— Можно на «ты». А зачем я вам понадобился — кое-какие догадки у меня есть. — Помолчав, гость Одиссея проронил вполголоса: — Байюс? Догадливый, чертяка… Ну, оно и к лучшему — меньше ходить вокруг да около… — Он. Зоран настороженно спросил: — Хотите его… отправить к предкам? Однако, хорошо же ты думаешь о нас, дружище! — Ну что вы… Или ты? Давай на «ты», согласен. Не столь уж мы и кровожадны. — Одиссей налил гостю свежего чаю в его уже почти пустую чашку, указал на пирожные, разложенные на блюде (однако, хозяйка умеет подсуетиться! Как говорит нынешняя молодёжь, респект и уважуха — не успел гость как следует расположиться, как любезная Илона уже примчалась с подносом, заставленным всем необходимым): — Угощайся! Хозяйка утверждает, что всё абсолютно свежее. Серб кивнул. — Спасибо. Не премину воспользоваться — с утра не завтракал, а уже время к обеду. Но пока я буду ваши пирожные истреблять — изложите вкратце вашу проблему. Одиссей кивнул. — Годиться. На мой взгляд, этого Байюса, конечно, стоило бы встретить в тёмной подворотне, и вдумчиво поспрошать у него, как, кто, где и во сколько — со всеми подробностями. А потом придушить — без шума и пыли… Но из Москвы велено действовать не столь радикально. Моё начальство полагает нужным довести сведения об участии Шимона Байюса в убийстве полковника Темешвари до следственных органов Венгрии — причем сделать это так, чтобы оный Байюс ответственности за своё преступление ни в коем случае не избежал. Разумеется, в том случае, если будет гарантированно доказана его виновность… Серб, не спеша, доел второе пирожное, допил чай — а затем, довольно улыбнувшись, сказал: — Действительно, свежие… Всё же наследие Австро-Венгрии в кондитерской сфере — штука полезная, ничего не скажешь… — Затем, уже более серьезно, продолжил: — Разложим вашу проблему на две составляющие. Первое — вы хотите убедиться в том, что Байюс в действительности замешан в этом деле, второе — в случае положительного ответа, вам требуется эту информацию довести до сведения следственной группы, работающей по этому преступлению. Так? Одиссей молча кивнул. — Хорошо. Первая задача может быть решена либо допросом самого Байюса — причем допросом с пристрастием, который автоматически означает его последующую ликвидацию… Но вы этого делать не хотите. Так? — Одиссей пожал плечами, давая понять, что начальству виднее, — Значит, так. Поэтому этот вариант отпадает. Либо — обыском в его доме. Это действо вам по силам? Одиссей хмыкнул. — Самочинный обыск — это что-то времен гражданской войны, Украина девятнадцатого года, где-то между Тютюнником и атаманом Ангелом… Вряд ли мы сможем найти что-то в его квартире. Не те исходные условия… — Подумав минуту, добавил, уже более уверенно: — А вот обыск его машины — дело куда более интересное! Он ведь на машине в Дёндеше был? «Вольво» семьсот сороковая, ты говорил? Зоран кивнул. — «Вольво». Живёт он в Обуде, на Лайош утца, в районе моста Арпада, напротив Уйлаки ракпарт. Дом номер сто двадцать два — такой, советский, типовой двенадцатиэтажный, построен в семидесятых годах. Машину, скорее всего, паркует во дворе… Но что вам даст обыск его машины? Одиссей покачал головой. — Элементарно, Ватсон, как принято у нас в таких случая говорить… Где нашли тело полковника Темешвари? — На берегу озера Маркази. — От Дёндёша, где покойного схватили, до этого озера — я смотрел по карте — шестнадцать километров. «Вольво» — как раз та машина, в которую можно погрузить труп — без всяких проблем. В мою, например, погрузить тело весьма проблематично — максимальный вес груза в багажнике по инструкции не должен превышать пятидесяти килограмм, да и объём… А «Вольво», тем более семьсот сороковой универсал — огромный сарай, в нем не то, что один труп — в нем три трупа можно спрятать. Вывод — если тело полковника Темешвари перевозили — а его перевозили, это вне всяких сомнений — то, скорее всего, именно на «вольво» этого Шимона Байюса. Логично? — Логично. Ну и что? — Ну и то, что, ежели везли труп — а так оно, скорее всего, и было — то от трупа должны были остаться следы. Как его убили? — Три пулевых ранения. Два — безусловно смертельные. — О! То есть, как бы его тщательно ни укутывали в какой-нибудь целлофан — кровь должна была остаться. Логично? Зоран молча кивнул. — А раз следы крови остались — то мы их сможем найти. Для этого нам понадобиться фонарь с ультрафиолетовым светом — пойдет и кварцевая лампа на батарейках, я тут сегодня такую видел в местной лавочке — а также специальные тесты, типа как на беременность, только на наличие крови — думаю, найти такие в Будапеште можно без проблем, они немецкие, фирмы «Сератек». Найдёшь? Серб хмыкнул. — Венгрия — рыночная экономика, здесь можно купить абсолютно всё — были бы деньги… — Отлично. Значит, сегодня ночью мы едем к дому этого Байюса, находим его машину, немножко по ней лазим, находим следы крови — и утром доводим до сведения следствия, что оный Байюс есть искомый злодей, повинный в смерти полковника Темешвари. Ну, то есть доводим в том случае, если кровь будет обнаружена, а также при условии, что есть канал связи со