— Ты ранена? — спросил Аксель, когда они подошли к участку. — Нет... Западный отдел полиции располагается к югу от берега реки Ранна. Как многие достопримечательности города — а среди таких нам уже известны больница Tatsu Secudorg и здание городской администрации, — полицейский участок был обновлён совсем недавно. Могучие серые стены прежде смотрелись строго в сравнении с разноцветными зданиями, его окружавшими. Но в свете последних событий именно участок был оплотом человечества, что подтверждалось его внешним видом. Второй этаж выступал над первым, образовывая таким образом лоджию, окружавшую здание со всех сторон. Но на первом этаже все окна были заколочены досками. У входа удивлённая Эмма встретила двух солдат, которым Аксель кратко разъяснил ситуацию. Те пропустили двоицу, в то время как Лукас остался на улице. С первых секунд нахождения внутри участка Эмма почувствовала, насколько же здесь душно. Ей с Акселем пришлось пройти через несколько линий обороны — в коридоре, ведущем в главный зал, выжившие разбросали мебель и шкафы. У последней стояла девушка с термометром. — Это Вероника. Она пубертатная язва, так себе шутница и... просто Вероника, — разъяснил Аксель, кивнув в сторону той. После этих Вероника проверила их двоих и с интересом заметила: — У тебя порезы на руках. Суицидница, м? — Вероника, Эмма не в себе. Потом спросишь. Аксель ввёл Эмму в главный зал. Девочке стало жарко, она провела по вспотевшему лбу рукой. В центре зала располагались скамейки, отчего помещение напоминало зал ожидания на вокзале или в аэропорте. Здесь сидели выжившие, которые грустно разговаривали друг с другом, обсуждая насущные проблемы — их было на удивление мало. В другом конце зала находился обезьянник, откуда выглядывали недовольные морды, переступившие через закон ради дополнительных пачек с едой. Аксель провёл Эмму по лестнице на второй этаж зала, где находились кровати. Вон там-то и спало большинство выживших. Девочка оценила количество спасëнных в пятьдесят человек. Не так много, но, очевидно, места всё равно не хватает. Аксель, поставивший целью познакомить подругу со всеми мало-мальски значимыми лицами, спустился с ней назад и подошёл к скамейкам. — Это Коли. Администратор. Занимается статистикой, бумагами и отчётами, всякой всячиной, — Аксель указал на рассеянного молодого человека, разговаривавшего с какой-то пожилой женщиной. Заплывшие глаза и сбитая речь подтверждали опасения Эммы: Коли явно чем-то злоупотребляет. — Госпожа Альмаматер, ну помилуйте Сириуса, нахрена вам бритва, если вы... Аксель, это кто? Новая? Пусть назовëтся, — потребовал Коли, достав из кармана блокнот. Эмма сообщила имя, фамилию, возраст и пол. Коли записал полученную информацию и вернулся к разговору с бабушкой. Тогда Аксель снова взял растерянную Эмму за руку и привёл к уголку под лестницей, где горела только одна лампочка. Там за столом сидела сохраняющая оптимизм женщина, которая с интересом оглядела Эмму. Судя по шкафам за спиной, это врач. — Это Астрид. Лечит недуги душевные и физические, особенно специализируется на первом, но иногда может и второе. — Аксель, оттяпала бы тебе язык, — с доброй улыбкой сказала Астрид. Парень испугался и в спешке ретировался, спрятавшись за колонной лестницы под предлогом "покурить". — А ты, милашка... потрëпана, так погляжу. Помощь не нужна? У меня есть шоколадка... Эмма не выказывала желания подходить. — Понимаю, устала. Возвращайся завтра, — Астрид кивнула на прощание. Воссоединившись с Акселем, Эмма обмолвилась опасениями по поводу врача. Тот ободрил подругу, сказав, что Астрид и мухи не обидит, и отвëл её к кабинету шефа полиции, для попадания