– Точно. – Отличная сделка. – Ты тоже так считаешь? – Конечно. Нет такого понятия, как душа. Тот демон дал себя облапошить. – Подожди, что? Ты демон, как ты можешь не верить в душу? – спросил я и сразу исправился. – Прости, это, наверное, расистское утверждение, будто все демоны пытаются завоевать человеческие души, так? – Прощаю, – великодушно произнес Вул. – Должен сказать, в этом стереотипе много правды. Конечно, душа – это вымысел, полностью разоблаченный научным сообществом. Я рекомендую вам, дорогие мои, прочесть хотя бы знаменитый трактат профессора Бинденбурга «Ничего, кроме материи, или Слово об идентичности» или же сенсационную, переворачивающую все обыденные представления диссертацию Вивианны де Ловр «Душа обнаженная. Мифы, легенды и суеверия». К сожалению, то, что является несомненным фактом для человеческих университетов и академий, не проникло даже в наиболее просвещенные социальные слои демонического мира, и там продолжают пользоваться давно высмеянными наукой концепциями. Вы должны понимать, что мир демонов очень консервативен и дремуч. Нашему виду не хватает такого типичного для людей самокопания и неуверенности в себе. Эмпирия нам совершенно чужда. Демону никогда не пришло бы в голову оспорить смысл своего существования. Это отсутствие любопытства к себе и миру является одной из причин, по которым я решил покинуть свой дом. – А другие причины? – неосмотрительно спросил я. – Ну, я устал от крысиных бегов, – ответил демон, повесив голову. – От постоянной гонки за людскими душами ради выполнения квартального плана. От постоянного растущих требований по количеству ежемесячных контрактов и бесконечного продвижения по дьявольской лестнице только ради того, чтобы оказаться в круге ада повыше и получить более впечатляющий титул. Впрочем, я бы никогда не поднялся в иерархии выше ассистента вице-архидемона. Поэтому я решил покинуть тот мир и найти свой собственный путь. Найти свой собственный смысл… – Ты получил, что хотел? – фыркнул на меня Йорлан. – Не надо было его подначивать. Теперь он расклеится и расскажет нам всю историю своей жизни. – Это просто не для меня. Эта вечная погоня, жизнь в бегах, ни минуты на то, чтобы остановиться и подумать… – Это будет долгая история, ведь этот мерзавец бессмертен. – Ни минуты, чтобы задуматься над тем, за чем, собственно, мы гонимся. Но если бы мы только задумались на мгновение, мы бы осознали, что цели, которую мы ищем, не существует. – Нам, наверное, стоит поесть гороха, его рассказ надолго. – Мы бы поняли, что гонимся за абстрактным социальным конструктом, лишенным какой-либо реальной ценности. За пустыми цифрами, выписанными в бессмысленные столбцы. – Если мы съедим только желтые семена гороха, как это повлияет на его эксперимент? Демон прервал свою тираду, видя, что мы его вообще не слушаем. – Ах, конечно, моих знаменитых гостей интересуют в первую очередь книги! Скажите только, что вам нужно! – Вул, ты слышал о трактате под названием «О появлении монстра»? – Конечно, какой же ученый в этой стране не слышал об этом произведении? – Вул немного опечалился. – К сожалению, мне так и не удалось увидеть его своими глазами. Даже неизвестно, есть ли у него копии или существует только оригинал. – Казалось бы, он обладает демоническими способностями, а букинист из него так себе, – пробормотал Йорлан. – Я могу предложить много других полезных текстов с подобной тематикой! – воскликнул демон, желая доказать свою полезность, и начал копаться в коллекции. – Да, много интересных материалов о Круге и языческих традициях Каэлларха. Есть легенды об истинной магии, зародившейся в дебрях этой страны и оживлявшей дикие инстинкты ее жителей. – Не переусердствуй с этими материалами, – бросил Йорлан, глядя на очередные огромные тома, выложенные у моих ног букинистом. – Чрезмерное рвение хуже пошива. – Пошив – очень полезное дело, – вставил я, просматривая одну из книг. – Ха! Хорошо! Взгляни в глаза любому портному, и ты заметишь дьявольскую искру, мелькнувшую в глубине! Их души поглощены злом! – Не существует такого понятия, как душа, – запротестовал Вул, вываливая на пол рядом со мной еще один том. – А дьявольская искра, как правило, заключена в лимфатических узлах. – Интересно, откуда ты это знаешь. Гороховые зерна поведали? – Хватит, – оборвал я. – Гиена, Парша, бегите сюда. Двери распахнулись, и в дом ворвалась моя охрана. Я указал им семь книг, которые меня заинтересовали. – Берите их, и мы возвращаемся в монастырь. – Мы не носильщики! – Чтобы обеспечить защиту нашему поручику, нам необходимы свободные