Хороший знак. Конюх же, если и имел какие-то возражения, вида не показал. Он похлопал кобылу по крупу и заверил Раза, что ему не о чем волноваться — спокойнее лошади во всем городе не сыскать. Так и оказалось. Белка не реагировала ни на что. Если бы мир рухнул в бездну, она не повела бы и ухом. Когда прямо под копыта с визгом бросился шелудивый щенок, она лишь невозмутимо мотнула тяжелой головой. После долгих поисков Вэл нашла для себя нужные слова, чтобы успокоить чувство собственного достоинства. Спокойная и невозмутимая лошадь — залог того, что незадачливая всадница не сломает себе хребет. Конь Шейна, шарахаясь от ободранного щенка, громко захрапел, переступая копытами. Волк натянул поводья и успокаивающе погладил его по шее. Лошади шли ровно, бок о бок, неслышно ступая копытами по мерзлой земле. Пронизывающий ледяной ветер нещадно дул в лицо, забирался под плащ на тонком меху. Последнюю неделю стоял жуткий мороз, но Вэл с тоской осознала это только сейчас, выбравшись за пределы города. Она в сотый раз пожалела, что не послушалась совета Раза и не надела массивную, но очень теплую шапку на горностаевом меху. Выглядела она в ней глупо и оттого решительно отказалась от щедрого предложения. С досадой вспомнилось, как Раза с укором глянул на нее, но настаивать не стал. Тогда Вэл посчитала это маленькой победой. Теперь же, кутаясь в продуваемый со всех сторон плащ, прячась под капюшоном, она поменяла свое мнение. Шапку она не надела, а глупой так и осталась. Не хватало еще, ко всему прочему, к вечеру свалиться с лихорадкой. Зад занемел от холода и с непривычки от неторопливой поступи лошади. Ехали вдвоем, молча, за час пути обменявшись лишь парой общих фраз. Вэл сжимала оледеневшими руками кожаные поводья, думая о меховых перчатках, не спасающих от холода. Говорить не хотелось. Нечего было сказать. Она покосилась на прямую фигуру волка: коричневая замшевая куртка застегнута до самого горла, светлые волосы стянуты в хвост. Даже капюшон не накинул. Ветер трепал длинные пряди, бросал в лицо колючий снег. Шейн, казалось, не замечал хлещущих по щекам ледяных порывов, синие глаза не отрывались от дороги впереди. Сердце-предатель сжалось, причиняя боль. Вэл стиснула зубы, отводя взгляд, и уставилась на мерно покачивающуюся перед глазами серую гриву. Она не до конца понимала происходящее между ней и волком. Не различала тонких, хрупких граней, не могла обозначить их отношения, не находила нужного слова. Одно Вэл знала точно — все изменилось, когда она приняла решение остаться с Раза в тот злополучный вечер. Будто провела черту на песке. За две прошедшие недели Вэл пыталась поговорить с Шейном, искала любой предлог остаться с ним наедине, но волк избегал ее, словно не замечая отчаянных попыток. Потому она так обрадовалась, когда Раза позволил ей отправиться вдвоем с волком по личному поручению к одному из влиятельных дельцов, живших за чертой города. Поначалу Раза был категоричен, не желая ничего слушать. Вэл пыталась объяснить свое желание выбраться из города усталостью от рутинной работы в архиве, но попытаться обмануть его оказалось глупой затеей. — Ладно. Скажу как есть, — смотря в непроницаемое лицо Раза, спокойно произнесла Вэл. — Мне нужно поговорить с Шейном. Нравится тебе это или нет, но он мой друг. И я почти два года думала, что убила своего друга. — Друга, — усмехнулся Раза, не отводя взгляда. — Неужели так сложно было сразу сказать мне правду? Вэл промолчала, облизнув губы нервным движением. — Хорошо. Если тебе это действительно необходимо, то можешь ехать. Я доверяю тебе. После некоего предела понятие «доверие» потеряло всякий смысл. Вэл и сама не заметила, как перестала воспринимать это слово отдельно от своих отношений с Раза. Не стоило напоминать о доверии — теперь верность вновь стала неотъемлема от Раза. Все изменилось в тот самый миг, когда она заглянула в глаза Зверю. Разглядев самую суть в черных расширенных зрачках, почти сливающихся с радужкой, Вэл признала свое поражение. Поражение, которое должно было обернуться победой. Ветер швырнул в лицо горсть обжигающе ледяного снега. Она поморщилась, из-под капюшона бросая осторожный взгляд на Шейна. Волк молчал всю поездку, не скрывая своего разочарования или недовольства. Возможно, и того и другого. Вэл предпринимала попытку за попыткой, но разговор угасал, будто пламя, тлеющее на сырых поленьях. Раздражало и выматывало. Между ними ничего не могло быть — они оба понимали это. Понимали же? Всю долгую дорогу она задавалась одним и тем же вопросом: неужели Шейн предполагал, что могло быть иначе? С самого своего возвращения она принадлежала только Раза. Все — каждый житель города — знали это. И волк тоже. Но тишина, царившая между ними, была красноречивее любых слов и догадок. — Долго еще? — спросила Вэл, когда они свернули с запорошенной снегом широкой дороги, ведущей вокруг озера. Узкая тропа терялась в заснеженном перелеске. — Нет, — сухо отозвался Шейн. Произнес всего одно слово и замолчал. Раздражение вспыхнуло, придавая