Романов глубоко вздохнул и попытался притянуть меня к себе, но я с силой уперлась ладонями в его грудь, едва не порвав тонкую светлую футболку. — Лис… — Ты же психолог! — все еще пытаясь вырваться из рук Романова, я повернулась к Ване. — Что, хочешь сказать: диагноз на лицо? — Ну, во-первых, — Никитин сложил на груди руки: — диагнозы ставит психотерапевт. Парень пытался разрядить обстановку, но слишком уж серьезным было выражение его лица, а была слишком взбудоражена, чтобы реагировать на безобидную шутку. Услышала его слова и отчаянно взвыла. Влад скривился, когда мои ногти с новой силой вцепились в его кожу, и наконец отпустил. Я метнулась к дивану и упала в мягкие подушки. Дрожащими ладонями закрыла пылающее лицо и с силой закусила губу, чтобы не разрыдаться. — А, во-вторых, — голос Вани зазвучал ближе. Парень подошел и осторожно присел рядом. Плеча коснулась теплая ладонь и успокаивающе погладила: — Алиса, тебе сейчас нужно успокоиться. Слышишь меня? У тебя истерика. Ваня был прав. Меня колотило так сильно, что я боялась искрошить друг о друга зубы. В груди бился страх, который превращался в нервный гнев. Я точно знала, что пожалею о несдержанности, но ничего не могла с собой поделать. — Вань, я не сумасшедшая, правда, — я оторвала лицо от ладоней и повернулась к другу. Ваня успокаивающе улыбался и продолжал гладить меня по плечу. Теплый взгляд тушил клокочущую ярость, и в его глаза я смотрела с невыносимой надеждой. Казалось, только от его дальнейших слов зависит, поверю ли я сама себе. — Я знаю, Лис, — Никитин осторожно щелкнул меня по носу: — и никто не называет тебя сумасшедшей. Зря я надеялась. Ваня сказал то, что я жаждала услышать, но легче не стало. Я сипло выдохнула и откинулась на спинку. Схватила белую подушку с длинным мягким ворсом и безжалостно сжала в руках. Ваня покачал головой, а Влад присел на корточки у моих ног. — Лис, девочка моя, — Его большие ладони накрыли мои дрожащие коленки и едва заметно сжали: — успокойся, пожалуйста. Я сам сейчас с ума сойду. От ласкового обращения и проскальзывающих в его голосе ноток отчаяния, в другой момент я бы, наверное, растеклась лужицей. Но сейчас ужас не уступал место и с жадностью прожорливого демона поглощал другие эмоции. — Посмотри на меня, — теплые пальцы коснулись подбородка. Я посмотрела и тут же оказалась в водовороте отчаянного беспокойства, которое плескалось в глазах Влада. Руки обессиленно разжались, и подушка полетела на пол. — Влад, я, правда, видела. — прошептала едва слышно. — Прекращай, — парень ласково провел большим пальцем по щеке, стирая слезы. Никитин вздохнул, а я, наконец, смогла разорвать болезненный зрительный контакт. Снова всхлипнула, посмотрела на Ваню, потом снова на Влада и тихо спросила: — Ребят… Вы мне верите? Повисшая пауза и тяжелые взгляды, которыми обменялись друзья, заставили меня похолодеть. Влад убрал руки от моего лица и снова положил на мои колени, словно хотел удержать, если я попытаюсь вырваться. Но после следующих слов Никитина, я бы физически не смогла встать. Из-под ног словно пропал пол, когда парень медленно заговорил: — Лис, пойми: такое иногда случается. Ты очень устала. Перелёт, потом автобус. Тяжелая дорога, ты долго не спала. До этого работала десять дней без выходных, да еще в таких условиях. Ты же сама писала, что в командировке было тяжело. Стресс сказался и… — Убирайтесь. — оборвала его глухо. Я, не моргая, смотрела на ладони Влада поверх своих коленей. Взгляд застыл на оставшемся после операции шраме чуть выше его запястья. Они мне не верят. Два самых близких человека в этом мире мне не верят. — Лис… — Убирайтесь! Оба! — я все же подняла голову и повысила голос. Ваня устало потер переносицу, а Влад дернулся, будто от пощечины, но не сдвинулся с места. Лишь еще сильнее сжал пальцы. Я нашла в себе силы оттолкнуть от себя покачнувшегося Романова и