руки и свобода маневра. – Хватит ныть, за работу! – И, повернувшись к демону, я спросил: – Сколько я должен? – Ах, не нужно, для любителей знаний в моем магазине все бесплатно. – Вул, ты действительно безнадежен в ведении бизнеса, – заявил Йорлан. – В таком случае, могу я заинтересовать вас небольшим пожертвованием на благотворительность? – Вул поставил нам под нос маленькую баночку с мелкими монетами. – Все на покупку учебников для бедных демонов из низших кругов ада. Знаете ли вы, что уровень безграмотности в аду превышает двадцать процентов? Это настоящее бедствие. Многим бедным демонам не хватает средств даже на то, чтобы научиться писать, а под договорами они вместо подписей ставят отпечатки копыт. – Прости, Вул, – вставил алхимик. – Но знаешь, как говорят: «Благими намерениями… – …из пустого не нальешь». Да, я знаю. Обратный путь мы преодолели без происшествий, если не считать того, что Гиена уронил одну книгу в грязь. Во всяком случае, без каких-либо личных потерь. Убедившись, что Ника не заметила отсутствия Йорлана, я закрылся в своей келье и углубился в чтение. Несмотря на отсутствие нужного манускрипта я надеялся, что, изучая прошлое Каэлларха, получу кое-какие сведения по интересующей меня теме. В одном я был уверен – работа, упомянутая Вараком с таким благоговением, явно относилась к языческому периоду истории этой провинции. Исторически сложилось так, что провинция прошла через три религиозные эпохи. Нынешней дуалистической вере всего несколько десятилетий, и она возникла как ересь в утробе монотеистической эрейской религии, воранизма. В течение сотен лет Эрея и Каэлларх имели общую религию, учение которой звучит примерно так же, как и любая другая монотеистическая вера – существует некая единая абсолютная сущность, создавшая всё вокруг (Зодчий) и защищающая свое творение от замыслов Разрушителя, абсолютно деструктивной силы. У сопротивления была общая с оккупантами вера, и для бунтовщиков это была большая проблема, так как они всячески подчеркивали и усиливали различия между захватчиками и местным населением. Тот факт, что название религии, воранизм, произошло от столицы Эреи, Ворейна, не способствовало духовному укреплению любителей независимости. Один находчивый священнослужитель, Инор Дур, придумал новый извод воранизма, и благодаря антиэрейской пропаганде ересь мгновенно овладела провинцией. Дуранистическая вера сводилась к тому, что Зодчий и Разрушитель – это две стороны одной медали, два аспекта одного и того же бытия. Конечно, вопросы теологии никого в Каэллархе не интересовали. Дуранизм аборигены выбирали не потому, что он, на их взгляд, лучше объяснял сущность мира или отвечал на мучившие их метафизические вопросы. Они выбрали дуранизм потому, что так отличались от эрейцев и могли их еще больше ненавидеть. С этого момента трения между Эреей и Каэллархом стали носить и религиозный характер, а каждый местный житель, задержанный патрулем оккупантов за публичное мочеиспускание, вопил во всю глотку, что подвергается преследованиям за свои религиозные взгляды. Всё это – современная история. Однако из древности до нас дошли свидетельства о темных временах беспощадного, жестокого язычества, царившего в Каэллархе на протяжении тысячелетий, прежде чем здесь появился столь же жестокий, хотя и более организованный в своей беспощадности монотеизм. Языческие времена – это не только эпоха многобожия, человеческих жертвоприношений и танцев нагишом вокруг костра, но и период мощной магии, которой боги охотно одаривали своих последователей. Сейчас магия в Эрее находится в руках некромантов, закрытой, элитной касты, и все они состоят на королевской службе. В Каэллархе же долгие годы магии и вовсе не было, именно поэтому, среди прочего, провинция не может сбросить иго Эреи. Поэтому нет ничего удивительного в том, что кто-то из лагеря повстанцев, услышав рассказы о могущественной магии, которой владели его предки в языческие времена, захотел оживить ее. Но вера в легенды о былой славе – это скорее проявление отчаяния, нежели солидный план сражения. Тем не менее Варак, кажется, был уверен, что «О появлении монстра» – это ключ к открытию тайн утраченной мощи, и, скорее всего, Круг разделял его убеждения. А поскольку про Круг мы знали только то, что он существует и строит заговор против эрейской власти, то любой след был для нас хорош. Лично я считал идею использовать силу мертвой религии для борьбы с захватчиком совершенно нереалистичной. Я мог представить только два сценария, которыми эта история могла бы закончиться. Сценарий первый: