– Муммия! Муммия вернулась! – воскликнула она. – Как же вы её нашли? – Это секрет, – в один голос заявили старшие сестры. И подмигнули. Разве можно признаться, что младенец Иисус выбросил любимую куклу Коры в большой мусорный бак, стоявший во дворе, и что сестры, зная привычки соседей, первым делом пошли искать Муммию именно туда? Разве можно так разочаровать своих младших братьев и сестёр, которые, несмотря на войну, нищенские подарки и орехи, замаскированные под шоколад, верят в Божественного Младенца? Поначалу они подумывали о том, чтобы отвести Кору в сторону и ей одной открыть, кто на самом деле приносит и забирает игрушки, сваливая всё на младенца Иисуса, объяснить, что он не причастен к исчезновению Муммии и не заслуживает обвинений в злом умысле, но потом решили этого не делать. Заслуги младенца, по их мнению, и без того способны были перевесить любую клевету. 17 Домой всех пятерых кукол Кора отнесла так же, в завёрнутом подоле юбки. Она уже придумала им имена. Младенец, единственный мальчик в семье, будет Риккардо – как папа; дамочка – Ада, как мама; негритянка – Лючия, в честь тёти, а Красная Шапочка – Джакомина. В общем, всё решено, крещение завтра, крестные – Донателла, Чечилия и Паолетта. Интересно, согласятся ли Гавино и Оттавио? Никола отлично подходит на роль священника (если, конечно, не объявит саму церемонию кощунственной, как в тот раз, когда он отказался крестить котят во дворе). – Дети, пожалуйста, ведите себя хорошо и не шумите, не то у бабушки разболится голова, – напомнила она у двери. (Ей пришлось сказать «дети», а не «девочки», потому что малыш Риккардо был мальчиком. А бабушкой для кукол была, конечно, её мама.) – А я что, когда-нибудь шумела? – сразу заспорила Муммия Тайным Голосом. – Мы-то будем паиньками и помолчим, – пообещала от имени сестёр негритянка Лючия, – но за Риккардо я ручаться не могу. Сказать по правде, в коридоре младенец закрякал, но его, к счастью, никто не услышал. Было уже почти семь. Бабушка с дедушкой вернулись домой и теперь вместе с мамой, тётей Лючией и несколькими зашедшими дамами, сидя в гостиной, пили вермут, закусывая конфетами. Дядя Нандо курил трубку. Когда вошла Кора, мать нахмурилась: – Что это ты юбку задрала? Опусти сейчас же. Смотри, даже трусы видны! – Они чистые, – ответила Кора. Тётя Лючия усмехнулась и подмигнула племяннице: – Ну-ка, покажи синьорам, что за подарки принёс тебе младенец Иисус. Я не буду описывать вам ни выражение (сперва недоверия, а потом и ярости), возникшее на лице мамы при виде пяти Муммий, ни вопли тёти Лючии, ни смущение гостей. – Быстро в свою комнату! Я потом с тобой разберусь, – пообещала мама, понимая, что невежливо устраивать сцены и поднимать руку на ребёнка при посторонних. Но дядя Нандо, который всё это время невозмутимо продолжал чистить трубку, вдруг сделал почти незаметное движение, и Кора оказалась зажата между его ногами. – Ерунда! Из девочки выйдет прекрасная чучельница, – спокойно сказал он. Потом он посадил племянницу на колени и чуть отвёл в сторону локон, чтобы поцеловать Кору за ухом, где, по его словам, кожа была мягче и пахла корицей. – Похоже, для тебя это Рождество оказалось слишком уж египетским, – с усмешкой шепнул он. Ему пришлось шептать тихо-тихо, чтобы никто, кроме Коры, не услышал, ведь свой Тайный Голос дядя Нандо утратил, когда стал взрослым. Сон для двоих 1 Кора и Джакомо спали в детской. Они ложились в один и тот же час и поэтому иногда видели одни и те же сны. Взрослые сказали бы, что это невозможно: ведь каждый спит сам по себе и видеть чужих снов не может. Тем не менее, так бывало: например, Коре приснилось, что она гуляет с Джакомо, а той же ночью Джакомо приснилось, что он гуляет с Корой. И когда они проснулись, то всё