ГЛАВА 32. Перемигиваясь, перешучиваясь Найди свою стаю и будь счастлив. Нет стаи? Найди своего человека. Девиз волка Снежка, Который, кстати, соскучился. Той ночью мы не сложили пасьянс из нашей счастливой колоды персонажей. Когда Лиссай и я нырнули в Междумирье, Дахху и Анте всё еще спали. При этом кокон с Теннетом почему-то стоял вертикально, как дольмен. А еще он был покрыт какой-то прозрачной штукой, будто березовые слезы, под которыми виднелись глубокие трещины. Что за дела? Вертится Теннет, что ли? Наружу просится? Или кто-то вскрыл его в наше отсутствие — и «незаметно» склеил обратно?.. Переглянувшись, мы с принцем осторожно отшагнули назад. Не ровен час взорвётся бомба! — Надеюсь, он там головой вверх, — пробормотал Лиссай. Я же задумчиво постучала по лежащему кокону с Дахху: так торговец на рынке проверяет дыни на спелость. Вздохнула: — Представляю, как будет ныть Смеющийся, когда узнает, что все видели превращение инграсиля. Всё, кроме него. — С этим сложно смириться, — согласился принц. — Но у господина Дахху есть Марцела. — А у Марцелы — он, — подхватила я. — Они вроде спелись. Уверена, старушке приятно будет поболтать о своей, хм, реинкарнации. Не пройдет и дня, как Дахху расскажет нам процесс в таких подробностях, что даже мне, очевидице, станет завидно… Лиссай подобрал атлас, валявшийся у беседки, и начал строить маршрут в пустыню. — К-кстати, Тинави, — протянул он, ища на карте Запретный Квартал Мудры, поместье Авены. — Я не расстроен тем, что вы не поняли. — Не поняла что? (Я была до пепла последовательна в своих грехах.) — Что я ск-казал вам, что люблю вас, — не отрываясь от листа, буднично сообщил принц. — Тогда, перед выходом к Дамбе. В глухое ухо. Сек-кретно. Я поперхнулась. Потом подавилась. Закашлялась. Наконец, выругалась: — Пепел. Пепел! А сейчас-то вы зачем меня просветили, а, Ваше Высочество?! Плечи рыжего затряслись от беззвучного смеха: — Захотелось! Но без паники: я же ск-казал, что не расстроился. Пока я лихорадочно соображала, куда сбежать, он обернулся: — Я знаю, что ныне вы не отвечаете мне взаимностью, — проговорил этот удивительный парень, размечая в воздухе круглую дверь. — И отношусь к этому нормально. В к-конце концов, время играет на моей стороне. Я подозрительно насупилась: — Вы про Междумирье? (Если он запрёт меня здесь — это станет проблемой.) Лис покачал головой: — Нет. Просто я собираюсь жить вечно, — улыбнулся он. — И, значит, никуда не спешу. А бессмертье — так-кая штука… Все в нем случается. В нужный момент. — Но я-то не собираюсь жить вечно. — Не зарек-кайтесь. * * * Увы, в пустыне мы не нашли ни Полынь, ни Мелисандра. В подземелье была только лужа запекшейся крови у клетки — и две цепочки следов от неё. Вполне себе ровных, не "хромающих", что утешало. Но снаружи следы исчезали: пустынная поземка слизнула их, как экстравагантное лакомство. — Ну и куда их унесло? — риторически спросила я, с верхушки полуразрушенной башни глядя на черный слепой горизонт в направлении Шолоха. Прошло не так много времени, поэтому было странно, что ребят нигде не видать. Пешком далеко не уйдешь, а Полынь вряд ли настолько быстро оклемался, чтобы Прыгать по пустыне в обнимку с горланящим Мелисандром. — Может, отсыпаются в к-каком-нибудь поместье? — предположил Лиссай. — Будем искать? — А то! И до рассвета мы ходили по Мудре. Два Всех-Сильно-Раздражающих-Туриста, кричащих непонятные для местных имена. Периодически какой-нибудь кочевник, шаман или каннибал выходил нам навстречу с весьма прозрачным намерением, но тогда Лиссай зажигал на волшебной палочке яркий свет, а в другую руку брал пушку, пусть и без патронов, — и пустынники, наученные вчерашним опытом, тотчас разбегались, как тараканы. Солнце уже пробудилось и упрямо карабкалось вверх по небосклону, когда я, в противовес ему, упала и уснула. * * * А очнулась я в Шолохе. В больничном отсеке дворца, на узкой койке, благоухающей бергамотом. — Доброе утро! — хором возопили со всех сторон. Что было неправдой: судя по наклону лучей в витражных окнах, уже давно отзвенел не только полдень и пятичасовой чай, но даже первый из светских вечерних коктейлей. Оглядевшись, я не слабо так удивилась. Лазаретный корпус был оккупирован. Захватчиками выступили сплошь родные лица. Так, на кровати справа от меня возлежала Кадия, погребенная под цветами, конфетами и чирикающими открытками ташени. Причем парочка летучих птичек делали блондинке прическу, накручивая локоны себе на клювы, как на бигуди. На двух кроватях слева расположились Дахху (естественно, в обнимку с «Доронахом») и Анте Давьер, который сидел уже поверх одеяла и с непередаваемым выражением лица смотрел на незажжённую сигарету. Курить тут нельзя: сигнальные жемчужинки очнутся. Андрис Йоукли в кресле с интересом и урчащими репликами разбирала принцеву пушку (дорвалась-таки!). Сам Лиссай, перепачканный краской, стоял у мольберта, аккурат напротив моей постели. Я подозрительно уставилась на треногу, и принц с гордостью повернул её ко мне. Я содрогнулась. Во всю ширь холста возлежала я. Какая-то зеленая. Рассыпавшаяся на квадраты. — К-кубизм, — гордо объяснил Ищущий под моим ошалелым взглядом. Я вежливо улыбнулась и постаралась как можно скорее забыть это зрелище. Вот так работаешь со своим комплексом неполноценности, годами добиваешься успеха, а потом один портрет — и всё, начинай сначала… — Хей, а Мел и Полынь вернулись? — встрепенулась я. — Пока нет, — Дахху с грохотом захлопнул книгу и сунул карандаш в отворот вязаной шапки. — Видимо, идут пешком из самой Мудры. — И идут они какими-то хитрыми тропами, раз вы с принцем их не нашли, — добавила Андрис. Оружие в её руках тихо хлопнуло. Безобидно, к счастью. Девушка озадаченно «йокнула», виновато покосилась на Лиса и стерла с «игрушки» прыснувший порох. — Ничего, через недельку доковыляют, — Кадия беззаботно отмахнулась. — Если не решат там остаться, конечно. А что? Мелисандр давно Мудрой грезил. Я ведь правильно понимаю, что он каждого из нас успел подбить на летнюю поездку в пустыню? Все, даже Лиссай (ничего себе!), закивали. Я усмехнулась: а я-то думала, я одна такая… — Ну вот, — Кадия сжевала очередную сладость в виде сахарного оленя. — А тут, считай, путешествие само в руки прыгнуло. К тому же, Гординиус сказал, что на востоке Мудры стоят лагерем его бывшие работники — черные археологи, с которыми он артефакты добывал. Стоят, сиротинушки, шефа лишившись, ждут приказа. И наверняка не знают, как им быть. Спорим, если Мел и Полынь с ними столкнутся, то у контрабандистов мигом появится новое начальство? Почти по наследству перейдёт, хей! — А им бы подошла такая работа… — вдруг протянул Дахху. — Господин Полынь любит загадки, господин Кес — неприятности. Они бы стали прекрасными пустынными царями.