— Украинцы. Я давно имею с ними дело… безумная нация. — То есть, его убрал Костенко? — Ну не сам конечно. Зачем ему? Но тут хватает отморозков в диаспоре. — Почему? Субботич оставил рукоятки весел. От него пахло — остро, по-звериному — Видите ли, когда заканчивается война, надо что-то делать с победителями. Понимаете? — Нет. — Вижу, что не понимаете. Видите ли, когда начинается война, простые люди… фермеры… бухгалтеры… рабочие… откладывают в сторону орудия своего труда и берутся за оружие. Если они проиграют войну — их проблему решать не придется, большинство будут мертвы. Но вот если они выиграют… … — Они уже не захотят быть простыми людьми. Они захотят быть непростыми. Только эти места уже заняты. Такими, как вы и я. И таких мест не так много, намного меньше чем желающих. В разы меньше. Все еще не понимаете? Когда у нас была война, десять процентов населения стало под ружье. Когда она закончилась нашей победой — с ними пришлось что-то делать. Кому-то кинули небольшой кусок. Кого-то посадили. Кого-то убили. Но нам было проще. У нас была цель — Евросоюз, и мы знали, что придем к ней. Украинцам сложнее, они знают, что к ней не придут. А победители — вот они. Их много. И они хотят свой кусок. Точнее, наш кусок. Вы знаете, чьи деньги я тут кручу? — Знаю… — Этот человек… сам в шоке от того, что получилось. Его же люди приходят к нему и говорят — плати. Плати, потому что у нас есть оружие, а кто ты теперь такой? Он уже перевез из страны семью и переехал сам. Как и многие другие. Но те, кто остался… Им нужны новые победы. Неважно над кем. Над вами — так над вами. Сикерд покивал — хотя он по-прежнему не понимал. — Как-то раз при мне у Костенко развязался язык. Он сказал, что миру нужна война — как залог следующих восьмидесяти лет мира. И хотя он был пьян в тот момент — мне показалось, что он понимал что говорит. — Хорошо. — Вам нужна помощь? — Я справлюсь. — Не отказывайтесь. У меня есть люди… — Я сказал, что справлюсь сам. Хотя… Машина и пара стволов была бы кстати. Хорват кивнул. — Этого добра, что грязи… … Ему дали Тойоту Ланд Крузер, почти новую и провели в подвал. Он выбрал пару пистолетов — оба от HS. Один для скрытого ношения и другой — боевой вариант, который в самом финале уступил на конкурсе нового пистолета для Франции. Такое ощущение, что тут в подвале был филиал агентства Алан[19]. Раздобыв машину и оружие, бывший спецназовец почувствовал себя увереннее — до этого он был, что голый в стае волков. И если задаешь много вопросов — будь готов к тому, что кому-то эти вопросы сильно не понравятся. … Офис полиции безопасности аэропортов — находился в старом здании местной разведки, в центре, на углу оживленной улицы. И, наверное, многое мог бы порассказать, если бы мог говорить. Когда Аргентина покончила с военной диктатурой, внутреннюю разведку, которая прославилась рейсами в один конец, когда людей отправляли полетать без парашюта — переименовали в полицию безопасности аэропортов, по факту дав самое коррупциогенное направление в Латинской Америке. И вряд ли в этом красивом здании найдется много честных людей… Это всё неспроста. Он сам начинал в Колумбии, знал, как все там было. Если собака больше не нужна, точнее, пока не нужна, хороший хозяин отвяжет ее и отправит в лес поохотиться на кроликов. Так и тут — СССР больше не стало, и главным врагом самых мощных спецслужб мира неожиданно стали колумбийские наркомафиози. Он из того поколения, которое отправили поохотиться на кроликов. Если мафию невозможно победить — ее надо возглавить… В Колумбии произошло доселе невиданное — там удалось коррумпировать… коммунистических партизан. Еще в восьмидесятых они мимоходом жгли наркоплантации и получали помощь с Кубы. Но потом помощь с Кубы прекратилось, а до нового поколения дошло, как можно монетизировать победы отцов. Они просто начали сдавать те участки, которые контролировали — наркомафии под посадки наркотиков, и за деньги бороться с антинаркотическими отрядами правительства. С тех пор национальное примирение стало лишь вопросом времени. Подружки Че Гевар нового времени — полюбили вставлять имплантанты в грудь и в задницу, и машины марки «Феррари». Сами новые Гевары полюбили носить швейцарские часы за сотку тысяч баксов — ими можно было откупиться в случае ареста. А саму Колумбию теперь сотрясают протесты по типу Майдана — люди выходят на улицы, протестовать против эскадронов смерти, и против политики правительства, против бешеных цен на медицину и жилье. Правительство, после того, как партизаны не стали понуждать богатых делиться куском пирога с бедными, чтобы не потерять все — вконец оборзело[20]… Он знал, что немалая часть эскадронов смерти — это как раз бывшие партизаны, которые прошли процесс адаптации в рамках национального примирения и нашли себе новую работу — похищать и убивать неугодных… Веселая штука жизнь… Погруженный в свои мысли, американец почти пропустил Костенко. Он вышел из углового подъезда и направился по улице, видимо к своей машине. Будь это Москва, они бы тут устроили стоянку, и на ней было бы не протолкнуться от машин Ауди, Мерседес и БМВ. Но это была не Москва… Он ускорился… но Костенко как то понял… резко остановился и развернулся. — Мистер Костенко? — Вы кто? — Я из американского посольства. Нам надо поговорить. Костенко явно нервничал — О чем? — Есть о чем. … — Мистер Костенко, разговор важный. — Хорошо, пойдемте. — Где ваша машина? — Дальше, по улице. — Моя вон та. Я поеду за вами… Они приехали в какое-то место… гибрид ресторана и танцевального зала, как часто тут бывает. Пока никого не было — час, когда все только начинают собираться. Самое веселье начинается часов с восьми вечера. Пока что завсегдатаи заканчивают дела на работе, надевают свежую рубашку и… Костенко взял только кофе. — Мистер Костенко, вы встречались с Алеком Адамидисом на кладбище. Сразу после вашей встречи — его убили. Зарезали. — Да… да, трагедия, конечно. — Как это могло произойти? — Как… В городе полно шпаны. Беженцы стали прибывать. Костенко усмехнулся. — К нам — и беженцы. — Вы работаете по ним? — Нет. — Почему? — А что с них взять? Несчастные люди, жертвы коммунистического режима. Нам с наркотиками дел хватает. — Да, я слышал… Один Субботич чего стоит. Костенко глянул остро и нехорошо. — Сеньор Субботич известный бизнесмен, инвестор. Бывает в Розовом доме[21]. Любые подозрения в отношении его… неуместны. — Да, да. Я кстати был у него. Это он посоветовал встретиться с вами. — Сеньор Субботич? — Он Костенко никак не отреагировал. — Расследование смерти Адамидиса ведется? — Да, конечно. — Кем? — Федеральная полиция. — Вы можете узнать, что там происходит? Я имею в виду расследование? — Да, конечно. Узнаю.