Холдер опасливо взял куклу и внимательно изучил ее. Он был слишком молод, чтобы помнить тот случай, но, возможно, я недооценил память, свойственную подобным местечкам, – то, как подобные истории в них пересказываются годами. А тем более память Гриттена, который упорно цепляется не только за своих обитателей, но и за свои старые события, пусть даже никто и не склонен открыто говорить о них. – Экая пакость, – наконец произнес Холдер. – Да. Вы правы. Он положил куклу обратно, а потом убрал руки под стол. Интересно, подумал я, уж не вытирает ли он сейчас пальцы о штаны, даже сам того не сознавая, – в попытках стереть невидимую грязь, которую оставила на них эта кукла. – Так, говорите, кто-то подбросил ее вам в дом через щель для писем? – В дом моей матери, – уточнил я. – Но да. Холдер все не сводил взгляд с куклы. Как будто вдруг увидел в реальной жизни то, о чем до сих пор лишь читал в учебниках истории. Мне было видно, что сказанное мной его встревожило, но он и понятия не имеет, что со всем этим делать. Но по крайней мере он слушал меня. – Итак, вы знаете, кем был Чарли Крабтри, – произнес я. – Конечно. Все в этих краях знают. – Так что вы наверняка в курсе и что тогда произошло. Понимаете, что это за штуковина. – Да. И я знаю, кто вы. Буду с вами честен, мистер Адамс: это была единственная причина, по которой я воспринял отметины на двери вашего дома – дома вашей матери, в смысле, – настолько серьезно. И… Холдер вдруг с неловким видом отвернулся. – И?.. – подтолкнул я. – И я также понимаю, что вернуться сюда вам было непросто, особенно после столь долгого перерыва. Я выжидал. – Что я хочу сказать, – продолжал он, – это что пережитое порой творит с людьми странные вещи. Пожалуйста, только не сочтите за грубость, но я вот сейчас размышляю, не накрутили ли вы все это в какой-то степени у себя в голове. Так, что это показалось чем-то бо́льшим, чем на самом деле. Не преувеличиваете ли вы масштаб проблемы. И опять я ничего не сказал. Я уже был готов чувствовать себя по-дурацки, приехав сюда, или услышать, что у полиции недостаточно оснований, чтобы что-то предпринять, но никак уж не ожидал, что меня обвинят во вранье – пусть даже и в завуалированной форме. На миг я смутился, но потом слова Дженни вновь вернулись ко мне. «Обычно ты был более решительным». – Я ничего не выдумал, – твердо сказал я. – Вообще-то я такого не говорил. – Нет, сказали. Мой голос звучал холодно. Холдер был прав по крайней мере в одном: все эмоции последних нескольких дней так и бурлили во мне, и я рисковал брякнуть то, чего не следовало бы. Не хватало еще окончательно потерять контроль над собой – это мне уж точно ничем не помогло бы. – А где детектив Аманда Бек? – спросил я. – Кто?.. А, та оперативница из Фезербэнка? – Он покачал головой. – Я не знаю, где она сейчас. Думаю, что могла уже уехать. – А как насчет Билли Робертса? Вы в курсе, что он мертв? – Естественно, в курсе. – Холдер уже чуть ли не жалостливо посмотрел на меня. Махнул рукой на куклу. – Но эта штуковина не имеет к его убийству абсолютно никакого отношения. У нас уже есть задержанные, и… – Кто? Кого конкретно вы задержали? Холдеру понадобилась секунда, чтобы взять себя в руки. – Вообще-то я не вправе в данный момент разглашать подобные сведения, мистер Адамс. – Вы думаете, что я вру. – Я встал и подобрал куклу. – Или что я сошел с ума. – Нет, я просто… – Спасибо вам, черт побери, причем абсолютно неизвестно за что. – Мистер Адамс… Но я не был готов выслушивать то, что он там еще собирался сказать. И когда опять подошел к машине, был даже еще больше взбешен, ощущая в точности такую же беспомощность и тоску, как тогда подростком. Открыв багажник, я с такой силой зашвырнул туда куклу, что она чуть не выскочила обратно, а потом так громко захлопнул крышку, что на меня стали оборачиваться. На что я не обратил ни малейшего внимания. А потом встал на тротуаре, совершенно не представляя, что делать дальше. Отдел полиции располагался на одной из оживленных главных улиц, застроенной в основном магазинами, и десятки людей шатались по ней под жарким солнцем с пакетами в руках. Я поймал себя на том, что шарю взглядом по их лицам, пытаясь отыскать среди них знакомое – или кого-то, кто втихаря за мной наблюдает. «Ты где-то тут?» Кого я пытался сейчас отыскать взглядом – неужели и вправду Чарли? В окружении залитой солнцем обыденной городской суеты такая мысль представлялась совершенно абсурдной. И все же я осознал, что занят именно этим. Что целенаправленно сканирую взглядом толпу вокруг себя в поисках того мальчишки, которого