вскочила. — Лис, успокойся. — Влад тоже поднялся на ноги. Двинулся ко мне, чтобы снова схватить за плечи, но я отпрыгнула и предупреждающе подняла руки: — Не подходи! Убирайтесь сейчас же. Влад сжал кулаки. В его глазах блеснул едва сдерживаемый гнев. — Алиса, послушай, — Ваня почувствовал состояние друга, подошел и положил руку на плечо Романова. — Я не хочу ничего слушать! — отрезала я: — Я своим глазам верю, понятно? А если вы не хотите мне верить, то убирайтесь! — Алиса! — Романов все-таки не выдержал и рявкнул: — Успокойся, я прошу тебя! — А я прошу вас уйти! — друг сделал еще один шаг, но я хлестко добавила, заставляя его замереть: — Если вы сейчас же не уйдете, можете навсегда забыть, что мы когда-то дружили. Глава 16 * * * — Пойдем, — Ваня потянул друга за руку: — Влад, пойдем. Алиса снова заплакала. Романов двинулся к ней, но Ваня не ослабил хватку. — Куда пойдем? — рыкнул Влад: — куда мы пойдем?! Посмотри в каком она состоянии! — Она не успокоится, пока мы будем рядом. — терпеливо произнес Никитин: — Я уже дал ей успокоительное, скоро должно подействовать. Мы только нервируем её, Влад. Влад сдержал рвущееся желание послать друга и с отчаянием посмотрел на трясущуюся подругу. Девушка едва стояла на ногах и задыхалась от сдерживаемых всхлипов, но все еще не опускала руку, которой гневно указывала на дверь. Видеть Алису в таком состоянии было невыносимо. И куда-то уходить он точно не собирался. — Влад, я сказал, пойдем! — голос Вани прозвучал тверже. Он потянул друга в сторону выхода, но Романов упрямо вывернулся. Рука, с которой только сегодня сняли гипс, противно заныла. Кончики пальцев закололо. — Пошел ты, — он сбросил с себя ладонь друга и снова дернулся к Алисе, но Ваня с силой схватил его за плечо. — Просто выйдем и поговорим. — сквозь зубы процедил он так, чтобы услышал только Влад: — Сам уймись для начала. Взорвешься, и чем ей поможешь? Пусть остынет. Романов категорически не хотел уходить даже временно, но что-то подсказывало, что друга лучше послушать. Раздраженно сжав кулаки, он еще раз посмотрел на Лис, а потом схватил с полки свой дубликат ключей, набросил на плечи куртку и двинулся к входной двери, не переобувая домашние тапочки. На улице похолодало. Снова запорхал снег и мелкие снежинки сверкали в желтом свете уличных фонарей. Пахло зимней свежестью, хотя календарь все еще показывал осень. На воздухе Владу стало лучше, но теперь раздражал горький дым от сигареты затянувшегося Вани. Сам Романов бросил курить не так давно, поэтому пока еще остро реагировал на бывшую зависимость. — Ну и что ты думаешь? — он уселся на стальной заборчик, отгораживающий площадку перед подъездом от палисадника. — Черт его знает, — честно отвел Ваня. — Замечательно, — закатил глаза Влад, — кто из нас психолог? — Вот именно, я — психолог, а не экстрасенс, — Никитин мрачно цыкнул и сделал глубокую затяжку. В воздух вырвался горький дым и на мгновение окутал его лицо: — Случается такое, понимаешь? Но к хорошим последствиям не ведет. — Что ты имеешь в виду? — А сам как думаешь? Ваня хмуро смотрел друга и быстро скуривал сигарету. Крупные снежинки путались в его светлых волосах и забавно пушили их. — Давай без загадок, ладно? — взорвался Влад: — Говори уже! — Да что тебе сказать? — Ваня, не выдержав, повысил голос: — Если ей почудилось, но она твердо уверена, что видела все по-настоящему и отчетливо это помнит — хреново дело. Если не почудилось, и кто-то сначала устроил в квартире погром, а потом за двадцать минут убрался — хреново дело. И я не знаю, что из этого хуже. Ваня с раздражением выбросил бычок и устало взъерошил намокшие волосы. — Ересь какая-то, — процедил Влад: — кому надо этим заниматься? — Вот и я о том же, — мрачно кивнул Никитин. Романов прикрыл глаза, пытаясь привести разбушевавшиеся мысли в порядок, и хмуро поинтересовался: — То есть, ты считаешь, что Алиса сумасшедшая?