– Зачем эта охота на меня и Олафа? – Я не знаю, в подобных условиях лучше не задавать вопросов, однако как-то случайно я услышал разговор про вас, в котором прозвучало слово «нефилим». – И что это? – Без малейшего понятия, – равнодушно произнес жандарм. – Кто отдавал вам приказы? Проклятые? – Нет. Не непосредственно, только раз я видел одного из них. Преимущественно мне отдавал приказы кто-то из гильдии, хотя те маги не скрывали, кто за ними стоит. – Вы знаете кого-то из них? – В самом начале, как раз после того, как они заключили со мной контракт, я выследил одного. Этот человек использовал имя Попович. Ефим Попович. Он жил на Камчатской, недалеко от кладбища. – А потом? – Я видел, на что они способны, поэтому больше не отважился следить. – Эта гильдия имеет название? – Да, Amici Mortis. Самарин кивнул, последний кусок мозаики встал на свое место. – Что со мной будет? – спросил Глобачев, поднимая взгляд. В его глазах не было надежды, похоже, он смирился с судьбой. – Вы ведь знаете… – Сделайте это сейчас, морфий перестает действовать, – попросил он. Самарин вынул револьвер из кобуры и, приставив дуло к подбородку жандарма, спустил курок. Грохот почти оглушил его, стены небольшого помещения усилили звук выстрела. Двери камеры с треском открылись, и на пороге замер вахмистр с оружием в руках. – Что происходит? – выкрикнул он. – Генерал Глобачев совершил самоубийство, – спокойно ответил Самарин. – Прошу заняться телом. – Слушаюсь, ваше превосходительство! * * * Самарин прикрыл глаза и встал под струи горячего душа. Вода безжалостно хлестала плечи – он открыл оба крана на максимум, – но генерал только опустил голову. Постепенно напряжение в мышцах отступило, и Самарин осторожно наклонился вперед, после чего с хрустом расправил плечи. Внезапно он ощутил волчий голод. Он надел пижаму, не застегивая пуговиц, протер ладонью запотевшее зеркало. Зеркальная поверхность показала ему мужчину с едва посеребренными висками и заостренными от усталости чертами лица. – Может, следовало остаться в армии? – буркнул он. – Эта дворцовая жизнь меня доконает. Офицер пошел в кухню и впервые пожалел, что в апартаментах не ночует никто из слуг. Наверное, еда хранилась где-то в другом месте, в шкафу он нашел только кусок черствого хлеба. Он посмотрел на настенные часы: почти полночь. Мысль, что он пойдет спать голодным, неожиданно его порадовала. «Нужно будет где-то спрятать парочку консервов, – подумал он. – Кто знает, вдруг пригодятся?» Ощутив порыв холодного ветра по спине, он резко обернулся, зажав в руке кухонный нож. – Это только я, твоя законная жена, – иронично произнесла Анна. – Где ты был столько времени? – Улаживал некоторые дела, – ответил он, обнимая жену. – Похоже, эффективно, коль царь передал тебе благодарность. – Что? Анна взяла его за руку и повела в спальню. На ночном столике лежали открытый конверт и небольшая серебряная шкатулка. – Я прочитала письмо, хотя оно было адресовано тебе, – проинформировала она. – Я беспокоилась, поскольку на конверте не было печати канцелярии, только подпись его величества. От руки. И это письмо какое-то странное. Император благодарит тебя, но не пишет за что! И передает подарок мне. К тому же не использует наши титулы, а только имена и отчества. Мы впали в немилость? – тихо спросила она. – Это моя вина? – Как раз наоборот, – заверил Самарин. Он поднял лист бумаги, проверяя водяной знак. – Это личная почтовая бумага царя, – сказал он. – Император опускает титулы только в отношении тех, кого считает членом семьи. – То есть… – Да, можно сказать, что мы достигли самого пика дворцовой карьеры, – подтвердил он с иронией. – Теперь ты можешь разговаривать с мадам Вырубовой как равная с равной. – Не дождется! – фыркнула Анна. – А что с этим? – Она показала на шкатулку. Офицер открыл крышку, внутри лежал серебряный, украшенный бриллиантами браслет и чек на пятьсот рублей. – Не знаю, стоит ли мне это принимать. – Конечно, стоит. Все дамы будут тебе завидовать. – Правда? – Ну это же не медаль «За взятие Варшавы»! – пожурил жену генерал. Анна гневно его оттолкнула, но надела браслет. – А что с Дьяволенком? – Я поговорил с царем, он одобрил то, что произошло. – Отсюда этот подарок? Самарин подтвердил вялым жестом. – Устал? Что ты делал? Выглядишь так, словно вот-вот свалишься. Голодный? – Когда у нас нет ничего из еды… Анна подошла к телефону и заказала несколько блюд. – Дворцовая кухня открыта день и ночь, – проинформировала она. – А сейчас говори, что случилось. – Я приказал арестовать Глобачева, а потом убил его. Оказалось, что это он охотился за Олафом еще тогда, в Варшаве. – И за тобой! – воскликнула Анна со злым блеском в глазах. – И за мной! – согласился с ней генерал. – Когда навещал тебя в госпитале! Ах он гадина! Если бы я его впустила… – То я уже был бы мертв. Анна со злости пнула кровать и выдала несколько выражений, которым не учат в школе для девочек. – Перестань! Поранишься. – Жаль, что я сама не убила эту сволочь! Это как-то навредит тебе? – уже спокойнее спросила она. – Нет, что ты! Как ты думаешь, за что меня благодарит его величество? Нет Глобачева, а значит, нет и скандала с участием цесаревича, барышни Корсаковой и Отдельного корпуса жандармов. Даже тайная охрана должна быть довольна! – Царь приказал тебе его убить? – Нет, просто дал мне свободу действий, рассчитывая на то, что я не допущу скандала. Глобачев был последней сволочью, но мне не нравится роль палача. Зато у меня появилось множество друзей, все будут в восторге… – Добавь в свой список почитателей графиню Самарину. Я тоже в восторге от смерти этого ублюдка! Генерал с недоверием посмотрел на жену, но до того, как успел что-то сказать, в двери тихо постучали. Анна быстро накинула на себя халат и через минуту вернулась, толкая перед собой столик на колесиках.