– Конечно! Как раз обсудим все детали. Лучше всего, чтобы открыл посылки кто-то знаменитый. Может, уговоришь Станкевича? И спасибо, что согласился, – добавила она, целуя мужа в щеку. Алхимик ответил многозначительным хмыканьем, отказываясь объяснять, почему он все-таки согласился на ее идею. «Главное, что все будут довольны», – подумал он. * * * Рудницкий скривился, услышав треск из трубки. Похоже, современный телефон был не настолько комфортным, как утверждали производители. – Алло! – закричал он в который раз. – Слушаю! – ответил ему мужской голос. – Сашка, это ты? – А кто еще? Как дела, господин барон? Как самочувствие прекрасной жены? – Ты спятил?! – Почему сразу спятил? В отличие от тебя я держусь подальше от политики, что означает хорошее самочувствие и здоровый сон. – Ты звонил мне несколько дней назад, но меня не было дома, а сейчас у меня столько хлопот, что я был бы тебе благодарен, если ты мне сразу скажешь, в чем дело. Кратко. Через полчаса у меня прием на сто пятьдесят человек, организованный моей прекрасной супругой. – Знаю я эти хлопоты, – признался россиянин. – Анна тоже любит такие вечеринки. Не мог как-то открутиться? – Интересно как? К тому же вчера пришел подарок от царя. Его доставил фельдъегерский корпус! Вся Варшава гудит об этом! Ты не мог меня, сволочь такая, предупредить заранее? – Я пытался, – заверил Самарин. – Звонил в прошлую пятницу, забыл? И не моя вина, что ты не подошел к телефону. А насчет подарков, ты получишь и от нас, только они придут немного попозже и без военных офицеров. – Спасибо, – буркнул алхимик. – Ты знаешь, что в посылке от императора? – Не знаю, просто свадебный подарок. А, и еще одно, при случае его величество прислал и что-то для твоей служанки… – Для кого? – Для Оконевой. За открытие свойств свеч Яблочкова. А почему ты спрашиваешь? Ах ты хитрый лис! Ты еще не открыл посылки! Хочешь распаковать подарки на публике, на приеме? – У меня не было выхода. Представь себе сплетни, если бы я этого не сделал? – Представляю, – рассмеялся Самарин. – Что ж, публика будет в восторге. В принципе я звонил тебе еще по одному делу: я знаю, кто на нас охотился тогда в Варшаве. Короче говоря, они действовали по приказу Amici Mortis. – Что?! – Это некий Глобачев. Бывший начальник петербургской тайной охраны. – Бывший? – Недавно он совершил самоубийство. – А поконкретнее? – Я приказал ему застрелиться… – Сашка! Самарин снова рассмеялся и коротко пересказал события, которые привели к аресту жандарма. – Сейчас мы можем успокоиться на какое-то время, – сказал он. – Я подозреваю, что все эти нападения были спланированы и координировались именно Глобачевым, какое-то время за нами следили агенты охраны. Сомневаюсь, что друзья смерти имеют еще одного агента такого же высокого ранга. Еще одно: тебе говорит о чем-то термин «нефилим»? – В Библии упоминается. Это существо, рожденное от связи падших ангелов с земными женщинами. Их дети были могущественными магами, – ответил Рудницкий. – Ладно, а что общего могут иметь с ними Amici Mortis? – Без понятия. – Глобачев сказал, что слышал этот термин вместе с моим именем. Возможно, это случайность, но похоже, что они хотели нас убить еще до того, как мы перешли дорогу Проклятым. – Это невозможно, – пробормотал алхимик. – Я рассматривал это совсем в другом контексте. – В каком? – Это не телефонный разговор. – А мы можем как-то встретиться? – Я подумаю над этим. – Подумай. Нужно кое о чем поговорить. – Нужно, – согласился с ним Рудницкий. – И у меня есть один вопрос: это правда, что у ваших магов проблемы с некоторыми словами силы? – Ты же знаешь, что я не могу про это говорить. – Понятно… Минуту оба молчали. – Не буду тебе мешать, поговорим как-нибудь потом, – наконец сказал россиянин. – Ладно, мне действительно нужно идти. – Удачи тебе, подозреваю, она тебе сегодня пригодится, – закончил с иронией в голосе Самарин. – Огромное тебе спасибо! Алхимик гневным жестом положил трубку и подошел к зеркалу, чтобы еще раз убедиться, что ни о чем не забыл. До этого времени он только пару раз надевал официальный костюм – жизнь аптекаря не изобиловала светскими мероприятиями. Черный фрак с шелковыми лацканами, белая рубашка и жилетка такого же цвета, брюки с узкими лампасами и лакированные туфли заставляли чувствовать себя неловко. Скрипнули двери, и в комнату вошла Наталия. – Ты чудесно выглядишь, – заверила она. – Нам пора идти, скоро появятся первые гости. Рудницкий поцеловал ее в щеку. Его жена была одета в шелковое платье цвета морской волны до щиколоток, обманчиво простого, почти аскетичного покроя, подчеркивающего ее соблазнительные формы. Собранные в простой узел волосы обнажали стройную шею. На первый взгляд наряд выглядел крайне скромно: сдержанное декольте и длинные бальные перчатки из тонкого кружева создавали впечатление, словно Наталия хотела избежать мужского внимания, однако именно такой наряд подчеркивал каждый сантиметр обнаженной кожи и пробуждал интерес к тому, что скрыто. – Плохая девочка! – погрозил ей пальцем алхимик. – Тебе нравится? – Только если мне не придется драться за тебя на дуэли. – А ты говорил, что не умеешь делать комплименты. Интересно, какие таланты ты еще скрываешь? – Может, поговорим об этом позже? – смущенно предложил он. – Ладно, идем, – рассмеялась Наталия, беря его под руку. «Я предпочел бы визит в анклав, – вдруг подумал Рудницкий. – Что я буду делать среди этих всех превосходительств?» «Ты и сам превосходительство», – отозвался в голове удивленный девичий голос. «Тихо! – сказал алхимик дочери. – И не мешай мне на приеме». «А я могу немного подглядывать? Прошу, папа, мне страшно скучно! Люсия такая маленькая, и ты не позволяешь мне повзрослеть. Сам попробуй играть с куклами с утра до вечера». Рудницкий дипломатично кашлянул. Судя по голосу, этому воплощению Люсии было где-то лет десять. «Я с ума сойду с вами! Или поседею». «А ты знаешь, что у тебя уже седые виски? Если хочешь, я верну им нормальный цвет?» «Ни в коем случае! Ну ладно, можешь подглядывать, но веди себя хорошо». Люсия не ответила, а у алхимика сложилось впечатление, словно где-то рядом закрылись двери. «Только бы на приеме не было бы развлечений больше, чем запланировала Наталия, – хмуро подумал Рудницкий. – Может, следовало взять с собой сердечные капли?»