двадцать пять лет не видел, но чей облик до сих пор мог живо себе представить: крашеные черные волосы, зачесанные набок, пустые глаза… Теперь уже взрослого, но не так уж сильно изменившегося, чтобы не узнать его. Мальчишки, существование которого в нынешнем мире так и оставалось для всех под вопросом. Мир же этот продолжал крутиться вокруг меня, явно равнодушный к моему собственному существованию. Похоже, ни одна живая душа не уделяла мне даже малейшего внимания. Постояв еще немного, я двинулся по тротуару, влившись в поток прохожих. Частично потому, что просто не знал, что еще делать, хотя где-то в самой глубине головы засела мысль, что если кто-то и вправду следит за мной, то так будет проще обнаружить слежку. Так что я продолжал все так же нога за ногу брести по городу, изо всех сил изображая праздного гуляку и при этом неустанно присматриваясь к людям вокруг себя. Но ничего подозрительного так и не заметил. А потом, минут через двадцать, вдруг осознал, на какой улице оказался. Изумленно огляделся, едва узнавая сияющие витрины новеньких магазинов и чисто выметенные от всякого мусора тротуары. Когда я был подростком, большинство из строений тут были заколочены, а те, что нет, дышали на ладан. Теперь же все здесь было занято и процветало. Даже появились деревья, аккуратно высаженные на узеньких огороженных газончиках вдоль тротуара. «Вряд ли он по-прежнему здесь». Теперь я слегка прибавил шагу. Когда Дженни впервые пригласила меня к себе домой, как раз на эту улицу она меня после этого и отвела, прихватив с собой набитый книгами полиэтиленовый пакет. Мы подошли к магазину, который – подобно многим в те времена – на первый взгляд представлялся полной развалиной: облупленная хлипкая дверь, витрины по фасаду сплошь затянуты стальной сеткой, а стекла за ними такие мутные от пыли, что и не разглядишь, что там внутри. «Вряд ли он по-прежнему здесь…» И все же вот он где – прямо передо мной. Я остановился на углу. Дверь новая и крепкая, стальной сетки как не бывало, стекла витрин чисто вымыты. Но все равно казалось, будто во многом это место совершенно не изменилось. Я поднял взгляд. Зеленая вывеска была недавно заново покрашена, но все так же тянулась на всю длину магазина – знакомое название, выписанное замысловатым курсивным шрифтом, словно что-то из совсем иного века. «Джонсон и Росс». Я немного постоял на углу, не сводя взгляд с магазина. Он выглядел так знакомо, а все вокруг меня настолько затихло, что было трудно избавиться от ощущения, будто я каким-то образом переместился обратно во времени. Протянув руку, я медленно повернул дверную ручку. Толкнул дверь. Внутри звякнул колокольчик. И тут, так же нервничая, как и двадцать пять лет назад, впервые побывав тут с Дженни, я шагнул за порог – из настоящего в прошлое. 27 Тогда В «Джонсон и Росс» я влюбился в ту же секунду, едва только шагнул вслед за Дженни в тот самый памятный день. Дверь открывалась в тесноватый зальчик, где на меня моментально обрушилась натуральная какофония ощущений – атмосфера здесь была почти что осязаемой, и я просто не знал, на чем остановить взгляд или к чему прикоснуться рукой. Повсюду плотные ряды и стопки книг – на стеллажах вдоль стен, в застекленных шкафах, даже на столах, а в воздухе висел некий затхлый, но умиротворяющий аромат, словно впитавшийся в него за годы из пожелтевшей бумаги и кожаных переплетов, окружающих меня. Хорошо помню, на что это было похоже. Я не просто видел перед собой книги – я буквально собственной кожей чувствовал их, дышал ими. Дженни повела меня по одному из тесных проходов между стеллажами. Но в тот момент я едва ли сознавал ее присутствие рядом – лишь озирался по сторонам в изумленном восхищении, почти шокированный своей бессознательной реакцией на то, что видел и чувствовал. Это было все равно что вдруг попасть в объятия того, кто заботился обо мне, когда я был слишком мал, чтобы как следует это помнить. До сих пор я в этом магазине ни разу не был, и все же казалось, будто я попал домой. Прилавок был втиснут в совсем крошечный закуток среди нагромождения стеллажей и разномастных шкафчиков. На первый взгляд было непонятно, как кто-нибудь вообще мог туда пролезть, но за ним сидела какая-то женщина, раскрыв перед собой газету, – лет за сорок, с настолько высветленными волосами, что они были практически белыми, в маленьких очках. Она с любопытством приглядывалась ко мне поверх них, пока мы пробирались к ней. А потом эта женщина посмотрела на Дженни и тепло улыбнулась, явно довольная ее появлением. – Дженни! Гляжу, ты наконец готова меня порадовать?