– Я… – Обещай мне! – Обещаю. – Второе дело… Двери открылись с грохотом, в комнату вошла Анна и слуга, который поставил на стол телефон. – Наконец-то Олаф. Он хочет с тобой поговорить, – проинформировала она. – Только я не могу придвинуть ближе аппарат, кабеля не хватает. Самарин с облегчением вздохнул, поднял трубку и коротко поздоровался с алхимиком. – Анна рассказала тебе? – Да. – Что ты об этом думаешь? – Вы схватили кого-нибудь из нападавших? – Нет, как обычно убежали. – Не в этот раз, – возразил Матушкин. – Как? Ты же сказал мне, что они убежали. – Сразу после нападения, да. Только им это не помогло. Как только губернатор Сиверс узнал о нападении, сразу же объявил чрезвычайное положение и приказал проверять все виды транспорта, кроме военного, заблокировал дороги, реки и железнодорожные пути. Вот жандармы и схватили двух дезертиров, которые, как оказалось, принимали участие в нападении, а те уже признались, куда будут бежать остальные. Короче, у нас взаперти двенадцать человек, включая одного, который очень высоко сидит в иерархии Amici Mortis. К сожалению, я не знаю, на каком этапе допрос. – Чрезвычайное положение? Каким это образом? Ведь для этого нужен приказ царя или Ставки? – Об этом лучше спроси у своей жены. Из того, что мне известно, она угрожала Сиверсу божьим гневом, царской немилостью и местью княгини Волконской, не обязательно в такой последовательности, – весело ответил Матушкин. – И между прочим, его величество одобрил решение Сиверса. – Может, вернемся к теме? – кисло предложил Рудницкий, услышав ответ Матушкина. – Спросите их: не использовали ли они отравленное или магическое оружие, но это потом, сейчас нужно принять решение относительно операции. Что предлагает врач? Самарин быстро рассказал о предложении Кольцова. – Что ж, – вздохнул алхимик. – Мне кажется, этот Кольцов прав. Прежде всего такая процедура позволит определить, имеем ли мы дело с инфекцией или нет. – Объясни. Рудницкий снова вздохнул, в его голосе прозвучало сочувствие. – Если все начнет заживать, то это будет означать, что диагноз правильный и мы имели дело с инфекцией. Неважно, чем вызванной, рана могла быть инфицирована и естественным образом, ты же лежал в грязи до того, как тебя нашли. Генерал подтвердил нечленораздельным бормотанием. – А если нет? – спросила в трубку Анна. – Что тогда? – Потом будем рассматривать другие варианты, в том числе и вопрос с магией, – резко ответил Рудницкий. – Ты сам хорошо знаешь, что медицина – это не математика. Еще недавно врачи запрещали купание, утверждая, что слишком частое омовение сокращает жизнь, и высмеивали невидимых существ, которые якобы были причиной заражения. Кто знает? Может, мы упустили что-то очевидное? Прежде всего поговорите с нападавшими. – Я уж с ними поговорю! – пообещал Матушкин. – Спасибо за оптимистичный и точный диагноз, – буркнул Самарин. – Может, ты бы приехал в Петербург? Я поговорил с его величеством, у тебя не будет проблем с пересечением границы. Генерал вздрогнул, услышав выражения, которые не используют в приличном обществе. Алхимик в повседневной жизни был более сдержанным. – Я не могу, – ответил он, извиняющимся тоном. – Они мне не позволят. – Но я же тебе сказал, что… – Мои мне не позволят, – уточнил поляк. – Правительство. – И почему это?! Целую минуту в трубке была тишина. – Я много знаю, – наконец признал Рудницкий. – Иначе было бы сложно. Вот если бы у тебя был дипломатический статус. Слишком многие у нас еще помнят, кто руководил подразделением «Омега». – Царь не даст мне дипломатический статус, – со злостью процедил генерал. – Иначе это будет означать, что он по собственному желанию начинает очередной раунд переговоров с бунтовщиками. Забудь, – он с сарказмом рассмеялся. – Он, правда, немного изменился, но не настолько. – Может, и не нужно будет, и эта операция уладит дело. – Ну да, это же не твоя рука. Еще раз спасибо за помощь! – рявкнул Самарин и положил трубку. – Дорогой, а может… Генерал обнял жену, положив палец ей на губы, и машинально разгладил одеяло. – Полковник, займись допросом, – холодно приказал он. – Слушаюсь, ваше превосходительство! – А ты, – он обратился к Анне, – иди к Кольцову. – Но… – Пусть готовится к операции. Внезапно отчетливый, хотя и ненавязчивый запах лекарств начал раздражать Самарина, и генерал ощутил, как желчь подкатила к горлу, а неровное, отрывистое сердцебиение все больше напоминало птицу, бьющуюся о прутья клетки. «Это страх, – подумал он. – Самый обыкновенный страх». В комнату вошли санитары и осторожно уложили его на носилки. Самарин начал мысленно отсчитывать секунды, как во время кавалерийской атаки. Он почувствовал укол, и мир погрузился в серый туман. В последней вспышке сознания он увидел заплаканное лицо Анны. * * * Сознание вернулось вместе с тошнотой и болью, сухие рвотные позывы скрутили тело, а руку опалило огнем до самого плеча. Кто-то осторожно поддержал его, кто-то вытер лицо влажным платком. – Как… прошло? – выдавил из себя Самарин. Слуга подсунул ему под спину подушку и исчез, отосланный нетерпеливым жестом Анны. – Лекари довольны операцией. – Матушкин приходил? – Пока нет, зато пришла телеграмма от княгини. Она была в Италии с Иосифом Андреевичем, когда ее настигла новость о том, что случилось. – И что? – А что? Возвращается. Через несколько дней будет в Петербурге. – Мне только этого не хватало, – буркнул генерал. – Как ты себя чувствуешь? – Так, как и выгляжу… Анна поцеловала его в лоб. – А этот паршивец? Звонил? – Звонил. Спрашивал о твоем здоровье. Сказал, чтобы ты не принимал никаких решений без консультации с ним и не верил врачам. Он действительно не может приехать? – тихо спросила она. – Не может. – Почему? Я ничего не поняла из его объяснений. – Он не мог говорить открыто, потому что уверен, что тайная полиция и другие службы прослушивали наш разговор, – буркнул Самарин. – Все просто: мой дорогой кузен отказался от своего хваленого неучастия в политике и влез в какую-то деятельность Варшавской республики. Глубоко влез, – подчеркнул он. – Иначе он смог бы приехать. – Вы могли бы встретиться на нейтральной территории, но не сейчас. Кольцов сказал, что сейчас любое путешествие исключено. – Тоже мне знаток! Солдат с еще худшими ранами перевозили в тыл. И в еще худших условиях! Ну что снова?! – спросил он, видя, что жена не отвечает. Не говоря ни слова, Анна закатала рукав свободной больничной рубашки, Самарин стиснул зубы, не нужно было слов: загнившая, пурпурная опухоль достигла плеча.