в который следовало пройти в ещё один коридор. Помещение снаружи охранялось двумя солдатами. Они знали Акселя, поэтому пропустили внутрь. — А это Оскар! Единственный полицейский, который выжил! Оскар, это Эмма! Та моя подруга, о которой я тебе говорил! Я же говорил, что живучая. Сидевший за столом блюститель закона убрал книгу, которую читал, в ящик и медленно встал. Эмма ожидала увидеть кого-то устрашающего, но темнокожий полицейский, будто вчера поступивший сюда на работу, не выглядел внушительным. — Я просил не называть меня так, Аксель. Эмма, садись, — попросил Оскар, указав на стул, расположенный возле шкафа в углу. Помимо стола, шкафа и стульчика, Эмма заметила повешенную фотографию, на которой были изображены десять сотрудников (Оскар среди них практически не выделялся), и несколько плохо отмытых кровавых пятен — тоже на стенах, — свидетельствовавших о развернувшейся здесь не так давно трагедии. Когда она села, а Аксель остановился в дверях, Оскар продолжил: — Кхем, добро пожаловать в миссию Хансена. Я Оскар Хансен, сотрудник полиции Хескенеса. Возглавляю миссию: защищаю выживших, организую вылазки и распределение добытых ресурсов. Сплю два часа в день, поэтому можешь обращаться ко мне через Эмиля или Лукаса — один из них всегда тут стоит. Но на дурацкие вопросы не даю ответов, у меня мало времени. — Вы так к каждому спасëнному обращаетесь? — сразу же поинтересовалась Эмма. — Да. Нужно же разъяснить ситуацию. Пока есть время, задай ещё вопросы. Но по существу, — попросил Оскар, который обошёл кабинет кругом, чтобы размять ноги, после чего вернулся в кресло. — Скажите, всё хорошо с Хьерси? Я сначала была у неё, но потом на меня напали, и я не знаю... — Хьерси? Давно не слышал это имя, — Оскар заметно нахмурился. — Тебе не стоит ей доверять, Эмма. Забудь о ней. И не спрашивай — у меня есть причины. — Откуда пошло заражение? Вы знаете, как с ним бороться? — Если бы... — смешок со стороны Хансена. — Я более чем уверен, что траванулись через хлеб из Xmon. Мы обнаружили в нём белую плесень — каких-то грибков, а такие есть в головах у каждого ублюдка. Это паразиты, порабощающие волю. Мы имеем дело не с зомби в привычном смысле этого слова, а с более страшным явлением. Паразит очень умён — на начальной стадии заражения, когда человек ещё похож на себя, пользуется случаем и пытается заразить ещё больше людей через споры. А я тебе скажу сразу — мы убиваем тех, кто заражëн. Вакцины нет, и если не останавливать прокаженных, то они найдут способ уничтожить нас изнутри. Будь к этому готова. — Всё ещё очень жестоко, — заметил Аксель. — Чтобы выжить, мы должны забыть про жалость, — помолчав немного, Оскар добавил: — Если всё, Эмма, то можешь идти. Город в блокаде, его окружили правительственные войска. Если удастся с ними уже наконец связаться, то будем спасены в кратчайшие дни. У нас дефицит продукции, поэтому остаётся только надеяться на лучшее. Я думаю, поставим тебя с термометром вместо Вероники... Аксель, отведи её к парикмахеру. Такая коса ни к чему. Однако Аксель изъявил желание обсудить с Оскаром один вопрос. На этот раз у двери пришлось остановиться Эмме. Тем не менее, она внимательно слушала, о чëм говорили мужчины. Оскар, не вставая с кресла, пил кофе, поддерживавшее в нём работоспособность; Аксель стоял прямо перед ним и будто смотрел в душу. — Оскар, мы осмотрели их тупые головы... Ты был прав, у них грибок прорастает по-разному. У одного кожа ещё сильнее побледнела — так у него и гриб в башке здоровенный! Эрик думает, это пока они овощи... — Хм... Ты хочешь сказать, что подозреваешь у заражённых эволюцию? — Ну а что ещё? Не деградацию же, ха-ха! — Не