* * * Бальный зал был освещен электрическими лампами, но хрустальные канделябры смягчали их свет. Столы для гостей стояли вдоль помещения, оставляя достаточно свободного места для танцев. Расположенный напротив дверей подиум для оркестра соседствовал с буфетом, однако закуски разносили слуги в отельных ливреях. Рудницкий сделал маленький глоток шампанского и осторожно огляделся. Пока все шло прекрасно: молодые гости оккупировали паркет, старшие переговаривались, собравшись в группки, иногда сдвинув столы, кругом хвалили подаваемые блюда. Правда, Наталия не экономила на еде, к прекрасным напиткам подавалась икра, желающие могли насладиться магически законсервированными летними фруктами, а Татьяна Аристова – как обычно! – превзошла все ожидания. Осталось только открыть подарки. Оркестр закончил играть вальс, и объявили о десятиминутном перерыве. – Мы должны поговорить с гостями, – шепотом сказала ему Наталия. – Я пойду в сторону входа, а ты иди в буфет, там точно некоторые гости хотят угоститься водкой или коньяком. Алхимик послушно кивнул и встал из-за стола – в такой компании подавался только слабый алкоголь. Неожиданно дорогу ему преградила обвешанная драгоценностями матрона за пятьдесят, которая тащила за собой двадцатилетнюю барышню. – Ваше превосходительство, это недопустимо! – заявила она возмущенно. – Как можно приглашать на бал своих работников?! Моя Аня разговаривала с этим… этим субъектом. Это fauxpas[13]. Рудницкий стиснул зубы, вокруг сразу же собралась группка любопытных. – Субъектом? – повторил благородный пожилой мужчина. – Конечно, это недопустимо. И я с ним разговаривал! – Это правда, что Хорхе Вилланова иногда работает в моей аптеке, – холодно произнес алхимик. – Это невинное занятие, поскольку он занимается алхимией. Он из семьи испанских грандов, а его отец – владелец Banco Mediterráneo. Именно его знание алхимии сделало его соавтором патента, защищающего серебряную монету от подделки. Правда, он передал его нашему правительству за символический рубль, однако не подлежит сомнению, что в будущем это открытие принесет ему огромную прибыль. И я не понимаю, что вам не понравилось? Происхождение господина Вилланова или его материальное положение? Матрона выглядела, как шар, из которого выпустили воздух, она минуту открывала и закрывала рот, напоминая вытащенного из воды карпа. – Но… но… я не знала. – Достаточно, что я знаю, кого приглашаю. Хотя явно не всех, – добавил он, окидывая женщину красноречивым взглядом. – Я немедленно извинюсь перед ним! Аня, идем! – Banco Mediterráneo? – пробормотал пожилой мужчина. – Это же один из самых больших банков в Европе! Почему этот мальчик ничего не сказал? – Богатством хвалится только выскочка, – ответил алхимик, не скрывая иронии. – А сейчас, извините, обязанности хозяина… Когда он дошел до буфета, его все еще окружала аура гнева, и гостям, потягивающим напитки, достаточно было взгляда, чтобы оставить его в покое. Рудницкий заказал бокал коньяка и силой воли удержался от того, чтобы не выпить благородный напиток как простую водку. Внезапно он почувствовал, как кто-то положил ему руку на плечо: Станкевич. – Выглядишь взволнованным, – заметил генерал. – Могу чем-то помочь? – Спасибо, все нормально, – неохотно ответил алхимик. – У меня была небольшая стычка с одной дамой, которая посчитала, что Вилланова не подходит для ее дочери в собеседники. А когда я объяснил ей, кем является этот мальчик и какие у него связи, то поспешила извиняться. Станкевич искренне рассмеялся и подозвал бармена напомнить бокал Рудницкого. – Это не трагедия, нет бала без скандала, – ответил он. – Или нескольких скандалов. Я помню, как когда-то одна молодая замужняя дама, кладя ногу на ногу, при этом оголяла лодыжки. Хозяйка сразу же ее заметила и потянула ее платье вниз, чтобы прикрыть непристойную деталь. Женщина выбежала с плачем и за целый год не получила ни одного приглашения. Кажется, твоя жена подает тебе знаки, – сказал он, кивая в сторону Наталии. – Скажи только, когда мне начинать с этими подарками? – Через полчаса, когда закончится очередной круг танцев. Алхимик обменялся формальными приветствиями с несколькими знакомыми, ловко обошел неуверенно пошатнувшегося молодого человека, одновременно подавая знак лакеям, после чего остановился рядом с Наталией. – Что случилось? – с беспокойством спросил он. – Ничего, просто хотела тебе сказать, что все в порядке, а госпожа Живицкая ушла не попрощавшись. Вместе с дочерью. – Ах, эта… – Именно. – Ты выгнала ее? – Ну что ты? Это сделали наши гости. – Что сделали? – Ты слышал о языке веера? – А что-то такое действительно существует? – Ну конечно! Много лет, наверное, даже столетий. Один из жестов означает «скандал», а если при этом еще веером указать на конкретную особу, то ее самочувствие может внезапно