— Я рада, что ты пришел. Вэл все-таки удалось тебя вытащить. — Темные глаза лучатся. Приподнимаю брови, оценивающим взглядом окидывая ее с ног до головы. — Не смотри так, и сама знаю, что прекрасна, — открыто и откровенно дразнится. Оба понимаем — это не более чем приятная игра, не несущая в себе ровным счетом ничего, кроме шанса уделить друг другу немного былой нежности. Я всегда буду ее лидером, а она моим человеком, несравнимо более близким, чем все остальные. И общаться так с невинной, но дразнящей подоплекой могу лишь с ней. Она знает меня таким, какой я есть. Как знал и Кара. Слева, под самые ребра, как кинжал вонзается. Дэни ловит мой взгляд, и тревога в ее сверкающих глазах заставляет отбросить боль в самые черные глубины. — От твоей красоты меркнет солнце. — Улыбаюсь краешком губ. — Но, боюсь, твой Первый не будет рад, если услышит от меня подобные слова. Кстати, не вижу его рядом со своей прекрасной Второй. И где же он? Задаю вопрос просто так, потому что его следует задать. Я даже не ищу глазами. Не хочу. — А где ему быть, если здесь Вэл? — Дэни усмехается совершенно искренне. Слышу в ее голосе мелькнувшую горечь и, не торопясь, точно и не заинтересован вовсе, отворачиваюсь, смотря в сторону, — туда, где оставил Валлери. Прищуриваюсь, вглядываясь. Солнце слепит, режет глаза. Волк стоит рядом с сидящей на песке Вэл, длинные волосы распущены по плечам. Босые ноги утопают в песке, черные штаны закатаны до колен, серая туника хлопает под ветром, облепляя тело. Высокий, прекрасно сложенный. Отмечаю это с равнодушием, не чувствуя никакого отклика в душе. Что-то говорит, и Вэл смеется, обнимая руками колени. Ветер играет в собранных в хвост каштановых волосах, она поправляет растрепанные пряди и снова смеется. Чуть склоняю голову к плечу делано небрежно, не отводя взгляда. Ладонь Дэни на моей руке кажется невероятно тяжелой, будто каменной. Переплетаю наши пальцы и слышу вздох почти что облегчения. Не смотрю в красивое лицо, но знаю, что по губам Дэни скользит мягкая полуулыбка. Я просил ее не принимать браслет волка. Прекрасно помню наш разговор в мельчайших подробностях, каждое слово. — Я никогда не сделаю ничего, что будет противоречить твоим желаниям, Дэни. — Приближаюсь вплотную, беру ее лицо в ладони, заглядываю в самую глубину широко распахнутых, полных уверенности темных глаз. — И если ты скажешь, что это твое решение, — я приму его. Но прошу тебя — подумай. Он… Замолкаю, потому что не могу озвучить то, что вертится на языке. Смотрю на нее и не нахожу нужных слов. — Он — предатель, Раза, — произносит Дэни. Голос ее серьезен и чуть дрожит. — Ему никто не нужен, кроме Вэл. Ты это хотел сказать? Думаешь, я ничего не вижу? Не знаю, каким образом Вэл вымолила у тебя его жизнь, что предложила взамен, но меня это и не интересует. Я хочу быть с ним, слышишь? Он мне нравится. Всегда нравился, понимаешь? Провожу большим пальцем по нижней губе Дэни. Нежная тонкая кожа, гладкая и мягкая. Не такая, как у Вэл, которая постоянно кусает губы. Они у нее шершавые и обветренные даже летом. — Врешь, — говорю уверенно, — врешь, Дэни. Ты делаешь это ради меня. Дэни смущается. Уводит взгляд в сторону, но освободиться не пытается. Обвожу глазами ее лицо, ласкаю пальцами кожу щек, касаюсь виска, мягких светлых волос. Отдать ее волку — немыслимо. Ненависть пронзает стрелой, заставляет Зверя оскалить зубы, тяжело заворочаться в самой глубине. — Может быть, ты и прав, — произносит Дэни, смотря куда-то за мое плечо, — а может быть, я устала быть одна. Шейн правда нравится мне. Он очень… заботливый. — Поднимает глаза, и я уже знаю, что не посмею возражать. — Он не причинит мне боль, и ты останешься моим лидером. Сам знаешь, я не приму чужой браслет, потому что тогда мне придется покинуть стаю. — Я же говорил, что не держу тебя, — возражаю неуверенно, и Дэни решительно прерывает меня. Поднимает руки и сжимает мои запястья, а взгляд так и горит. — Ра, ты знаешь, что я права. Никому не нужно, чтобы волк позволил Зверю взять верх. — Откровенные слова ранят, но я молчу, и лицо мое бесстрастно. — Я присмотрю за ним. А он присмотрит за мной. Трудно поверить в происходящее. Во рту становится сухо, неприятно. Смотрю в невозможно огромные темные глаза стоящей напротив Дэни и понимаю, что презираю самого себя. Потому что как камень с души. Отдаю свое сокровище волку. Предателю, который предпочел стае человека, — и волна злости накрывает меня. Но вместе с ней испытываю облегчение. Пусть волк