Вторая ведьма прижала к моему носу влажную тряпку – вонь была нестерпимая. Я пытался задержать дыхание, но безуспешно; гадкая субстанция заползла мне в ноздри и легкие, и последним, что я увидел, стал блеск серебристого лезвия. ДНЕВНИК – 1844 С сожалением сообщаю, что вместо того, чтобы последовать бодрящему Предписанию доктора Гранвилля касательно приема Вод в Бате при всяком недомогании, я по прибытии в Бат послал за Врачом, у которого здесь наилучшая Репутация, то бишь доктором Барлоу. […] Мой курс лечения был прерван необходимостью моего возвращения в Лондон из-за моего Запроса о наследовании английского пэрства Отца – я вернулся в Бат – нашел доктора Барлоу при смерти… 33 Мир вокруг колыхался – очень, очень плавно. Казалось, будто я лежу в маленькой лодочке, подо мною набитый вереском матрас, и нежный бриз укачивает меня так, что глаза слипаются. Постепенно райский ветерок сменился холодным сырым воздухом, и дышать стало больно. Влажность вокруг была такая, что больное запястье мое заныло, и я вспомнил момент, когда громила ведьм сломал мне руку. Я действительно лежал на чем-то мягком, но кожу щипало, и мне вспомнилось зеленое пламя. И тогда по всему телу, по бедрам, коленям, спине и голове, начала растекаться боль. Кажется, я застонал – но не уверен, был ли то именно я. Так или иначе, мне не хотелось ничего знать, не хотелось ничего чувствовать, и снова впасть в блаженное забытье оказалось нетрудно. Не помню, сколько раз я приходил в себя и снова забывался; не желая открывать глаза, я раз за разом заставлял себя проваливаться обратно в сон, но с каждым разом это занимало все больше времени. С каждым разом воздух становился все более влажным, а раны ныли все сильнее, пока боль окончательно не лишила меня сна. И даже тогда я продолжал лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к мерному капанью, доносившемуся откуда-то издалека. Звук был отчетливый и приятный, он кружил вокруг меня, словно отражаясь от стен… собора… Я взвыл, резко сел и сразу открыл глаза. Просидел я всего секунду, ибо привел себя в вертикальное положение с помощью правой руки. Ее пронзила острая боль, и я тотчас откинулся назад, прижав к себе сломанную кисть. Кто-то вновь наложил на нее шину. Тут я заметил над головой золотистое свечение. То была маленькая масляная лампа, свисавшая с низкого сводчатого потолка. Я поморгал – в глазах прояснилось, и я увидел контуры рыже-охряной кирпичной кладки, отсырелой и в пятнах селитры. Я что, был в крипте? Рядом кто-то тихо произнес: «Он очнулся». Голос принадлежал ребенку. Я снова сел – болел каждый дюйм моего торса. Она стояла у меня в изножье – девочка лет пяти, одетая в толстое-претолстое пальто. Ее лицо с большими голубыми глазами, показавшееся мне удивительно знакомым, обрамляли темные кудри. Она смотрела на меня со страхом и любопытством, руки ее теребили обрывок красной ленты. – При… привет? – попытавшись улыбнуться, выдавил я и оглядел пространство за спиной у девочки. Похоже, я действительно находился в крипте, которая открывалась в большое подвальное помещение. Оттуда, где я лежал, была видна лишь малая его часть, но я различил странные колонны – вернее сказать, стопки плоских камней, которые усеивали пол из песчаника. Они напомнили мне кренящиеся башни из книг в кабинете Макгрея – разве что эти располагались на одинаковом расстоянии друг от друга. Не успел я подивиться, что это такое, как на древнюю кладку упала длинная неровная тень. Тень женщины. Она была худой и немного сутулой, куталась в рваную шаль, а темно-рыжие волосы ее были собраны в небрежный узел. В руках она держала миску, от которой шел пар. Мой пульс участился. Так и не выйдя на свет, она нагнулась и зашептала что-то на ухо девочке. Я разобрал лишь имя той – Мелисса. Я удивился, ибо оно показалось мне знакомым. Девочка кивнула, еще раз бросила на меня взгляд и скрылась из поля зрения. Женщина же вошла в крипту и заговорила с неожиданно приятной, хорошо поставленной дикцией: – Простите за грубое обращение ранее. Мы должны были убедить остальных, что вы погибли. Не совсем понимая, о чем она, я моментально узнал этот голос. Я ахнул и отшатнулся – на лицо женщины как раз упал свет висячей лампы. – Вы! – вскричал я, глядя в ее по-прежнему молодое лицо. Красотой она никогда не отличалась, но черты, придававшие ей сходство с грызуном, вряд ли можно было спутать с чьими-то еще. Она ухмыльнулась: – Может быть, вы даже помните, как меня зовут, мистер Фрей? Меня захлестнуло шквалом