помнили: – Там ещё за скалой телёнок мычал, и мы пошли его искать... – говорил Джакомо. – Ага, и нашли у болота, помнишь? Я чуть туда не упала, – поддакивала Кора. – А я тебя ухватил за воротник, но ты всё равно промочила ноги. Так что я взял телёнка на руки... Странно, как же так? Неужели я настолько сильный? Телёнок же много весит. – Да, но ты очень легко его поднял. А потом мы принесли его домой, но мама не хотела, чтобы он у нас жил. Она рассердилась и сказала: «Отнесите его туда, где взяли». И я тогда стала плакать и проснулась. – Мама, почему ты мне ночью не разрешила оставить телёнка? – осуждающе поинтересовался Джакомо за обедом. – Какого ещё телёнка? – удивилась мама. – Который был в нашем сне, – объяснила Кора. – Что значит «в нашем сне»? Кто из вас видел во сне телёнка? – Я, – воскликнул Джакомо. – И я, – добавила Кора. – Мы там были вместе. – Да, правда, она там тоже была, – подтвердил брат. – Как это? – покачала головой мама. – Ведь ты, Джакомо, спал, правильно? Так что это был твой сон. В нём могут быть и папа, и бабушка с дедушкой, и дядя, и все жители Лоссая, но сон всё равно останется не их сном, а твоим. – Но в этом сне мне было очень грустно из-за того, что мы не оставили телёнка, и я расплакалась, – настаивала Кора. – Ты так говоришь, потому что брат тебе рассказал. – Нет, я это знаю, я ведь там была. Это был и мой сон тоже. Мы были там вместе. – Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Хватит выдумывать. Тем не менее, такое случалось ещё не раз. И, естественно, после пробуждения Кора и Джакомо сразу это понимали. 2 Был даже сон с продолжением, не кончавшийся много ночей подряд. В этом сне Каменный Лев, украшавший фасад дома напротив, ожил и зарычал. Первые несколько раз он не казался опасным: в конце концов, что плохого может сделать голова льва, у которой нет тела: ни лап, чтобы прыгать, ни когтей, чтобы хватать, ни хвоста, чтобы щелкать им в воздухе? Но однажды ночью Лев выскочил из стены во всей своей красе. Он приземлился на мостовой у самой папиной машины. Кора закричала так, что этот крик разбудил и её саму, и Джакомо: – Тьфу ты! А я как раз собирался подстрелить его из ружья. Как только снова заснёшь, беги в машину и закройся на замок. Там лев тебя не достанет. С каждой ночью приключение становилось всё более и более захватывающим. Лев перевернул машину одним ударом лапы. Джакомо сперва выстрелил в него пробкой из своего ружья, а потом, собрав все силы, наступил на хвост, и у Коры появилась возможность ускользнуть на мопеде дяди Диомеда (дяди Донателлы), припаркованном у стены дома – во сне она неплохо с ним управлялась. Следующей ночью она передала руль Джакомо, и они помчались к морю. Добравшись до пляжа, брат с сестрой насобирали камней и принялись швыряться ими в Льва, пока тот, сам вырезанный из камня, не раскололся на множество мелких кусков. Потом дети забрались в лодку и погребли в открытое море... На этом всё и закончилось. Больше сон про Льва не возвращался. Разумеется, гораздо чаще они видели разные сны. Коре, например, снилось, что она играет с Донателлой и с пятью Муммиями (которые в этом сне все были девочками), а Джакомо снилось, что он в школе и стоит в углу. Коре тоже порой снилось, что она в школе, но этому сну она не доверяла, потому что даже во сне понимала: это всего лишь выдумка, порождённая её Самым Огромным Желанием Первого Ранга. А наутро, после пробуждения, жизнь брата и сестры протекала совершенно по-разному. Джакомо вставал в семь, чтобы успеть собраться, и шёл в школу, а Кора до девяти валялась в постели. Порой она снова засыпала, порой садилась тихонько поиграть с Муммией или рассматривала комиксы: ей не разрешалось вставать с кровати, пока мама не зайдёт сказать, что ванная свободна. 3