могущество языческих богов оказывается такой же выдумкой, как и величие монотеистического бога, и эрейские войска давят остатки сопротивления своими тяжелыми сапожищами. Сценарий второй: отчаянные бунтари пробуждают и выпускают в мир какую-то древнюю силу, которую не могут контролировать, а их жизнь превращается в такой кошмар, что они вспоминают оккупацию, как золотой век. * * * Следующие дни были для меня очень плодотворными, хотя лично я не покидал стены монастыря и особняка Мальдолини. Каждый по-своему справлялся со смесью скуки и тревоги, сопровождавшей нас неотлучно и ставшей неотъемлемой частью службы в Каэллархе. Герард целыми днями сидел, запершись в башне, и размышлял над гипотетическими сценариями открытого бунта по всей провинции. Ника увлеченно выстраивала сеть информаторов и повсюду находила заговоры и угрозы. И я сам нуждался в каком-то занятии, которое могло бы спасти меня от повседневной рутины: проверки постов, назначения патрулей и оформления пропусков. Для всего этого у меня были сержанты, которые только потому и получили свое звание, что на них можно было возложить определенные задачи и не беспокоиться, не облажаются ли они часом. Следуя этой логике, я приказал Зеленому получить сведения о древнем тексте. Впервые в истории своей службы в полку сержант получил возможность доказать полезность своего академического образования. Для Чи же нашлось более достойное поручение – сжечь дотла бордель «Под бутоном розы». Я заранее согласовал этот вопрос с Никой, которую не нужно было специально убеждать. Конечно, я привел аргумент, что поджог борделя позволит нам получить ценную информацию от Араи, но у меня сложилось впечатление, что капитан согласилась бы на это, даже если бы мы ничего не получили взамен. С ее точки зрения такой пожар просто сократил бы количество мест, где наши люди непродуктивно тратят время. Однажды ночью Чи взяла несколько доверенных людей, убедилась, что никто из наших не сидит в «Бутоне», и подпалила его, используя горючее зелье, приготовленное Йорланом. Всю ночь моросил дождь, но к утру от здания все равно осталось только пепелище. Между тем патрули ежедневно приносили все больше сообщений о жестких стычках, в которых эрейцы обвиняли провокаторов из Городской стражи. Если случайное столкновение со стражей, оставшееся на счету Оуанги, еще можно было квалифицировать как несчастный случай на работе, то дальнейшие события свидетельствовали уже о массовом проявлении враждебности. На следующий день после неудачной операции прокатился слух о драке одного эрейского солдата с группой стражников, закончившейся смертью двух из них. Вышеупомянутый солдат был сержантом кавалерии по имени Джанфранко Лаццала, хотя в некоторых кругах его называли Олухом. Затем до нас стали доходить все новые и новые истории о столкновениях между стражниками и эрейцами. Конфликт Стражи и нашего полка был практически традицией, но до сих пор местные предпочитали не провоцировать королевских воинов. Но недовольство населения нарастало, и симпатии стражников все чаще оказывались на стороне Каэлларха, а не Эреи. Все мы – и солдаты эрейской армии, и бойцы Седьмого полка – задавали друг другу один и тот же вопрос: как долго Толстый Альф будет терпеть это? Граф Альфред де Верде был командующим гарнизоном Д’уирсэтха и высокопоставленным военачальником провинции. Аристократическое происхождение не мешало ему быть в душе солдатом и иметь ум блестящего стратега. Даже наш полковник восхищался его талантами, хотя обычно откровенно презирал всех своих начальников. Для эрейской армии граф был живой легендой со времен континентальных войн, когда он впервые прославился серией победоносных кампаний при подавлении мятежей в послевоенный период воссоединения Королевства. По Д’уирсэтху гуляло множество слухов о статусе де Верде при королевском дворе. С его заслугами можно было бы стать главнокомандующим всего Королевства, а не начальником гарнизона в захудалой провинции. Почти все гипотезы (за исключением откровенно бредовых, согласно которым граф – или оборотень, или лишенный самоконтроля эротоман) сводились к политическим соображениям. Он был любимцем старого короля, но после смерти последнего и установления регентства графа, очевидно, признали опасным и потому отправили в удаленный и опасный для здоровья Каэлларх. Впервые я имел дело с де Верде два года назад во время крестьянского восстания в Лодентале. Тогда крестьяне захватили всю провинцию и вынудили наш полк вместе с оставшимися в живых королевскими войсками спрятаться за стенами губернаторского замка. После