Если вторая чаша перевесит, она выиграет. Без вопросов. Никаких шансов поровну. Это оказалось большим откровением, но нельзя позволять себе копаться слишком глубоко. Почему же мысль о том, чтобы потерять ее, заставляет его ощущать, будто все глубже погружается в океан кислоты и внизу ждет только смерть. По правде говоря? Его чувства не имеют значения. Торин должен поступить как лучше для нее. На этот раз. Прошлое Кили наполнено болью и сожалением. Нельзя, чтобы ее будущее оказалось таким же. Он прижался к прохладной стене, его колени согнулись угрожающе. Глаза жгло, но он сосредоточился на Люциене. — Иди домой. Звони мне каждый день. Я сообщу, когда ей станет лучше. Затем… Оставлю ее. — Доказано, что на него нельзя положиться, когда Кили рядом. Один её взгляд, и он её уже хотел. Она попросила его о поцелуе и прикосновении… он дал ей все. Черт возьми, ей даже не нужно просить… ей стоит просто приблизиться к нему, и он потянется к ней. Торин забыл о последствиях. Или они перестали иметь значение. Или и то и другое. Это так эгоистично с его стороны и так жестоко. Больше такого не повторится. Торин станет холодным и расчетливым. Но покончит с этим. — Я прослежу, чтобы она не последовала за мной. С начала их отношений шел обратный отсчет. И наконец-то он обнулился. Торин просто приложил к этому руку. Нахмурившись, Люциен смотрел на него. — Нам она нужна. Камео… — Меня это не волнует! — прорычал он. Торин совершил ошибку, рассказав о силе Кили, и теперь его друг жаждет ее использовать. — Мы найдём другой способ. Тишина. Торин сполз вниз по стене. Он больше никогда не увидит, как у нее меняется цвет. Никогда не увидит, как она превращается из Феи Драже в Летнюю Барби. Никогда снова не заговорит или посмеется с ней. Не подержит ее в руках. Я хочу держать ее. Что если они найдут Утреннюю Звезду в день выздоровления Кили? А если поиски провалятся? Что если они найдут ее через двадцать лет? А если он сам найдет Утреннюю Звезду и вернется к Кили здоровым, полноценным мужчиной? Больше никаких если. Их сотрудничество закончилось. Сегодня. Он рассмотрел это решение со всех сторон и не нашел недостатков. Ее жизнь важнее его счастья, и на этом все. Однажды она сможет даже поблагодарить его за это. — Торин, — мягко позвал Люциен, но Торин не заслужил такую доброту. Он поднял руку. — Не надо. Просто… позвони. Увидимся, когда она исцелится. Сначала Люциен никак не отреагировал. Затем неохотно кивнул. — До встречи. *** Кили почувствовала напряжение в комнате, прежде чем открыла глаза. Она подскочила, готовая к бою. Тот факт, что никто не нависал над ней, собираясь напасть, удивлял. По привычке она проверила руки и ноги, убеждаясь, что ее не заковали в кандалы во время сна. Где я? Что происходит? Торин! Он пододвинул стул к кровати. Его светлые волосы торчали во все стороны, будто он проводил пальцами по волосам вновь и вновь. Глубокие морщины залегли вокруг глаз… и словно тяжелый гранит его взгляд пристально наблюдал за ней. Он надел футболку с надписью «Она идеально подходит тебе. Решайся, — сказал Алкоголь» и новую пару черных кожаных штанов. Торин встретился с ней взглядом и сделал долгий… облегченный?… вдох. Цвет вернулся к его бледному лицу и, казалось, с плеч сняли тяжелый груз. Он выпрямился. Затем потянулся к ней, но остановился. — Ты выжила, — сказала Торин с грубостью, которой она никогда не слышала от него. — Снова. Правда? Да. Все верно. Она страшно, страшно болела. — Я не уверен как, — добавил он. Ее огромная сила, конечно, помогла, но должно быть что-то еще. Вроде… него. Торин. Потоки силы текли по их связи и поддерживали ее. Скажи ему. Пока рано. Он снял перчатки и положил их на бедра. На обеих руках надеты кольца. Почти на каждом пальце. Большинство из них просто серебряные ободы. На нескольких красовались синие камни. Торин также нацепил три разных ожерелья, с отличными кулонами. — Зачем ты надел эти украшения? — спросила она. — Люциен принес мои вещи. Это и есть настоящий Торин. Мне нравится. Очень. Ее охватила дрожь от восторга. — Ну и… чем ты так расстроен? — Ты болела восемь дней. Твое сердце дважды останавливалось. Я делал искусственное дыхание. — Он горько рассмеялся. — У меня хорошо получилось. Только сломал тебе одно ребро. Опасная тема. Стоит соблюдать осторожность. — Ну, как видишь, я в порядке. — Это хорошо. — Он обратил внимание на окно по ту сторону кровати. — Наши отношения всегда строились на выборе, Кили. Сразиться или простить. Прикоснуться или нет. Остаться вместе, рискуя всем, или разойтись. Наши отношения всегда будут строиться на выборе. — Я… — Я не закончил. Хотя ее сердце колотилось, она оставалась спокойной. — Это не справедливо по отношению к тебе, — продолжил Торин. — Тебе приходится жертвовать своим здоровьем, чтобы быть со мной… именно поэтому я прекращаю наше сотрудничество. Торин хотел порвать… с ней? — Нет. — Она покачала головой. — Это произойдет, неважно согласна ты или нет. Ваше Величество. Так по-деловому, так холодно. Будто их будущее счастье не поставлено на карту. Возможно его нет. Но ее да. — Не делай этого, Торин, — попросила Кили. — Как я уже сказал, это произойдет. Вступает в силу немедленно, — объявил он, сжав край стула. — Ты не знаешь, как ужасно идти так долго без того, в ком нуждаюсь больше всего… и когда наконец-то находишь, приходиться наблюдать, как человек страдает из-за меня. Он заботится обо мне. Он заботится! — Мы расстаемся, — продолжил он. — Мы должны расстаться. — Ты просто сдашься? Отбросишь меня будто я не важнее мусора? После всего через что мы прошли? — Ты не мусор, — заорал Торин, и она поняла, что обидела его. — Ты… Во взгляде, который он бросил на нее, читались собственнический инстинкт и дикость, которых не показывал раньше. Но затем он покачал головой, и черты его лица разгладились. — Так будет лучше.