Но даже без спроса, люди… как то по-другому относились друг к другу. Требовательнее, что ли. Было понимание, что мы все — жители одной страны, откровенных подонков просто не терпели рядом с собой. А сейчас всем на всё плевать. И на всех. И как то быстро уяснили стиль поведения адвоката — ко мне какие претензии? Конкретно — ко мне? Я конкретно, что сделал? Ничего? Ну а что вы мне тогда предъявляете? — Отзовут меня? — спросил резидент. Как же… отзовут. Держи карман шире, в наше время все дошло до того, что людей не хватает — не засвеченных и ни откуда не высланных. — Отзовут… — решил усугубить Слон, — да тебя не отзывать, тебя расстрелять надо. Ты здесь для чего сидишь? — А у меня этого в инструкции нет. Есть советник по безопасности. Слон хотел сказать… он много чего хотел сказать, но осекся. И правда — нет. Раньше говорили: «А ты, как коммунист, куда смотрел?» Теперь только нет коммунистов — Значит, так, — сказал Слон и тон был его нехорошим. — Положи все на бумагу — все что знаешь. И мне лично в руки. Срок — до завтра. Второе — чтобы до конца недели мне назвал, кто еще знал и кто был в схеме. Иначе разбираться с тобой будут в Москве. И совсем другие люди. Понял? Удмурт. Мадрид — Франкфурт — Буэнос-Айрес. 08 марта 2018 года В обратный путь я полетел через Франкфурт, взяв билеты по интернету. Отследить могли запросто, но сейчас время важнее скрытности. Нормально поспать в самолете так и не удалось… Во Франкфурте у меня была стыковка на семь часов — я ее специально взял именно так. Как и положено в цивилизованной стране, меня выпустили в город и даже предложили экскурсию, от которой я благополучно отказался. Тип из Uber, который приехал по вызову — не владел немецким совсем. Но владел английским. Мы с ним разговорились, и он с горечью поведал мне о своей трудной судьбине. Как он заплатил пятнадцать тысяч, которые собирали всей нигерийской деревней за переезд — а в итоге попал в рабство к албанским дилерам. Те — это группировка «Албанские соколы», — тут же отняли у него паспорт, повесили какой-то левый долг за переезд и заставляют ишачить в такси за еду. Он раньше водил в Африке маршрутку, а теперь тут возит клиентов. Обещают через два года отпустить за отработкой долга, но верится с трудом. То есть, албанцы держат нигерийских рабов, которые работают в американском такси Uber. И все это происходит во Франкфурте. В благополучном германском городе. Спрашивается, стоило ли ехать? И вспоминается школьное: Мы не рабы, рабы не мы. Пошатавшись по центру и пофотографировав достопримечательности, я зашел в немецкую пивную. Спросил сосисок и краута. Повар, кажется, был поляк, а среди посетителей — каждый второй турист. За-ши-бись. — Здесь свободно? — Не занимал никто. Человек в черной кожаной куртке — сел рядом, поставил пиво и жареные сосиски. Взялся за кетчуп с горчицей… — Ну, здорово, что ли… — негромко сказал он по-русски. Штирлицы ХХI века. Только вместо кафе «Элефант» — пивная с сосисками. От которых идет одуряющий запах… — Здорово. — Как жизнь? — Только держись. — А я слышал, ты не у дел после Киева. — Сейчас все у дел. — Ну, да, ну, да… Человека, который сидел рядом, я знал как Дениса Воронина. Он в свое время сильно покуролесил в Штатах. — Поменьше юмора. Я, в отличие от некоторых, квитанции из московского такси не коллекционирую. С Ворониным у меня отношения были не очень. Причину я, извините, оставлю при себе… — Куда нам… — Ты мне передать что-то должен? — Должен. На столе осталась лежать карта памяти, мизерная, почти невидимая. — На словах что? — Привет Слону. — Передам. — Чтобы ты знал, он за тебя рвал не по-детски. Грозился рапорт положить на стол. — Зачтется на будущее… еще что? — По твоим фигурантам. Первый, как ни странно, журналист. — Журналист чего? — Раньше работал на печатные издания. Солидные, у него в