— Фиолетовые, не так ли? — заметил он, поставив бутылочку на место. — Как я уже сказал, это странно, поскольку к пальто с внутренней стороны пришит кусок ткани, на котором несмываемыми чернилами написан ваш адрес. Тихо вскрикнув, миссис Верлок перегнулась через прилавок. — Так это пальто моего брата. — А где ваш брат? Могу я его увидеть? — отрывисто спросил главный инспектор Хит. Миссис Верлок еще больше склонилась над прилавком. — Нет. Его здесь нет. Адрес я написала сама. — А где сейчас ваш брат? — Он в деревне, у… нашего знакомого. — Пальто найдено в сельской местности. А как зовут вашего знакомого? — Михаэлис, — испуганно прошептала миссис Верлок. Главный инспектор присвистнул. Его глаза широко распахнулись. — Вот как! Отлично. А как выглядит ваш брат — такой плотный, темноволосый, да? — Нет-нет! — с жаром воскликнула миссис Верлок. — Это, наверно, вор так выглядит. Стиви худой, и у него светлые волосы. — Хорошо, — одобрительно произнес главный инспектор и приступил к добыче сведений у не сводившей с него встревоженного и удивленного взгляда миссис Верлок. Зачем она пришила так лоскут с адресом? И тут он узнал, что исковерканные останки, которые произвели на него столь отталкивающее впечатление сегодня утром, были останками юноши — нервного, рассеянного, со странностями, а еще то, что женщина, с которой он теперь разговаривал, опекала этого юношу с самого его детства. — Легковозбудим, наверно? — предположил он. — Да-да, возбудим. Но как же он потерял свое пальто… Главный инспектор Хит вдруг вытащил из кармана розовую газету, купленную менее получаса назад. Его интересовали скачки. Человеку свойственно быть доверчивым, и, вынужденный в силу профессионального долга испытывать недоверие и подозрение к своим согражданам, всю свою нерастраченную доверчивость главный инспектор Хит направлял на спортивные пророчества известного вечернего издания. Бросив экстренный выпуск на прилавок, он вновь погрузил руку в карман и, достав клочок сукна, указанный ему перстом Судьбы в куче, которая, казалось, была собрана по скотобойням и лавкам старого тряпья, предъявил его на обозрение миссис Верлок. — Вам, полагаю, знакомо это? Она машинально обеими руками взяла клочок. Глаза ее расширились. — Да, — прошептала она, подняла голову и качнулась назад. — Почему он подобным образом вырван? Главный инспектор, нагнувшись над прилавком, выхватил у нее из рук лоскут, а она тяжело опустилась на сіул. «Опознание стопроцентное», — подумал он — и в это мгновение ему открылась вся поразительная правда. Тем, «другим», человеком был Верлок. — Миссис Верлок, — сказал он, — сдается мне, вы знаете про эту историю с бомбой больше, чем вам самой кажется. Миссис Верлок, не шевелясь и не издавая ни звука, сидела в удивлении и безграничном недоумении. Как все это связано? Совсем оцепенев, она даже не смогла повернуть голову в сторону продребезжавшего колокольчика, а вот частный сыщик Хит стремительно обернулся. Мистер Верлок закрыл за собою дверь. Глаза двух мужчин на мгновение встретились. Не глядя на жену, мистер Верлок подошел к главному инспектору, который обрадовался, увидев, что он возвращается один. — Вы здесь! — глухо пробормотал мистер Верлок. — Кто вам нужен? — Никто, — негромко ответил главный инспектор Хит. — Я, собственно, хотел переброситься с вами парой слов. Мистер Верлок вернулся таким же бледным, каким уходил, но теперь в его манерах сквозила решительность. По-прежнему не глядя на жену, он сказал: — Тогда войдем. — И первым вошел в гостиную. Дверь еще не успела закрыться за ними, как, вскочив со стула, к ней бросилась миссис Верлок — казалось, она ворвется следом, но вместо этого она рухнула на колени и приложила ухо к замочной скважине. Должно быть, войдя, оба остановились сразу за дверью, потому что она явственно слышала голос главного инспектора — не видела только его пальца, выразительно упершегося в грудь ее мужа. — Это вы — тот, другой, человек, Верлок. Люди видели, как двое входили в парк. Голос мистера Верлока произнес: — Хорошо, ну так берите меня. Кто вам не дает? Вы в полном праве. — Э, нет! Я прекрасно знаю, кому вы во всем признались. Вот пусть он сам со всем этим дельцем и разбирается. Но не питайте иллюзий: это я вышел на ваш след. Потом стало доноситься только невнятное бормотание. Инспектор Хит, видимо, показывал мистеру Верлоку кусок пальто Стиви, ибо сестра, покровительница и защитница Стиви, услышала, как муж сказал, чуть повысив голос: — Понятия не имел, что она до этого додумалась. И опять какое-то время слышалось одно лишь бормотание, в своей таинственности менее кошмарное для миссис Верлок, чем страшный подтекст внятно различимых слов. Затем главный инспектор Хит по ту сторону двери повысил голос: — Вы, должно быть, с ума сошли. А