировкой… — М-м-м. Сюрприз! — развёл руками Ловчий. И тотчас мстительно прибавил: — Теперь ты понимаешь, каково мне было? — Как ты здесь оказался так быстро?! — восторженно взвыла я, выпутываясь из одеяла и бросаясь ему на шею. Куратор зашипел, когда я, видимо, задела больной бок. Я тотчас начала шумно, многословно извиняться за причинённые страдания — как сейчас, так и прошлой ночью. Возмущенный звон колокольчиков и оберегов был мне ответом. — Забыли, — героически сжав зубы, отмахнулся Полынь. — Но я, конечно, не ожидал, что ты когда-нибудь на полном серьезе попробуешь меня убить. Впрочем, так даже интереснее. Не люблю предсказуемых людей. То ли дело эта твоя бодрящая сумасшедшинка… Он вдруг сощурился и большим пальцем начал прицельно стирать побелку с моих скул и губ. Задумчиво, медленно, крайне тщательно. — Ты мне тоже очень нужна, Тинави. Я замерла. Да, все-таки надо купить миндальное мыло. Очень уж нежные руки после него. Много-много миндального мыла куплю. Точно. Я бы долго еще так стояла: якобы обдумывала свой Великий Потребительский План, а сама, не решаясь шевельнуться, контрабандно вдыхала острый аромат эвкалипта, который окутывал куратора все разгорающимся и надвигающимся горячим облачком… Да и Ловчий явно никуда не спешил. Это было здорово. Не ближе и не дальше, именно так — на сегодняшний день. Но вдруг я вспомнила кое-что плохое. Нельзя было не прояснить. Нахмурилась, с сожалением вывернулась и отступила. — Слушай, Полынь. А ведь Тишь-то… Внемлющий тяжело вздохнул, взъерошил волосы и скрестил на груди руки: — Да. Знаю. Мне Рэндом сказал. — Ты видел Рэндома? — Он Прыгнул к нам с Мелисандром в обществе… кхм… новой тётушки и виров перед тем, как отправить их в Пустоши Хаоса. Чтобы мы с Тишь могли попрощаться. Хотя бы так. В кабинете потемнело сообразно тому, как рассветное солнце спряталось за облаками. Мы посмотрели друг на друга. — Мне жаль. — Мне тоже, — он кивнул. — Но я рад, что её история не закончилась. Просто… переменилась. Я сдернула с топора, висящего на дальней стене в роли вешалки, свой плащ-летягу и старательно замоталась: — Значит, вас Рэндом сюда подкинул? — Не совсем, — хмыкнул Ловчий. И тотчас с улицы под моим окном донеслось мелодичное конское ржание, а следом — громкий и радостный голос Мелисандра Кеса: — Эгей, Полынь, ну ты скоро?! Я притомился ждать! — Минуту! Здесь Тинави! — крикнул куратор в недра розовой вишни, которая в ответ игриво посыпала его ароматными лепестками. А со мной она и не думает любезничать! — Привет, детка! — послушно отозвался Мелисандр. — Мы идём завтракать, а ты? Вниз мы спускались в обществе улик по нераскрытым делам: сундука Горо Тоцци и древней тролльей ступни. — Мел говорит, к нему на покер ходит какой-то особенный мастер-взломщик из народа кошкоглавых, — пояснил Полынь. — Пусть он попробует вскрыть сундук. А что касается ступни — мы с Кесом её распотрошим по всем правилам Свидетелей Смерти: может, найдём зацепку. Наши свиды ленятся, а вот саусбериец не против загадок. — Да уж, вы с ним друг друга стоите, — я зажимала нос, спасаясь от вони. — Может, мне Мела себе в «мальки» взять? Раз ты теперь взрослая Ловчая. — Эй! Ты обещал! — Ну это же Мелисандр.