смейся, тебе не идёт... Это и правда деградация. Третья стадия заражения... А там, поди, и четвёртая. Господи, — Оскар опëрся лбом о ладонь и покачал головой. — Всего один день, а так заебало... Хорошо, Аксель. Держите в курсе. — Да без б, начальник! *** После откровенного разговора с Оскаром Аксель отвёл Эмму к парикмахеру — господину Йохансену, чье "заведение" (как гордо называл комнату сам мастер) занимал комнату по соседству с кабинетом Хансена. Настоящий умелец, тот с одними только ножницами мог превратить стандартный волосяной покров человека в произведение искусства. Очень хвастливый, он охотно рассказывал о том, что превратил голову одной дамы в корабль — пусть и в прошлой жизни. Аксель вручил Йохансену свой окорок и попросил хоть раз в жизни помолчать. Цирюльник со смешком согласился. Он усадил девочку в кресло и за пять минут очень грубо срезал косу, оставив взъерошенную причëску. Эмма не была расстроена сменой имиджа — напротив, поблагодарила доброго парикмахера и вышла в коридор, где её дожидался Аксель. Настало самое время поговорить. — Откуда ты здесь? Зачем? Где твои родители? — огорошила Акселя потоком вопросов Эмма. — Погоди-погоди. По порядку, а то я уже забыл всё, — покачал головой парень и, взяв подругу за руку, повёл в главный зал. — Мы приехали, потому что мама хотела устроиться учителем. Я знал, что ты переехала сюда, но не был уверен, что осталась тут. А ты вон какая маленькая — девочка-с-мизинчик, ха-ха... Ну в общем, мы не заразились. Было хуже. Папа вышел выяснять, в чëм дело, и не вернулся. Мы с мамой пытались сбежать на вокзал, но движение поездов остановили. Маму... задавила насмерть толпа. А потом там почти все заразились. Я спрятался за автоматом с едой и наблюдал, как они ели маму. Такое себе зрелище, если честно. Блядь... Эмма, пережившая аналогичные события, положила руку ему на плечо. Аксель оставался таким же забавным дурачком, каким был ранее — однако и на него наложила свой отпечаток трагедия Хескенеса. За смехом и наигранной улыбкой скрывалась душевная боль, которую девочка чувствовала. Аксель сухо поблагодарил её за поддержку. — Теперь у тебя есть я, Аксель. Мы выживем. — Хотелось бы верить, — нервно бросил он, искоса посмотрев на Эмму. — Ну да, ха-ха, что мы всё обо мне да обо мне? У тебя был ужасный день. Комфортабельные условия мы, конечно, не обещаем, но ты гарантированно поспишь. На, держи. Подарок в виде нескольких конфеток был принят. Аксель и Эмма вышли в главный зал, где развернулось нешуточное действо: только-только вбежал Эрик, державший в руках голову зомби и демонстрировавший всем выжившим, будто трофей. Пара человек потеряла сознание, остальные выругались на бравого солдата. Коли, всё ещё работавший с бабушкой Альмаматер, приказал всем сохранять спокойствие. Аксель заботливо прижал к себе Эмму, чтобы она не испугалась, но, по правде говоря, помощь его и не потребовалась. — Я даже не вам принёс. И вообще — неужто не видите, что с тварями можно бороться? Тьфу на вас, неженки, — выругался Эрик и прошёл мимо всех к Астрид, заинтересованной в добыче Эрика. — На, Астрид. Фаршируй засранца! Пуль сожрал пиздец сколько!... — Астрид также занимается исследованиями зомби, — поведал Аксель. — Просто она единственная, кто имеет смелость лезть им в голову, но не ведёт себя так... ненормально, как, например... — Аксель! Юморист! Есть дело, — Эрик закончил с Астрид, надевшей медицинские перчатки, и остановился в середине зала. — Подожди, дед! Не теряя ни минуты, парень отвёл Эмму наверх. Здесь ещё оставалось несколько свободных коек. На пустой бумажной табличке возле одной из таких Аксель, доставший ручку, написал имя