– Ну тут и воняет! – воскликнула Луна. – Пришлю слугу, чтобы вынесли ковер. Рудницкий подошел к ней, зашипел, ударившись об стол – почему-то он видел предметы мебели не выразительно, – и схватил девушку за плечи. – Почему ты меня не предупредила? – резко спросил он. – Извини, я думала, ты знаешь. Кто-то должен был умереть, или Зав, или Магнус. Но все прошло прекрасно. – Серьезно? – Коридор, ведущий в варшавский анклав, не будет увеличиваться, ты вернул зрение, пусть и частичное! Ну и Зав стал твоим союзником, – перечисляла она, загибая пальцы, как маленькая девочка. – А Магнус был сволочью, не о чем жалеть. – Кроме зрения, что за печать наложил на меня Зав? – Об этом ты тоже не знаешь?! Зав поделился с тобой своим восприятием, а одновременно защитой от предательства. Печать будет действовать до тех пор, пока вы остаетесь друзьями. – Понятно… Значит, вы видите больше, чем мы, не правда ли? – Да, то, что ты сейчас воспринимаешь, это только часть того, что видит Зав. – А как со слухом? Вы слышите лучше, чем люди? – Конечно, некоторые из нас – правда, их немного, – могут услышать шепот на расстоянии полкилометра, даже если этот человек находится в здании. – Почему Астрея сказала, что выздоровела благодаря мне? – После смерти Белинского легче стало повернуть вспять то, что он сделал. Это один из основных принципов магии. – И что теперь? – Смотря что ты имеешь в виду. – Все Проклятые узнают, что это я убил регента? – Рано или поздно да, все. – Это привлечет ко мне внимание Шептунов? – Возможно, но они точно не будут мстить за то, что конкурент убил регента. – А Шептун, регента которого я убил? – Ты ему не нравишься, но ты лишил его сил. Надолго, а возможно, и навсегда. – Но какое-то влияние у него осталось? – Наверняка, но я не знаю, решится ли он тратить его на сведение счетов. Для Шептунов самое важное – это попасть в ваш мир, а не месть. – Но ты не уверена? – Нет, – призналась она. Рудницкий кивнул и подошел к окну. – Позови слуг, – попросил он. – Тут действительно ужасно воняет. * * * Рудницкий протянул руку за пирожным, и у него получилось схватить его с третьего раза. Силуэты всех людей и theokataratos он видел отчетливо, а вот неодушевленные предметы, включая мебель, были почти незаметны, хотя ему все чаще удавалось разглядеть окружающее их бледное сияние. – Нам пора идти, – сказала Наталия. – Все ждут объявления результатов аукциона и, наконец, цветов. – Ты не могла бы сделать это сама? – вздохнул алхимик. – Это ты магистр алхимии, а не я. Они будут разочарованы, если ты не появишься. – Прям так и магистр… Но это даже была не моя идея! – Это не имеет значения. Честно говоря, очень многие хотят купить эти цветы. Может, откроем магазин? – Нет, тогда они станут товаром, как и все другое. Пусть и дорогим, но все же. Возможно, стоит вручать их постоянным гостям? – И время от времени отправлять кому-нибудь в знак признательности? Например, за благотворительность? – А почему бы и нет? Девушка взяла мужа под руку, ведя к двери. И в этот раз он не взял трость. – Что случилось со старым ковром? – спросила Наталия. – А что, тебе этот не нравится? – Он прекрасный, но я хотела бы узнать, откуда он взялся. Я немного в этом разбираюсь, это персидский ковер семнадцатого, возможно, начала восемнадцатого века. Что-то такое нельзя купить в обычном магазине. – Это подарок от друга, – равнодушно ответил алхимик. – А старый я выкинул, он был залит кровью, и на нем было большое жирное пятно. – Кровью? – Я просто порезал руку. Девушка схватила его за галстук, вынуждая наклониться. – Когда-то я вытяну из тебя все тайны! – грозно процедила она. Рудницкий закрыл ей рот поцелуем, с удовольствием отмечая, как участился ее пульс. – Не думаю, что это хорошая идея, – сказала она, не слишком охотно отталкивая его. – Ты испортишь мне прическу и помнешь платье. – Интересная мысль, – ответил алхимик. – Особенно что касается платья… Наталия решительно открыла двери и выбежала в коридор. – Ну, ты идешь? – спросила она, останавливаясь на безопасном расстоянии. – А есть другой вариант? – Сейчас направо, – предупредила она, снова взяв его под руку. Несколько отельных гостей с уважением поздоровались с Рудницким, пока он осторожно спускался по лестнице. Он не видел ступенек, но перила, непонятно почему, отсвечивали бледно-розовым. «Нужно серьезно в этом разобраться, – подумал он. – В этом моем как бы зрении». Между этажами их ждал мужчина, окруженный пульсирующей кроваво-красной аурой. Маевский. – У нас проблемы, шеф, – произнес он. – Появились Метельские. Они пришли в обществе советника де Витта и семьи Шреницких, поэтому я не мог их задержать. Не без боя. Рудницкий ощутил, как Наталия нервно вздрогнула. – Почему сегодня? Я думал, что они готовятся к балу у Шлюбовского. – Готовились, – хмуро ответил Маевский. – Только старый Метельский вчера снова играл в карты с графом Косцельским. И проиграл. А карточный долг нужно заплатить в течение суток. – Понятно. Сколько он должен Косцельскому? – Около семи сотен злотых. – Угу… в таком случае принеси мне три тысячи в банкетный зал, но исключительно монетами. – Что ты хочешь сделать? – беспокойно спросила Наталия. – Уладить дело наших дорогих родственничков раз и навсегда, – холодно ответил алхимик. – Идем.