Но пятнадцатого апреля няня, разбудив Джакомо, вдруг сказала: – Кора, сегодня тебе тоже нужно вставать. И поторопись, нельзя опаздывать в школу. Боже, как колотится сердце! Неужели Великий день наконец-то настал? Вот так, никому ничего не сказав? А купить халатик, тетради и карандаши? А собрать ранец? – Что же ты застыла? Пойдём проводим Джакомо, и я отведу тебя к бабушке Ренате. Странно. Кто же ходит в гости по утрам? – А бабушка что, уже встала? – озабоченно спросила Кора. Мама очень сердилась, если кто-то приходил к ней в гости без предупреждения до одиннадцати, пока она ещё не накрасилась и не переоделась из халата в нарядное платье. «Плебейские замашки. Совсем не думают о других», – говорила она. – Бабушка нас ждёт? – настаивала Кора, не желая быть обвинённой в плебействе. – О, конечно, ждёт уже больше недели, – загадочно ответила няня. Кора надела платье, взяла Муммию, накинула пальто и обмотала вокруг шеи шарф. – Пойду попрощаюсь с мамой, – сказала она, направляясь к комнате родителей. – Не надо, она спит. – А вот и нет, я слышала из комнаты какие-то звуки. – Я сказала, не беспокой её! – вскрикнула няня, схватила Кору за руку и, почти оторвав от земли, потащила на лестницу. По дороге она велела Джакомо идти из школы не домой, а к бабушке. – Дойдёшь сам, это близко. Я не смогу тебя забрать. Пообедаете там. Пожалуйста, ведите себя хорошо, не заставляйте меня краснеть перед Ленеддой, – Ленеддой звали старую служанку бабушки Ренаты. Няня очень дорожила её похвалой. – А почему мы обедаем у бабушки? Сегодня чей-то день рождения? – поинтересовался Джакомо. – Отныне это будет чей-то день рождения, – ответила няня, хихикнув на слове «будет». Брат и сестра озадаченно посмотрели друг на друга: ох и любят взрослые порой нагнать туману! Отведя Джакомо в школу, они направились в сторону холма, где жила бабушка. Та ждала их на лестничной площадке. Кора никогда раньше не видела, чтобы она выходила из дома, но сейчас бабушка надела своё лучшее пальто, перчатки и шляпку, причём шляпка – в отличие от её собственной, завязывавшейся под подбородком, – удерживалась чёрной резинкой, пропущенной на затылке под шиньоном седых волос. – Сейчас мы с тобой пойдём в церковь, сердечко моё, – сказала бабушка. – Надо бы поставить свечку Святой Анне. А Вы, няня, можете идти домой. И напомните моему сыну, что мы ждём от вас известий. – Каких ещё известий? – спросила Кора. – Как? Тебе разве не сказали? Ты что же, не знаешь, что мы ждём твоего маленького братца? 4 В последнее время взрослые перестали задавать ей эти глупые вопросы о ревности, и Кора больше не задумывалась о братике. Не то, чтобы она окончательно о нем забыла, но ум её обычно занимали другие темы. Слова бабушки пробудили в ней старые мечты, и те явились – яркие, трепещущие от нетерпения и любопытства. – И зачем же мне идти с тобой в церковь? – возмутилась Кора. – Я хочу вернуться домой и посмотреть, не появился ли этот ребёнок. – Не советую, – покачала головой бабушка. – Если аист, заглянув в окно, поймёт, что в доме уже есть дети, он даже стучаться не будет – просто развернётся и отнесёт ребёнка куда-нибудь ещё. Кора вздохнула. До чего же несправедливо, что детям нельзя посмотреть, как происходят самые важные в мире события! Никто не видел ни разносящего подарки младенца Иисуса, ни Бефаны, ни даже Зубной Мышки, которая по ночам, пока все спят, забирает выпавший зуб и оставляет на его месте монетку. А теперь ей не разрешают поглядеть на прилёт аиста! Взрослым, небось, можно смотреть всё, что захочется. Наверняка мама его увидит. И даже