– Нет, это только нервы, – процедил он. – Сейчас все пройдет. – Слуги! – закричал офицер. – Воды! Женщина, появившаяся на крик генерала, хоть и скромно одетая, не была похожа на служанку. Не обращая ни малейшего внимания на Тамару и Самарина, она измерила князю пульс и дала лекарство. Она не была красавицей, но гибкая фигура и огромные темные глаза привлекали мужское внимание. Самарин определил навскидку, что ей лет тридцать с небольшим. – Мне уже легче, – сказал Корсаков. – Позвольте представить вам Маргариту Успенскую, гувернантку моей дочери. Генерал поднялся и пожал узкую холодную ладонь. – А сейчас к делу, – продолжил князь. – Что случилось? – Я был бы признателен, если бы мадемуазель Тамара рассказала, о чем просил ее генерал Глобачев, и передала бы мне свой разговор с Алексеем. – Так не пойдет! – запротестовала девушка. – Откуда мне знать, что господин Самарин действует по поручению его величества? – Тамара! – гневно оборвал ее Корсаков. Генерал молча вытащил документ с личной печатью канцелярии царя. – Возможно, это избавит вас от сомнений, – холодно произнес он. – Я слушаю. Только прошу в подробностях. – Я… – Начни с самого начала, – посоветовала гувернантка. – Как ты познакомилась с генералом Глобачевым? – На балу у Веры Островской. – И кто тебя ему представил? Тамара опустила глаза, словно внезапно ее заинтересовал узор на ковре. – Господин Глобачев сам ко мне подошел, – прошептала она. – Это неслыханно! – разгневанно воскликнул князь. – Наглость этого выскочки переходит все границы! Еще сегодня я отправлю к нему секундантов! Гувернантка коснулась его руки успокаивающим и в то же время удивительно интимным жестом. – Это невозможно, – проинформировал Самарин. – Господин Глобачев обвинен в предательстве и поэтому лишен такой возможности. Прошу, рассказывайте дальше. О чем просил вас Глобачев? – Он хотел, чтобы я встретилась с цесаревичем во дворцовом саду. – В котором часу? – Вечером… – А точнее? – В десять. – Ты согласилась выманить наследника престола в сад в то время, когда ему нельзя покидать дворец?! – закричал Корсаков. – Без охраны?! Где был твой разум? А если бы там была засада?! – Папа, я… – Молчать! Минуту было слышно только тяжелое дыхание князя, наконец Корсаков спрятал лицо в ладони. – Это все? – спросил он. – Я встретилась с ним в саду, – призналась Тамара. – И… – Ну? – Я попросила его принести мне что-нибудь в следующий раз. На память, – добавила она быстро. – Мы договорились на завтра, но ведь до этого не дошло. – И что это должно было быть? Пожалуйста, поконкретнее, – потребовал Самарин. – Я не помню! – Тамара, сейчас не время скрытничать! – сурово произнесла гувернантка. – Ох, ну речь шла о какой-то мелочи, все равно что! Князь посмотрел на бесстрастное лицо Самарина, потом перевел взгляд на дочь. – Как ты можешь не помнить! Это же было только вчера? Говори! – Это должна была быть шутка, – ответила Тамара, всхлипнув. – Что-то из одной из дворцовых комнат. – Какой конкретно? – поинтересовался генерал. Ответом ему стали слезы. Похоже, барышня Корсакова начала понимать, что наделала. – Тамара? – беспокойным тоном отозвалась Успенская. – Кажется… кажется, карта. – Какая, ради бога, карта?! – не сдержался Корсаков. – Что ты там бормочешь себе под нос? – Из кабинета… – Из кабинета его величества?! – с угрозой в голосе спросил князь. Тамара не ответила, ее лицо говорило лучше всяких слов. – Господи… – прошептал Корсаков. – Но ведь ничего не случилось! – воскликнула Тамара. – Ничего! Не было никакой засады, а Алексей не принес мне карту! – Ты действительно такая идиотка, – с ледяным спокойствием в голосе произнесла гувернантка. – А сейчас марш в свою комнату и оденься соответствующе для визита к его величеству. – Да как вы смеете? Папа, скажи ей! Я плохо себя чувствую и хочу остаться дома! – У нас больше нет дома, – глухо произнес Корсаков. – И это ты лишила нас его. Изгнание в провинцию – это наименьшее, что нас ждет. А сейчас делай то, что тебе приказала Маргарита! Наша семья всегда была верна царю, мы выполним и этот последний приказ его величества! Девушка с ужасом посмотрела на него и с плачем побежала наверх. – И мне стоит переодеться, – обратился к Самарину князь. – Маргарита, любимая, займись нашим гостем. – Все отвернутся от него, да? – спросила Успенская, когда они остались одни. Генерал кивнул, стараясь не выказать недоумения из-за неосмотрительности князя. Многих гувернанток связывали с работодателем не только служебные отношения, но в них никогда не признавались публично, ни при каких обстоятельствах. – Они конфискуют имение? – Возможно. Вы оставите службу у князя? – Ни в коем случае! Не я! – не задумываясь, воскликнула она. Румянец, вызванный словами Корсакова, до сих пор пылал на ее щеках. – Я не знаю, будет ли мое слово что-то значить, но постараюсь вступиться за вас, – сказал Самарин, серьезно глядя на Успенскую. – Через какое-то время. Вот моя визитка, я постараюсь держать вас в курсе дела. И было бы лучше, чтобы никто не знал о нашем… разговоре. Князь – гордый человек. – Почему вы это делаете? – Потому что то, с чем вы столкнулись, несправедливо. Барышня Тамара согрешила только своей наивностью с типично женским убеждением, что Глобачев обратился к ней за помощью лишь из-за ее красоты и ума. Поэтому не подозревала подвоха. Я уверен, что он специально ее соблазнял. – Кто будет решать судьбу этого жандарма? – Официально… – Вы знаете, о чем я, – прервала его Успенская. – Я. – Я могу рассчитывать на то, что его ждет справедливая кара? – У вас есть мое слово, – ответил генерал.