– Будь осторожен, – попросила она. – Не беспокойся, со мной все будет хорошо, – заверил он. – Двигай! – сказал алхимик кучеру. – В аптеку! Несмотря на убеждение, что в городе ему ничего не грозит, алхимик не мог расслабиться. Монотонный стук колес обычно усыплял его, сейчас они наводили на мысль о надвигающейся лавине. «И эта лавина надвигается, еще несколько дней, и ничего уже не будет как раньше, – подумал он. – Ничего…» Чтобы занять чем-то мысли, он вслушивался в голоса улицы: фырканье лошадей, тянущих повозки, очертание которых он едва различал. Иногда раздавался звук клаксона, когда они проезжали небольшой сквер, слышались крики играющих детей и голос няньки, ругающей ребенка. Люди в своем маленьком комфортном мирке не интересовались тем, что происходило за его пределом. Экипаж остановился, вырывая Рудницкого из меланхолического транса. Кучер соскочил с козел и помог алхимику войти в аптеку. Рудницкий отпустил его взмахом руки и подошел к прилавку. Заметив его, Вилланова поспешно рассчитал и отпустил клиента. – Закрой двери, пожалуйста, нам надо поговорить, – распорядился алхимик. – Уже, – сказал он. Они сели в салоне наверху, молодой человек предложил ему угощение, но Рудницкий поблагодарил и сразу же перешел к сути. – Сегодня ты получишь несколько писем, – проинформировал он. – Одно адресовано тебе, второе – Анастасии, третье – госпоже Смит. Возможно, их будет больше. Все должны получить письма немедленно. Это что-то вроде инструкций, каждый из вас должен выполнить все в точности, и нельзя проговаривать указание вслух. Это понятно? – Да, а нельзя ли… – Нет, – прервал его алхимик. – Я не отвечу ни на один вопрос, все объяснения вы найдете в письме. И еще одно: ставка – моя жизнь и жизнь моей семьи. – Я не подведу вас! – заверил молодой человек. Рудницкий поблагодарил кивком и двинулся к выходу. «Пора поговорить со Станкевичем и его непослушным крестником», – подумал он. * * * Капитан Медзинский оказался видным мужчиной с глубоким, уверенным голосом. Хотя он извинился перед алхимиком, но не выглядел раскаявшимся, в его тоне было слышно едва заметное презрение. Возможно, он посчитал, что не должен серьезно воспринимать слепца, а может, он не видел причин, чтобы в отсутствие Станкевича – тот отдал в их распоряжение свой кабинет – быть вежливым. Одно не вызывало сомнений: капитан Медзинский нуждался в уроке. Суровом уроке. «Я бы охотно дал этому сопляку по морде, – хмуро подумал Рудницкий. – Только как? Трудно драться, когда видишь только очертания человека». «Ты правда хочешь его поколотить?» – неожиданно отозвалась Люсия. «Правда». «Почему? – с интересом спросила она. – Он же тебе ничего не сделал». Алхимик тревожно потер виски: этому воплощению Люсии было не больше десяти. «Он натравил на маму родственников. Помнишь? Тех, кому ты сломала карету. Если бы не он, они не осмелились бы появиться в городе». Разум ребенка взорвался злостью. «Я его сейчас…» «Нет! Не делай ему больно!» «Ты же сам хотел его побить!» «Ну да, но я боюсь, что ты перестараешься. Это родственник господина Станкевича». «Если мы его побьем, то этому господину будет жалко?» «Не слишком, при условии, что все закончится синяками». «Тогда я легонько». «А сможешь? Поскольку, если перестараешься, у меня будут проблемы». «Я могу подражать тем господам, что дерутся. То есть ударить так же сильно, как они». «Каким господам?» – поинтересовался Рудницкий. «Ну, тем, что в смешных рукавицах». «Боксеров?» «Ага». «Хорошо, – согласился алхимик. – Но жди сигнала». «Что такое сигнал?» «Когда скажу, тогда ударишь его». «Ага». – Предлагаю считать вопрос решенным, – отозвался Медзинский, прерывая тишину. – Я не люблю волновать дядю. – Не думаю. Ваши извинения меня не удовлетворили. – Вы всегда можете отправить ко мне секундантов. Конечно же, после того, как вернете зрение, – насмешливо сказал офицер. – А сейчас с позволения… «Сейчас!» – мысленно крикнул Рудницкий. Алхимик увидел только результат удара: капитан Медзинский отлетел, словно его лягнула лошадь, и тяжело упал на ковер. Он поднялся на ноги лишь через пару минут. – Что это такое? – пробормотал он. – Как вы смеете? – Молчи, засранец! Вы действительно думаете, что можно безнаказанно изводить мою жену? – Да я вас… «Ударь его еще пару раз, – попросил Рудницкий. – Только ничего ему не сломай». Девочка с энтузиазмом исполнила его указания, алхимик видел, как голова молодого человека откинулась назад, как боксерская груша. Через несколько минут безжалостного битья капитан согнулся пополам и потом упал на колени. Алхимик подошел к Медзинскому, схватил его за шкирку и одним движением поставил на ноги. – Если еще раз ты встанешь у меня на пути, тебе не поможет никакой дядя! Это понятно? – прошипел он. – Да! Я… Рудницкий открыл двери и вытолкал мужчину в коридор. Принимая во внимание, что крестник Станкевича счел целесообразным ползти на четвереньках, избиение должно было быть жестоким. «Ты не перестаралась?» – с беспокойством спросил алхимик. «Как я и обещала, я повторяла только удары тех… боксеров», – обиженным тоном ответила Люсия. «А кого конкретно? Ведь этот господин выглядел так, словно его сбил автомобиль». «Ты не сказал, кто это должен быть, поэтому я выбрала такого… большого. Его звали Виллард или как-то так». – Ну прекрасно, – пробормотал вслух Рудницкий. Джесс Виллард был два метра ростом и действительным чемпионом мира в тяжелом весе. В Гаване он нокаутировал Джека Джонсона. «Но знаешь что? – продолжила девочка. – Лучше не говори про это мамочке, кажется, мы немного напортачили». До того как алхимик смог что-то ответить, в кабинет вошел Станкевич. Аура генерала пульсировала в быстром ритме, однако офицер не выглядел разгневанным. Рудницкий шестым чувством ощутил, что в эмоциях генерала преобладает облегчение. – Нахальный сопляк, – извиняющимся тоном произнес Станкевич. – Я думаю, ему будет о чем поразмыслить. Он никогда не получал так. Как вам это удалось? – с интересом спросил он. – Вы чемпион Варшавы по боксу? – У каждого есть свои маленькие тайны, – уклончиво ответил алхимик. Он не видел необходимости объяснять, что Виллард намного лучше чемпиона Варшавы. – Что с конференцией? – нетерпеливо спросил алхимик. – Ну что ж, россияне и немцы отреагировали почти сразу, похоже, твое имя имеет свой вес и в Берлине, и в Петербурге. Англичане и французы также примут участие в конференции, однако пришлют только наблюдателей. Австро-Венгрия отклонила приглашение, но после атаки Брусилова их армии и так не в счет. Итальянцы не ответили. Как и несколько других могущественных государств. – Когда? – Через пять дней, в следующий вторник. Быстрее не получится, – сказал Станкевич. – Ты знаешь, что я должен еще убедить наше правительство.