няня – вон, нарочно пошла домой. Это нечестно, вот! В церкви Кора вела себя очень плохо. Сперва она, уронив Муммию в чашу со святой водой, чтобы её благословить, намочила шарф и пальто. Потом поковыряла в носу, показала язык незнакомой женщине, которая со слащавой улыбкой наблюдала за ней через проход, влезла прямо в туфлях на скамеечку для коленопреклонения... – Слезай сейчас же, ты меня всю перепачкала! – сказала скамеечка, обтянутая коричневой кожей. – Разве я виновата, что ты злишься? – Заткнись, а то ещё сильнее потопчусь, – прошипела Кора. Бабушка молилась, опустив голову, и ничего не замечала. Или делала вид, чтобы не ругаться в такой день. Потом она опустила монету в прорезь свечного ящика. – Хочешь, сама зажжёшь? Только осторожно, не обожги пальцы. Но свеча, словно в отместку за то, что Кора держала её криво, сразу же капнула на руку горячим воском. – Ну ты и дурища! – обругала её Кора. – Уж кто бы говорил! – ответила Свеча. – На тебя сегодня вообще смотреть противно. Не можешь побороть ревность к новому братцу? – Сама ты ревнуешь! – обиделась Кора и, чтобы разозлить пламя, ущипнула его. Она знала, что делать это надо быстро, чтобы огонь не успел тебя обжечь. Так учила её Донателла. Был и другой способ подразнить Свечу. Нужно взять кусочек апельсиновой или мандариновой корки, согнуть между большим и указательным пальцами, а когда выступит сок, поднести к пламени – оно сразу разозлится и сделается сильным и трескучим, но только на мгновение, а потом в воздухе ещё долго будет стоять запах Рождества. – Скажи спасибо, что в церкви нет апельсиновой кожуры! – ухмыльнулась Кора. – Что с тобой? Не стой так близко к огню, это опасно. Давай-ка, пора идти, – сказала бабушка Рената, забирая со скамьи перчатки. – И не забудь свою куклу! Хотя совершенно не понимаю, зачем ты таскаешь с собой эту рухлядь, когда на Рождество тебе подарили столько новых. Поскольку она никогда не выходила из дома, если не считать походов в церковь, то в этом году ещё не была в гостях у Коры и не знала, что новые куклы тоже уже «муммифицированы». 5 Не прошло и часа после возвращения к бабушке, как Кора заскучала – даже когда ей разрешили вырезать фигурки животных и растения из дедушкиных журналов. Из школы пришёл Джакомо, они пообедали. Потом дядя Титта взял их покататься в машине. Дядя Титта был добродушным парнем. Он всё ещё жил с родителями, потому что ни жены, ни детей у него не было. – Как назовёте новорождённого? – спросил он, в поисках киоска с мороженым доехав до самого пляжа. – Прунгибард, – тотчас же ответил Джакомо (это имя он обнаружил в комиксе про рыцарей). Дядя Титта усмехнулся. – А если будет девочка? – Это мальчик, – решительно заявил Джакомо. – Почему ты так уверен? – Все говорят про братика. А ведь если бы это была девочка, говорили бы «сестрёнка», верно? – Но предположим, что это всё-таки девочка, – настаивал дядя. – Как вы её назовёте? – Алиса, – выпалила Кора, стараясь опередить брата. – Это имя для какой-то рыбы, вот ведь гадость! – наморщил нос Джакомо. – А почему Алиса? – переспросил дядя. – Ты же знаешь, правда, почему меня зовут Кора? Потому что так звали одну девушку в книге. – Ну да, книга о животных, – насмешливо вставил Джакомо. – Неправда! – А вот и правда! Я сам слышал, как мама рассказывала. Там про индюков. Дядя Титта расхохотался так сильно, что закашлялся, и Коре пришлось постучать его по спине, чтобы он не задохнулся. – На самом деле книга называется «Последний из могикан». Только могикане – это индейцы, а не индюки, – выдавил дядя, когда снова смог говорить.