наслаждается свалившимся на него подарком судьбы. В иных обстоятельствах ему никогда не светила бы такая, как Дэни. Что же. Обидит — и даже заступничество Вэл перестанет быть его щитом. Но уже почти два года наблюдаю одну нескончаемую ласку и нежность, которыми волк укутал Дэни, точно в пуховое одеяло. За исключением тех моментов, когда рядом появляется моя Вторая. И тогда для волка весь окружающий мир перестает иметь значение. Ненависть сжирает изнутри. Она поглотила меня тогда и постепенно овладевает рассудком сейчас. Чувствую пальцы Дэни в своей руке, смотрю прямо, щурясь на солнце. Волк наклоняется и стряхивает с головы Вэл песок. Должно быть песок, ведь иначе он просто гладит мою Вторую по волосам. Я часто представляю, как убиваю волка. Навязчивые мысли овладевают мной зачастую даже во время работы. И удивительным образом, лелея свою ненависть, я успокаиваюсь. Придумываю замысловатые казни, одна изощреннее другой. Буквально воочию вижу его кровь, вытекающую из разодранного горла, распоротого живота и разбитой головы. Наблюдаю, как алый цвет пропитывает светлые волосы, как тускнеют синие глаза. Вижу перед мысленным взором, как запускаю руку в горячие внутренности и вытаскиваю наружу бледно-синие кольца кишок. Черпаю густую, пышущую жаром кровь ладонями и умываюсь ею как водой. Ощущаю вкус ее во рту, а потом привлекаю к себе Вэл и делюсь этим вкусом с ней. Провожу пальцами по ее щекам, рисуя на лице кровавые узоры. Разукрашиваю ее кровью мужчины, который стал для нее кем-то большим, чем другом, но меньшим, чем любимый. Хочу смерти волка. Любой. Готов перегрызть его горло или вскрыть грудь клинком — способы не имеют значения. Зверь во мне щерится, отзываясь на мысли, которые всегда держу под контролем. Открыто скалюсь, смотря, как волк протягивает руку, и Вэл, не стирая с лица широкой улыбки, вкладывает свою ладонь в его. Вижу момент, когда их пальцы соприкоснулись. Чувствую его остро, всем телом. Волк отступает на шаг назад и тянет руку, помогая Вэл подняться. Всего мгновение — а затем их ладони расцепляются. Но улыбка, широкая и искренняя, никуда не исчезает. Волк — это второй человек, с которым Валлери всегда становится прежней. А потому, и только потому, не запрещаю им общаться, не ставлю условий, почти не показываю свое недовольство. И никогда не ревную. Мои чувства далеки от ревности. Ненависть куда сильнее ее. Они видятся постоянно, встречаются в ратуше и вне ее, иногда, не стесняясь, перебрасываются парой язвительных словечек. Улыбаются, играя в друзей, но меня сложно обмануть. Не верю им. Вижу, как волк смотрит на Вэл. Вижу в его глазах необходимость в моей Второй. Мне не нужно подтверждение, оно сквозит в каждом движении и взгляде. Прикосновения. Украдкой, невзначай, поверхностные и случайному зрителю неприметные. Но не мне. День за днем с интересом, почти жадно наблюдаю, как они ведут свою игру. — Очередная умная бумажка? — Вэл посмеивается, ударяя костяшкой пальца по пачке документов в руках волка. — А Брита видела твои рисуночки на полях? Она тебя ремнем накажет, уверяю. Смеется и кладет ладонь на его плечо. Один жест — а грудь волка поднимается в тяжелом вздохе, на мгновение взгляд его теряется. Простое касание сквозь одежду, от которого Зверь его приоткрывает веки, пробуждаясь ото сна. Часто задаюсь вопросом — надолго ли волка хватит? Когда он сделает шаг, переступая порог и вступая в чужую комнату? Это даже забавно. Напоминает муху, которая бьется в стекло. Раздражает своим жужжанием, что так и хочется прихлопнуть. Впрочем, за эти три с лишним года Вэл не сделала ничего, что позволило бы мне сомневаться в ее верности. Давно смиряюсь, что запах волка, лезущий в ноздри, стал вторым ароматом Вэл, словно спят они в одной кровати. Сравнение, которое выворачивает наизнанку, но не подобрать лучше. Ее волосы, ее одежда — все это пропахло чужим для меня, с трудом выносимым запахом. Не позволяю себе думать о том, во что превращаются их мимолетные прикосновения, когда они остаются вдвоем. Не позволяю себе думать, потому что знаю, с какой силой необходимо волку касаться Валлери. Ощущать ее руки, чувствовать аромат ее волос и кожи и получать ту часть ласки, которая по нраву принадлежит только мне. Что же, с меня не убудет. Пусть протянет руку и прикоснется к самому краю, посмотрит на яркий свет в окне чужого дома. Он нужен Вэл хотя бы потому, что рождает в ней свет, который не могу сберечь я. А значит, должен жить. А чтобы жить, он должен быть с Вэл рядом.