нескольких недель отчаянной обороны мы уже ели подошвы собственных сапог, когда де Верде пришел с подкреплением и разгромил повстанческую армию с такой легкостью, словно ему угрожала свора малышей. Все без исключения эрейцы были уверены, что, если бы гарнизоном Д’уирсэтха командовал кто-то иной, а не де Верде, город уже давно бы сгорел, а королевские чиновники болтались на фонарях. Именно репутация графа и его блестящие организаторские способности до сих пор позволяли сохранять спокойствие в провинции. У легенды о великом полководце был только один изъян. Человек со столь богатой биографией должен иметь столь же впечатляющее прозвище, например Альберт Великий или Альберт Завоеватель. К сожалению, помимо военного гения, граф отличался еще и тем, что любил хорошо поесть, а потому вошел в историю как Толстый Альф. Поэтому, пока в это тревожное время Городская стража испытывала терпение эрейцев, все взгляды обратились к Цитадели, где размещался штаб Толстого Альфа. Теоретически верховной властью в провинции обладал гражданский губернатор, но для всех было очевидно, что ни одно из своих решений он не мог провести без согласия де Верде, а Толстый Альф, в свою очередь, делал все, что хотел, не спрашивая разрешения у губернатора. Власть не могла не отреагировать на строптивость Стражи, и ответ этот должен был прийти из Цитадели, а не из дворца губернатора. * * * Вскоре конфликт со стражниками затронул и мою роту. Я сидел в фиолетовой комнате и читал какой-то трактат о древней религии Каэлларха, который Зеленый в буквальном смысле выкопал из библиотеки, расположенной в рухнувшем подвале, когда появился Офал с плохими новостями. Он встал напротив меня со своим донесением, практически полностью заслонив свет из окна, что не мудрено с его двумя метрами роста и почти двумя центнерами веса. Вам, конечно, знаком этот тип людей – им хватит сил, чтобы в одиночку повернуть реку вспять, но если они встали в дверях, то проще прорубить дыру в стене, чем заставить их сделать шаг в сторону. Кстати, насчет него ходили слухи, что своими габаритами он обязан именно святой воде. Офал откашлялся и монотонным голосом начал описывать события минувшей ночи. Патруль Городской стражи попытался задержать нескольких особо одаренных наших бойцов, бродивших в полночь по улицам города, очевидно, совершенно пьяными. Стражники сначала не заметили отличительных знаков полка, поэтому обошлись с моими людьми так же, как с любой другой нетрезвой компанией, шумящей на улице посреди ночи. Однако в ответ Стража услышала пламенную речь Дерека: – Что, мужичье, не видите, что мы из гарнизона? Валите к себе в стойло и займитесь чем-нибудь полезным. Гоняйте лучше всяких охламонов, мало, что ли, их вокруг? А еще не помешало бы отловить всех бродячих собак, что рыскают по улицам. О незаурядных ораторских способностях Дерека мне слышать не приходилось, потому я не поверил, что он в состоянии полного опьянения мог столь изящно отчитать стражников, но остальные участники происшествия клялись, что всё было именно так. Лично я ставлю на то, что дерзкий ответ Дерека сводился скорее к фразе: «Пиздуйте, долбоебы!» Но кто я такой, чтобы подвергать сомнению показания свидетелей? Так или иначе, Дерек очутился в каталажке, а стражники отказывались выпустить его, пока он официально не извинится за свои слова. Разумеется, он не собирался этого делать. И никто в полку не стал бы приносить извинения за него. Наше подразделение не могло потерять лицо, а потому не оставалось иного выхода, как только обратиться в участок и попытаться призвать к благоразумию дежурившего офицера. И только в случае неудачи можно было прибегнуть к менее деликатным средствам. Пришлось обратиться и к Безумному Йорлану. Я нашел его в келье рядом с лабораторией, где он лежал на тюфяке и страдал от тяжелого приступа клинической лени. Я кратко рассказал ему, что произошло. – Дислоцироваться в этом городе – это как сидеть на бочке пороха со спичкой в заднице, – прокомментировал он задумчиво. – Что такое порох? – с подозрением спросил я. – А, ничего такого, – он небрежно махнул рукой. – Кое-какой материал для моих маленьких экспериментов. Тебе будет неинтересно. – Это какое-то взрывчатое вещество? – встревожился я. – Что за вопрос! – возмутился он. – Я серьезный алхимик. Я экспериментирую только со взрывчатыми веществами. – Я сожалею, что спросил. В любом случае мне нужен один из твоих сильных «ароматов». Йорлан кивнул, вышел из кельи и через некоторое время вернулся с кожаным поясом, к которому были прикреплены восемь маленьких флаконов.