подруги. Эмма, сняв обувь, опечаленно легла на жёсткий матрас; затем Аксель сходил вниз за одеялком и, вернувшись, накрыл еë. Только теперь он с чистой совестью пожелал Эмме спокойной ночи и ушёл. Эмма осталась одна. Конечно, совсем не спалось. Мешали не только духота, но и храп, который вместе с ужасным запахом и миганием света превращался в какафонию неприятных ощущений. Девочка лежала, вертясь то в одну сторону, то в другую. Страшные события этого дня, встреча с Хьерси и выжившими полицейского участка, воссоединение с Акселем — слишком много всего навалилось, чтобы так быстро смириться и принять как факт. История Акселя не только взволновала Эмму, но и напомнила ей о матери. Каждый раз, оказываясь в безопасности и наедине с самой собой, она думала только о любимой мамочке. Достав телефон, убедилась, что мама всё ещё не звонила. Не виделись всего день, а такая тревога... Всю свою грусть Эмма излила наружу через слëзы, которые одна за другой стекали по матрасу на пол. Страх за будущее себя, мамы, Акселя и других выживших охватил её с головой. Именно эти переживания помогли ей окончательно ослабеть и провалиться в неприятный, холодный сон, который, тем не менее, был лучшим средством для очищения её страдающей души. Совсем маленькая девочка, Эмма нуждалась в отдыхе. Уже через несколько минут она тихо сопела, защищëнная от угроз окружающего мира тоненьким одеялом. Глава 3 — Госпожа Эго Выжившие были представлены не только Хьерси и миссией Хансена. Во многих районах города забаррикадировались счастливцы, которым повезло не наткнуться в хлебе на вкусного паразита. Таких действительно было много, однако не меньше было и зомби. Опасны мертвецы были, впрочем, не количеством — в таком случае с ними успешно бы боролись. Гораздо страшнее был их интеллект. Ожидалось, что заражённые отупеют. Их поведение продемонстрировало обратное: монстры активно пользовались человеческими механизмами (даже могли открывать двери и использовать в качестве оружия простейшие инструменты вроде лопат и палок), собирались в стаи, притворялись мёртвыми и анализировали обстановку. Монстры кормились мясом, наедались и некоторое время переваривали пищу, после чего возвращались к пиршеству. Смыслом жизни для них было поедание плоти — и не только человеческой. Вследствие агрессии мертвецов погибли и те, кто укрылись. Зомби нашли способ проникнуть в их дома или подловили их тогда, когда выжившие поверили, что оказались в безопасности. Погибшие от рук зомби не обращались, а становились шведским столом для десятков голодных. Некоторые из миссии Хансена, впрочем, утверждали, что видели, как зомби ловили людей и блевали им в рот белой жижей, из чего Оскар сделал вывод о том, что теоретически заражение всё же возможно. Миссии Хансена повезло, что в полицейском участке было оружие, которое удалось использовать для отстрела зомби. Из десятков полицейских избежал заражения лишь Оскар. Он спас несколько человек, вооружил их и организовал убежище. Повезло и Хьерси, хотя солидная доля везения обеспечивалась её профессиональным навыком к выживанию, приобретённым ещё в молодости. Ну и, разумеется, выжить удалось мэру, Марке Эго, так и не прибывшей в здание администрации утром. Ночью она заехала к своему любовнику, миллионеру Гансу Шмульке, чтобы наконец расслабиться и отдохнуть. Когда к утру появились первые сообщения о заражении, Марка заперлась со Шмульке в его доме. Ганс, имевший целый штаб телохранителей, превратил особняк в неприступную крепость. Он, как человек интеллигентный, собирал от своих помощников сведения о зомби, и через него Марка вскоре знала практически всё о мертвецах. Если Хансен стремился