воспоминаний. – Мисс Дубик, – зло бросил я. – Разве забудешь вам подобных? Я действительно не забыл. Она была той самой ведьмой, которую мы преследовали от Эдинбурга до Ланкашира. До того она ухаживала за отцом Кэролайн в лечебнице для душевнобольных. И это она сбежала из всесильной шайки Маргариток, невзирая на последствия. – Вы одна… одна из Вестниц? – Если вы имеете в виду тех ведьм, что связывались с девицей Ардгласс, – то да. – Мисс Ардгласс… – пробормотал я. – Что вы с ней сделали? А Макгрей! Где мы? Что… – Тише, тише. Прилягте. С ними все хорошо. Вот, выпейте это. Она опустилась на колени возле кучи тряпья и одеял, которые служили мне постелью, и протянула мне дымящийся напиток. От него исходил приятный травяной аромат, но я все равно смотрел на глиняную миску с недоверием. – В прошлый раз после вашего горячего отвара, – напомнил я ей, – я попал в госпиталь Ланкастера – у меня тогда чуть селезенка не лопнула. Мисс Дубик скривилась. Она сама пригубила напиток и сглотнула. Только после этого я принял его, но все равно пил с осторожностью, понемногу. Стоило моим рукам согреться от теплой миски, как вдруг сама земля заходила ходуном. Задрожали кирпичные стены, сводчатый потолок, и даже напиток мой пошел рябью. – Что происходит? – спросил я. Мне ответил другой голос: – Да над нами чертов вокзал. Хотя в дальнейшем я буду это отрицать, не могу передать, какое счастье и какое облегчение испытал тогда, услышав Макгреев говор уроженца Данди. Он вышел из темноты – ужасно осунувшийся, всклокоченный и небритый, но все-таки живой и здоровый. – Я слышал, что денди кричал, – сообщил он Дубик. – Он в порядке? – Да, но ему будет лучше, если он выпьет отвар, – ответила она тоном недовольной сиделки. Макгрей кивнул: – Угу. Допей, а потом мы все тебе объясним. – Допей? – взвизгнул я. – Ты что, не помнишь, как эта женщина однажды пыталась… – Конечно, помню! Мне пришлось тащить твою заблеванную тушу, когда ты лишился чувств, будто пьяная дебютантка. Поверь, я не позволил бы тебе пригубить это варево, существуй хоть малейший шанс на то, что мне снова придется наблюдать нечто подобное. Я вздохнул и заглотил горячий напиток. К моей досаде, травяной отвар оказался вкусным и согревающим; он слегка горчил, но отдавал мятой и был щедро подслащен медом. Я прокашлялся, и в голове немного прояснилось. – Как ты сюда попал? – спросил я у Девятипалого. – Они и тебя схватили? Он бросил обиженный взгляд на Дубик. – Угу, примерно так же, как вас с мамзель Ардгласс. – Я подался вперед. – С ней все в порядке. Скоро сам увидишь. Мы с Харрисом заметили ваш сигнал с колокольни. Говнюки премьер-министра подошли с одной стороны, а те твари – с другой. – Мы вас спасли! – рявкнула Дубик. – Одна из моих сестер обезображена на всю жизнь! И не забывайте, что враги окружили вас со всех сторон. Наши ланкаширские сестры, видимо, прознали, что вы ищете человека, который запустит вас в собор, поэтому слетелись туда, как саранча. Они подкупили причетника, чтобы он впустил их и не мешал им ловить вас, но этот идиот решил, что все ведьмы заодно. Мои сестры просто зашли в собор и бросились к вам на выручку, а у него даже не возникло подозрений. – Она даже усмехнулась. – Как же они ошалели, когда мы напали на них со спины. Даже с агентами премьер-министра справиться оказалось труднее, чем с ними. Девятипалый громогласно расхохотался. – Да, они такого не предвидели. Мы накинулись на них, эти ведьмы накинулись на них, и ты бы видел их лица, когда на башне собора вспыхнул зеленый огонь. И как только они дали деру, эти паскуды напали на меня. – Эй! – возмутилась Дубик. – Ох, простите! Обиделась, что ли? Вообще-то ты чуть не задушила меня проклятым хлороформом, после того как Харрис придавил меня к земле. – Харрис знал, что вы на нас нападете? – спросил я. – Нет, – ответила Дубик. – Он и вживую нас ни разу не видел до прошлой ночи. Я выкрикнула фразу из наших сообщений. Он понял, что это мы, и сделал, что было велено. Я нахмурился. – Просто взял и послушался? Он настолько вам предан? На лице у Дубик отразилась гордость. – Да. Некоторые из моих сестер поддерживали с ним связь на протяжении всей его жизни, посылали ему деньги и берегли от всяких напастей. Его родители – я, пожалуй, избавлю вас от подробностей о том, как старуха Маргарита обошлась с его родителями. – Она тяжко вздохнула. – А что стало с Бобом и Шефом? – спросил я, но Макгрей лишь покачал головой. – Сбежали. И довольно быстро, надо сказать. Как только они подумали, что эти твари…