следствием… Есть такой канал? — и Одиссей выжидательно посмотрел на своего собеседника. Зоран пожал плечами. — Думаю, Карой найдет способ… У него — ввиду специфики его работы — есть выходы на полицейские структуры. Поговорю с ним… Одиссей кивнул. — Ничуть не сомневаюсь, что урам Биро, как правозащитник, имеет связи в полиции. Но это ещё не всё. Вполне возможно, что наша информация дойдет до следствия — но этого мало. Надо сделать так, чтобы этого Байюса немедленно после обыска его машины — настоящего, с санкции прокурора, а не нашего самочинного — посадили под арест. Ведь сбежать ему — что плюнуть, правильно? На север, например? Зоран вздохнул. — В Словакии его никто искать не станет — тем более, он один из ключевых фигур будущего мятежа, для того, чтобы его скрыть, могут быть использованы все возможные способы… — И что из этого следует? — Что? — Что мы должны снабдить следствие неопровержимыми уликами того, что Байюс безусловно в убийстве полковника замешан. Кровь такой уликой станет только после анализа — а это дело небыстрое, наш Шимон вполне успеет свинтить туда, где его никто не найдет. Значит, следователь, который будет обыскивать машину нашего фигуранта, должен найти что-то, что заставит его выписать постановление о взятии под стражу. Правильно? Зоран кивнул. — Понял твою логику. Согласен. И даже знаю, что может послужить такой неопровержимой уликой! Одиссей улыбнулся. — Всегда приятно работать с умным человеком! И что это за артефакт? — У Кароя есть заявление полковника Темешвари на снятие судимости, написанное его собственной рукой и им же подписанное. Если мы положим его в багажник машины Байюса — предварительно скомкав и приведя его в надлежащий вид — то это будет безусловной уликой. Такой, что этот Байюс никак не отвертится! Одиссей покачал головой. — Но если следов крови мы не найдем — это заявление мы подбрасывать не станем. Гут? Зоран согласно кивнул. — Безусловно. Будет кровь — подбросим заявление, не будет — не станем. К тому же заявление — это улика косвенная, если обнаруженная кровь окажется не принадлежащей полковнику Темешвари, то на основании найденного заявления никакой суд Байюса не посадит. Но если кровь окажется именно той, о которой мы говорим — то тогда никакие другие находки уже будут не нужны. Да, кстати, — спохватился серб, — а кто будет всё это делать? Мы с тобой? Мне бы, если честно, не очень хотелось бы ввязываться в это дело… Трусоват ты братец… Хотя — чего он ждал? Это ведь наше дело, шпионское… — Не тревожься. У меня как раз для этого случая есть специалисты. От тебя требуется только заявление, о котором ты говорил, и точный адрес этого Байюса. Когда мы всё провернем — Карой пусть выйдет на следствие и подарит ему одного из подозреваемых… — Хорошо. Давай тогда где-нибудь в центре вечером встретимся — я тебя с твоими специалистами довезу до набережной Уйлаки, и подожду с полчаса, а затем докину назад. Годится? Заявление полковника я привезу с собой. И кое-какую электронику — отключить сигнализацию, если она у Байюса стоит. Одиссей кивнул. — Договорились. Давай в восемь, на Октогоне, возле «Ролекса» — там, где ты меня с Кароем срисовал. Зоран улыбнулся. — Согласен. Тогда до вечера? * * * Однако, прохладно… От Дуная тянет уже по-осеннему холодным ветром, пробирает до костей… Вот тебе и бархатная осень в Будапеште! Одиссей вышел из машины Зорана, вслед за ним наружу выбрались Гонт и майор Шепелев — невысокий, крепкого телосложения, брюнет с заметно поседевшей шевелюрой. Одиссей при первой встрече отметил эту его особенность — однако, мужику и сорока ещё нет, а уже почти весь седой, видно, не сахар была служба в Душанбе! — одновременно с удовольствием заметив, что внешность майора — сугубо мадьярская, здесь таких — каждый второй. Затеряться, в случае чего, будет несложно… — Ну что, мужики, тронулись? Саня, приблуды эти у тебя? Справишься, если что? Майор Гонт пожал плечами. — Сигнализация — это ведь не сейф в банке… Сделаем! Втроём они, не торопясь, двинулись вглубь квартала. Искомый дом номер сто двадцать два оказался состоящим из трех корпусов — посему решено было обойти его весь, хотя Зоран и сказал, что квартира Байюса — в среднем корпусе. Квартира — квартирой, а вот запарковаться в наши дни далеко не всегда удаётся перед подъездом… Народу на улице практически не было — спальный район, как-никак. В темноте тут гулять как-то не принято — хотя фонари и горят в полный накал. Всего десять вечера — а вокруг дома ни души… Зато машинами утыканы все свободные места — и даже тротуары, там, где это не шибко мешает пешеходам; впрочем, и там, где мешает — тоже. Прогресс, будь он неладен… — Так, мужики, здесь расходимся. Саня, давай ты двигай к первому корпусу, вы, майор — к центральному, я обойду третий. Кто найдет чёрный «вольво», семьсот сороковой универсал — звонит остальным. Телефоны у всех исправны? Гонт и Шепелев достали свои дешевенькие «нокии» (купленные на Октогоне Одиссеем специально для этого случая), проверили зарядку — всё было в норме. — После этого собираемся возле найденной машины и приступаем ко второму этапу. Всё, расходимся!