защитить как можно больше людей, то Ганс спасал лишь двоих — себя самого и возлюбленную Марку. Ганс верил, что контролировал ситуацию, поэтому в целях безопасности он отстранил Марку от активной деятельности, сослал её в домашний кинотеатр, где дворецкие включили даме фильм "Унесённые ураганом" за авторством известного эстлэндского маэстро кино, Уильяма Янкса. В маленькой и душной комнате, оборудованной огромным экраном OLED, Марка сидела на мягком кресле и, держа в руках попкорн, смотрела знаменитую мелодраму с неподдельным интересом. Волосы подëргивались, как лисьи ушки, а рот с чавканьем жевал кукурузку. Утро. 279 день весны 318. Юг Хескенеса, особняк Шмульке. "Седой положил раскрытую книгу на стол и холодно вгляделся в лицо прокурора. По его лицу протекла слеза, вызвавшая у Смита сопереживание. Старавшийся скрывать эмоции, на этот раз прокурор с такой силой сдавил челюсть, что изо рта потекла кровь. Старик Макенгли угрюмо заметил: — Вам жаль меня. Даже после всего того, что я совершил. — Вы преступник. Незачем вас жалеть, — по-прежнему пытался притвориться безучастным прокурор Смит. Но и его глаза заблестели. Такой сильный человек, как Макенгли, не мог не вызывать у него уважения. — И лучше бы не жалели. Возьмите это письмо. Передайте Элоизе. Прокурор отвлёкся на прочтение текста письма, и тогда Седой потянулся рукой в сумку, быстро вытянув пистолет. Смит не успел ничего произнести, как старик выстрелил себе в голову. Так умер маньяк, избежавший юридического наказания по причине наказания душевного. Элоиза, Мëрфи и другие уже никогда не вернутся к прежней жизни. Но, может, старик Макенгли поступил правильно? А может, его письмо приоткроет завесу последней тайны? Решение за прокурором Смитом, чьë сердце отказывалось признавать произошедшее" Вслед за этой сценой последовали титры. Марка выглядела подавленной — ей было жаль Седого Макенгли. Грустный, фильм как нельзя кстати соответствовал эмоциям, вызванным катастрофой. Марка испугалась и оставила город на произвол судьбы, практически сразу смирившись со скоростью заражения. Видимо, произошло это после того, как Марка позвонила дочери, а та не ответила. Теперь мать справедливо считает Веронику погибшей. Она сама не своя и всё ещё не понимает, что делать, поэтому не вмешивается в дела Ганса и пытается осмыслить произошедшее. Президент обещал вызволить Марку из города, и та терпеливо ожидала звонка. И в то же время Эго понимала, что находится в смертельной опасности. Разработка проекта Теллуро велась компанией Tatsu с обходом норм законодательства и положений техники безопасности — с разрешения Марки. В здании администрации хранятся документы, которые содержат информацию о финансовых махинациях Эго. Она не находила себе места, осознавая, что при обнаружении этих бумаг будет уже неважно, выберется она или нет — в любом случае Марке крышка. Оборона в особняке и поддержка со стороны Андерсен были прямо противоположны стремлениям Марки. Эго, известная плутовка, должна была остаться в городе любыми доступными средствами. От мыслей её отвлёк телохранитель Ганса, вбежавший в кинотеатр и в панике закричавший: "Босс убит! Они выбили вентиляционные решётки! Госпожа Эго, за мной!" Вручив скромный пистолет с четырьмя пулями, молодец вернулся обратно в коридор. Марка, аристократично встав и положив стаканчик с недоеденным попкорном на столик перед креслом, последовала за телохранителем. Ей, представительнице древного дворянского рода Эго, были чужды торопливость и паника. Даже боялась она соответствующе — с сохранением самообладания. Только предполагаемая гибель Вероники выбила её из колеи. — Мы отбросили их, госпожа Эго!