голос мистера Верлока с какой-то мрачной яростью ответил: — Я был сумасшедшим где-то месяц или больше, но сейчас я не сумасшедший. Кончено со всем этим. Я не буду держать это при себе, и плевать мне на последствия. Наступила тишина. Потом частное лицо по имени Хит пробормотало: — Что вы не будете держать при себе? — Ничего не буду! — воскликнул голос мистера Верлока и тут же стал до неразборчивости тихим. Потом он прибавил громкости. — Вы не первый год меня знаете, и я приносил вам пользу. Вы знаете, что со мной можно иметь дело. Да, можно. Упоминание об их давнем знакомстве, по-видимому, было чрезвычайно неприятно для главного инспектора. В его голосе появилась предостерегающая нотка: — Не полагайтесь так сильно на то, что вам было обещано. На вашем месте я бы убрался куда-нибудь подальше. Не думаю, что мы будем за вами гоняться. Мистер Верлок издал короткий смешок. — Ну конечно, вы надеетесь, что от меня вас избавят другие, не так ли? Нет-нет, вам теперь от меня не отделаться. Я слишком долго честно работал на этих людей, и сейчас все должно выйти наружу. — Ну так и пусть выходит наружу, — согласился безразличный голос главного инспектора Хита. — Но скажите, как вам удалось ускользнуть? — Я шел к Честерфилдской аллее, — услышала миссис Верлок голос мужа, — и тут грохнуло. Я побежал. Был туман. Я пробежал всю Джордж-стрит и никого не встретил. Да и не видел никого. — Вот как просто! — удивился голос главного инспектора Хита. — Значит, вас испугал грохот? — Да. Он раздался слишком рано, — признался мрачный, хриплый голос мистера Верлока. Миссис Верлок крепче прижала ухо к замочной скважине; руки ее были холодны как лед, а бледное лицо с синими губами и глазами, похожими на две черные дыры, горело. Голоса по ту сторону двери стали еле слышны. Иногда она улавливала отдельные слова, произносимые то голосом мужа, то ровным голосом главного инспектора. Она расслышала, как тот предположил: — Он, судя по всему, споткнулся о корень? В ответ на это долго раздавалось хриплое бормотание, потом главный инспектор, видимо отвечая на вопрос, произнес выразительно: — Конечно. Разлетелся на кусочки: руки, ноги, гравий, одежда, кости, щепки — все вперемешку. Говорю вам, лопата понадобилась, чтобы его собрать. Миссис Верлок вскочила и, заткнув уши, шатаясь, проделала путь от прилавка и полок до сіула. Ее обезумевший взгляд упал на оставленную главным инспектором спортивную газету. Миссис Верлок, стукнувшись о прилавок, схватила ее, упала на стул, разорвала, пытаясь развернуть, внушавшую оптимизм розовую страницу, швырнула газету на пол. По ту сторону двери главный инспектор Хит говорил мистеру Верлоку, тайному агенту: — Так, значит, ваша защита будет заключаться в полном признании? — Да. Я собираюсь рассказать все. — Вы напрасно думаете, что поверят всему, что вы скажете. И главный инспектор впал в задумчивость. Оборот, который принимало дело, означал, что многое выплывет наружу: разорена будет целая нива сведений, которая, если толково ее возделывать, может приносить немалую пользу и отдельной личности, и всему обществу. Очень, очень все это некстати. Михаэлис выйдет сухим из воды; домашняя индустрия Профессора станет достоянием гласности; расстроится вся система надзора; начнется бесконечная газетная шумиха, а в газетах (неожиданно осенило инспектора) пишут одни только дураки, и читают газеты одни только идиоты. Про себя он согласился со словами, которые мистер Верлок произнес наконец в ответ на его последнее замечание: — Может быть, и не поверят. Но многое переменится. Я честно работал и буду честным во всем… — Если вам позволят, — цинично заметил главный инспектор. — Прежде чем отправить на скамью подсудимых, вас, конечно, попытаются переубедить. А потом вы получите приговор, который удивит вас. Я бы не стал чрезмерно доверять джентльмену, который с вами разговаривал. Мистер Верлок слушал его, нахмурившись. — Вот вам мой совет: убирайтесь-ка подальше, пока не поздно. У меня нет никаких указаний на ваш счет. Кое-кто из них, — главный инспектор Хит сделал особое ударение на слове «них», — считает, что вас уже нет на этом свете. — Вот как! — не удержался мистер Верлок. Хотя большую часть времени по возвращении из Гринвича он провел в одной малоприметной пивной, он едва ли рассчитывал, что услышит столь приятную для себя новость. — Да, создалось такое впечатление. — Кивнув для большей убедительности, главный инспектор еще раз повторил свой совет: — Исчезните. Уберитесь подальше. — Куда? — рявкнул мистер Верлок. Он поднял голову и, поглядев на закрытую дверь, ведущую в лавку, с чувством пробормотал: — Лучше бы вы меня забрали сегодня. Ничего не имею против. — Надо думать, — сардонически подхватил главный инспектор, проследив за направлением его взгляда.