активе даже «Таймс» есть. — А сейчас? — Частник. Но интересный частник. Ты слышал про «Бердвью»? — Слышал. Второй «Беллингкэт». — Не совсем так. «Беллингкэт» — сливной бачок. Через него легализуют информацию. А вот «Бердвью» реально информацию добывают, мы проверили. У них штат инвестигейторов на полном окладе. Отставники… — За чей счет банкет? — Во главе этой конторы — некий Берт Чикоф. Его попросили из ЦРУ в шестнадцатом. — Воровал? — Нет. Есть инфа — неофициальная — что он входил в группу, которая пыталась любой ценой дискредитировать Трампа. Но Трамп победил, и им пришлось уходить. Но ушли они недалеко. Они создают параллельные силовые структуры при Демпартии США. А-хре-неть. Политическая партия с вооруженным крылом получается. Демократическая партия США. — Этот Чикоф создает параллельное ЦРУ. Главная цель — мы. По нашим данным, он стоит за всеми последними скандалами. С ВАДА, с убийством того чеха здесь. Схема проще простого — добывается информация, потом через прессу поднимается хай, а Конгресс, который контролируют демократы, встает на дыбы. — Там сейчас под сотню президентов и у каждого своя внешняя политика. — То-то и оно. Но ты схему понял, да? ЦРУ работает преимущественно в режиме накопления информации. Чикофф первый понял, что этого мало. Он специализируется на медийных скандалах и их провокации. В его конторе все дерьмо, которое к ним приплыло, не убирается в папочку, а тут же бросается на вентилятор. И чем больше брызг, тем лучше. А что — неплохо. Даже очень неплохо. Умно. Научились от журналистов — факт хорош, тогда когда он жареный. Ведь в чем слабость разведки? В свое время КГБ было первым в мире по накоплению информации. Ее добывали просто — море. И что? А ничего. Складывали в папочки и на них сидели… Революции в США не случилась, в Германии — тоже, СССР развалился — при мощнейших спецслужбах. В Народных фронтах каждый второй стучал на каждого первого — но это ничего не изменило. Страну они развалили. Чикофф, видимо, один из первых понял запрос нового времени — тайн в нашем новом мире, когда у каждого телефон с фотоаппаратом — осталось мало. Вопрос в том, как ты подашь информацию? Поверят ли тебе? И выйдут ли потом на улицу? — Первый. Ты мне имя не назвал. — Алек Адамидис. Тоже ЦРУшник бывший, работает на Чикоффа. Представляется как журналист-инвестигейтор. Если ты его приземлишь, окажешь большую услугу и мне, и еще многим. Они реально нам дышать не дают. — Учту. — Так… Теперь по третьему. Тип, известный на все Балканы, — Милан Субботич. На него полный набор, с восьмого года в международном розыске. — Статья? — Руководство ОПГ, организация заказных убийств. — Круто. — Еще бы. Субботич возглавлял самую крупную контрабандную сеть на Балканах, по масштабам, не уступающую сицилийской мафии, был, скажем так, хорватским крестным отцом. Занимались в основном контрабандой — сигареты, спиртное, оружие, наркота. Считается, что его крышей был Маркич, председатель правительства Хорватии. Он входил в число «чикагской мафии экономистов», ученик Фридмана. Хорватский Гайдар, организатор приватизации. Еще Субботич в хороших отношениях с Марко Туджманом. А он, как ты знаешь, возглавлял хорватскую безпеку при отце. Марко Туджман. Сын первого хорватского президента. Охренеть… Я присвистнул. — Как же он влип? — Под него начали копать журналисты — те самые приватизационные сделки. Он, не долго думая, решил взорвать редакцию. Начинили взрывчаткой машину, припарковали у нужного здания, та взорвалась. Погибли люди. Только вот незадача — Хорватия вступила в ЕС год назад, и в Брюсселе начали поговаривать, что с членством Хорватии поспешили. В Загребе было принято политическое решение — показательно судить Субботича, но без политики, за чистый бандитизм. Тот узнал об этом и скрылся. Так и скрывается — больше десяти лет уже.