уверенности. — Ты злишься на меня? Почему? — Вэл натянула поводья. Белка покорно остановилась, мотнув головой. — Стой. Ты что, не слышишь меня? Стой, Шейн! Посмотри на меня! Пройдя вперед несколько шагов, конь Шейна, послушный воле наездника, остановился и взмахнул длинным хвостом, стегая себя по задним ногам. Шейн не разворачивал лошадь. Он сидел в седле с прямой спиной, не произнося ни слова. Ветер шевелил длинные светлые волосы, стянутые кожаным шнурком. Новым, нисколько не похожим на тот, что когда-то позаимствовала Вэл. — Шейн, почему ты считаешь, что у тебя есть право злиться на меня? Разве это не я должна быть зла на тебя? — Она постаралась говорить спокойно. Получалось не очень. — Ты знал, что Раза подсел на соль. Ты ничего не предпринял. Ты даже не сказал мне. Шейн ударил коня по боку, потянув поводья в сторону. Переступая по рыхлому снегу, его лошадь развернулась, встав посреди узкой дороги. Вэл сглотнула, неприятно удивленная холодным выражением на его лице. Синие глаза смотрели с нескрываемой неприязнью, и взгляд этот, жесткий и ледяной, ударил в самое сердце. — Ты поехала со мной только для того, чтобы говорить о наместнике? Тогда тебе лучше сразу понять, что обсуждать его я не намерен. Меня не касается то, чем он занимается в свое личное время. Понимаю твою заинтересованность в этом вопросе, но слушать упреки нет никакого желания. Вэл ответила не сразу, не находя нужных слов. Она почувствовала себя так, точно по затылку ударили чем-то тяжелым. Голова гудела, боль пульсировала в висках. — Мою заинтересованность? О чем ты? — Она нахмурилась, крепко стискивая пальцами кожаные поводья. — Речь не обо мне и моих отношениях с Ра. Он — твой лидер, Шейн. Ты должен заботиться о нем, как он заботится о своих людях. Шейн изогнул губы, будто с трудом подавил смех. — Мой лидер? И… что? — Он выплюнул вопрос, как глоток прокисшего пива. — Я должен вытаскивать из-под него каждую шлюху или рассказывать о вреде дурманящих настоек? Валлери, ты совсем потеряла голову. Купчая повлияла? Теперь ты чувствуешь себя избранной, раз наместник подарил тебе дом? Ну, так не расслабляйся, один твой промах — и вылетишь за двери. Думаешь, ты настолько особенная, что Раза не отправит тебя на площадь, если узнает, как ты за его спиной раздвигала передо мной ноги? В ушах зашумело. На мгновение перед глазами стало темно, мир скользнул в пропасть, погружаясь в беспросветный мрак. Скажи Шейн еще одно слово, и Вэл, казалось, потеряла бы рассудок, но он молчал, не отводя презрительного взгляда. Коротким выдохом Вэл взяла себя в руки. Яд, который запустил в ее кровь волк, стремился по венам прямо к сердцу, неумолимо отравляя. — В таком случае мы отправимся на площадь вместе, — сухо произнесла Вэл. Синие глаза полыхнули, кожа на высоких скулах напряглась; пальцы сжали поводья, верхняя губа приподнялась, обнажив зубы. Ветер трепал длинную светлую прядь, бросая ее в лицо. Зверь был рядом. Вэл чувствовала его горевшей от мороза кожей. — Тебе не приходило в голову, что Раза просчитывает все ходы заранее? Думаешь, он не догадывается? Тогда ты слишком плохо его знаешь, — тихо, напряженно проговорил Шейн. — Если ты трахаешься с ним, то наивно полагаешь, что он весь в твоей власти? Ты глубоко заблуждаешься. Нет более расчетливой твари, чем он. Как много раз Вэл слышала подобные слова. Слова, способные унизить, уничтожить уверенность. Как часто это случалось прежде. Зерна сомнений, щедро удобренные, прорастали, разрушая доверие, заглушая голос разума, давая волю ненужным эмоциям. Хватит. Она сделала свой выбор в тот самый момент, когда разглядела истинную сущность Зверя в черных глазах. Вэл широко улыбнулась. Она подняла руки, неторопливо опуская капюшон. Ветер тут же заиграл в каштановых волосах. Холод пробрался за ворот плаща, скользнул по спине и груди. Вэл увидела, как изменилось выражение лица Шейна в ответ на улыбку. Он сжал губы, бросил на нее непроницаемый чуждый взгляд. Таким взглядом смотрят на своего давнего врага. Или заклятого друга. Сердце заныло, противясь происходящему. Неконтролируемая нахлынувшая боль, точно переполненная ядом чаша, грозила опрокинуться даже от тихого вздоха. — Я знаю, что ты злишься на меня, Шейн. Знаю, что ты хочешь сделать мне больно. И у тебя это получается. — Предельная откровенность казалась единственным возможным ответом. По-другому Вэл уже не могла. — Но я прошу тебя быть рядом. С ним. Со мной. Ты должен быть рядом. Ты помощник наместника и… Шейн перебил ее, повысив голос: — Заткнись. Ты меня раздражаешь. — Голос волка дрожал, переполняемый злостью. — Меня всегда предупреждали о тебе, а я не верил. Лицемерка и предательница. Ты была ею и остаешься. Вы с псом прекрасная пара. Боль окатила с головы до ног, закипела внутри — перед глазами вспыхнул яркий свет. Вэл попыталась сделать вдох и лишь засипела, силясь втянуть воздух пересохшими губами. Боль комом застряла в горле. Она вдохнула и медленно выдохнула. Ледяной воздух, ворвавшись в легкие, показался спасением.