ухудшиться. Я хотела, чтобы ты знал, что никто не винит тебя за выговор, сделанный Живицкой. – Язык веера? Это означает, что кто-то может обсуждать меня при помощи веера? В моем присутствии? – Ну да, хотя большинство жестов касается скорее романтических дел. Этот язык придумали, чтобы дамы могли тайно передавать кавалерам информацию… интимного характера. Конечно, большинство дам и джентльменов знают язык веера, но не в состоянии заметить все, если не знают, кто с кем разговаривает. Это длится секунду, иногда долю секунды. Если захочешь, я научу тебя, это не трудно. – Правда? – Да. Вот смотри, если дама быстро машет веером, так, как я сейчас, это означает: «Я тебя очень люблю». Веер возле сердца это: «Ты мне нравишься», а мимолетное касание полузакрытым веером губ, это сигнал: «Можешь меня поцеловать». Правда, это просто? – Я помню, как когда-то одна вдова подала мне открытый веер. Я запомнил это, поскольку жест был абсолютно бессмысленным, она же не думала, что я возьму и буду им пользоваться. Таким образом она хотела мне что-то сказать? Потому что на следующий день выглядела сильно недовольной. Губы Наталии дрогнули в сдерживаемой улыбке. – Ничего удивительного, – сказала она. – Ты нанес ей смертельную обиду. Этот жест означает: «Возьми меня, я – твоя». – Просто чудесно, – пробормотал алхимик. – Похоже, на балу опасностей больше, чем в анклаве. А я думал, что это только развлечение для элиты. – Ну что ты! Молодые дамы начинают дрожать от одной мысли о балах, поскольку будет достаточно одной оплошности, и общество надолго отвернется от тебя, а бывает и навсегда, лишая тем самым шанса поймать мужа с соответствующим статусом. – Ты не выглядишь взволнованной. – Во-первых, у меня много опыта в организации таких приемов, а во-вторых, я уже поймала мужа с соответствующим статусом. – Потанцуем? – Я думала, что ты меня уже и не пригласишь. Конечно! Оркестр как на заказ заиграл вальс «Дунайские волны», алхимик повел жену на паркет, и они закружили вместе с другими парами. Рудницкий редко танцевал, однако умений Наталии хватило на двоих, девушка каким-то шестым чувством всегда угадывала его движения и вовремя под них подстраивалась. – Мне может это понравиться, – сказал алхимик. Впервые в жизни он танцевал, уверенный, что не испортит партнерше развлечение. Между тем объявили следующий перерыв, и фельдъегеря внесли таинственные сундуки. Станкевич проинформировал собравшихся, что хозяин приема по просьбе жены решил сделать праздник более привлекательным и публично открыть подарки от царя. Ни слова о подозрениях, которые могла вызвать посылка, зато офицер шутливо намекнул о связи алхимика с коронованными особами, что вызвало взрыв смеха. Через минуту Станкевич сломал печати, и слуги начали вынимать подарки. Первым оказалась огромная напольная электрическая лампа, потом сумка, упакованная в несколько чемоданов, набор прекрасных столовых приборов, фарфоровый чайный сервиз, наконец, кожаная туба и небольшая статуэтка, изображающая дракона. Алхимик вздохнул с облегчением: подсознательно он ожидал слитки серебра или мешки царских рублей. – Надеюсь, что это нам поможет, – прошептал он Наталии. – Конечно, – с удовлетворением ответила девушка. – Гости надолго запомнят наш прием. Рудницкий не прокомментировал, но Наталия все равно повернулась к нему с застывшим на лице вопросом. – Почему ты так на меня смотришь? – беспокойно спросила она. – Мне уже нельзя смотреть на свою жену? – Не в этом дело, ты смотришь так, словно я что-то не то сказала? У тебя лицо как у моей учительницы математики, когда я неправильно решала задачу. – Что ж, было много и других вопросов, связанных с этой посылкой, над которыми нужно было поразмыслить, – уклончиво ответил алхимик. – Ты правда так боишься спекуляций в прессе? Ведь это полная чепуха! Неужели ты думаешь, что кто-то мог бы подумать, что ты… что царь… – Мог бы, – признался Рудницкий. – Поэтому я и попросил Станкевича открыть подарки, и все убедились, что в них нет ничего подозрительного. – Боже, какая же я глупая! Извини, дорогой. – Ты не глупая, просто была занята приемом. – И что теперь? Нам ничего не угрожает? – с беспокойством сказала она. Алхимик вынужден был признать, что тон жены ему понравился, как и использование множественного числа. «Может, у нас еще есть надежда», – подумал он. – Нет, я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь отважился подвергнуть сомнениям свидетельство лидера вооруженных сил Варшавской республики, а люди, которые задают тон слухам, сегодня являются гостями на нашем приеме и собственными глазами видели, что прислал мне царь. – В таком случае нам только осталось дождаться конца приема. Уже недолго, – с улыбкой добавила она. – Правда? – оживился Рудницкий. – Да, еще часа два-три, и гости начнут прощаться. – Сколько?!