— Но товарищ генерал, если объективно — сегодня мы не в силах этому противодействовать… — попытался мягко возразить Левченко. — А кто тебе сказал, что мы должны оперировать лишь категориями «здесь и сейчас»? — этот вопрос шефа изрядно озадачил Левченко. — В смысле? Калюжный хитро улыбнулся. — В прямом. Здесь и сейчас мы слабее наших оппонентов — это правда, и против этого не попрёшь; но зато всего тридцать лет назад мы могли себе позволить делать в Восточной Европе всё, что захотим! И делали, кстати… Поэтому я и просил тебя озадачить Ведрича относительно отставников из ЮГВ… Надеюсь, сделал? — Сделал. Ведрич нашел шесть человек — полковников и генералов в отставке. Пригласил в Москву. Трое уже приехали, остальных ждем завтра. Поселили в нашем особняке в Жуковке… Генерал кивнул. — Это хорошо. Предупреди их, что сегодня вечером я к ним приеду — погутарить за жизнь… Званий и должностей не называй, скажи — просто один без пяти минут отставник желает с ними пообщаться за рюмкой чаю. — Позвоню. — Ну вот и славно. Засим совещание считаю законченным, все могут быть свободны. — Хмыкнув, добавил иронично: — Придется мне, старику, за это дело самому браться, раз мои старшие офицеры пасуют перед трудностями… Ладно, ладно, не стройте из себя обиженных девиц, — добавил он, увидев, как напряглись Левченко с Крапивиным, — иногда бывают ситуации, которые только генералам и под силу разрешить… Да, и кстати — Левченко, ты следопыта своего из Будапешта отозвал? — Так точно. Сегодня утром. Калюжный покачал головой. — Поспешил ты малость, мне кажется. Думаю, ему ещё пару дней в мадьярской столице надо бы побыть — по музеям походить, по ресторанам, в оперетку или куда там сейчас модно — сходить… Когда ещё доведётся вот так вот, без жены, вольным казаком, погулять? — Отменить приказ? Генерал усмехнулся. — Сдается мне, он его — ежели думать умеет, а странник твой, как мне кажется, этому процессу обучен — уже и сам отменил… И вот ещё. Передай ему, пусть свяжется с Дюлой Андраши — помнишь такого, конечно? Полковник Никитенко тогда, в Солнечногорске, нас с ним знакомил — мы как раз с тобой там были на конференции по чрезвычайным ситуациям. Вспомнил? — Левченко молча кивнул. — Ну и отлично, пусть наш Одиссей с этим Андраши свяжется — а заодно и полковника Никитенко попроси, чтобы продублировал звонок нашего парня, без подробностей, конечно — объясни ему, что мы хотим этому Андраши кой-какую информацию передать, так пусть он отпишет своему венгерскому визави, что от него человек в Будапешт приехал. Ну а что Одиссею надлежит этому Андраши передать — я тебе сейчас набросаю… * * * Да, трудновато строить фразы на языке, продолжения которого, как в том фильме «Кин-дза-дза!» Леонов говорил, ты не знаешь… Будем все же надеяться, что секретарша загадочного Дюлы Андраши поняла его правильно. Теперь станем ждать появления вышеозначенного Дюлы на тихой улочке Вешшелени — если, конечно, урам Андраши снизойдет до посещения неведомого ему русского путешественника, у которого есть для него сувенир из Москвы. Так что сегодня уже ставший традиционным променад по Будапешту отменяется — надо ждать появления этого Андраши… Хозяйка — когда он объявил, что, пожалуй, сегодня в город не поедет, а займётся подготовкой «жигуляки» к возвращению на Родину — тут же снабдила его ведром, тремя пластиковыми бутылками с различными моющими средствами и грудой ветоши. И пришлось ему — чёрт, ведь сам же брякнул, не подумавши! — всерьез приняться драить и вылизывать свой антикварный автомобиль. Хорошо, что «жигули» — машинка маленькая, довести её кузов до состояния идеальной чистоты много времени не потребовало. Заодно он долил масла (дома сдуру заправил мотор полусинтетикой — всегда ж хочется, как лучше! — а оказалось, что двигатель это масло, в отличие от минералки, жрёт с превеликим удовольствием, потребляя его по литру на каждые пятьсот километров), добавил с пол-литра тосола в систему охлаждения, пополнил запас жидкости для омывания стёкол (тоже штука полезная, особенно летом, когда насекомые гибнут на лобовом стекле, как при Ватерлоо) — в общем, до того увлёкся, что даже не заметил, как возле машины появился незнакомый мужчина в ослепительно белой рубашке… — Собрались дальний поход? Здравствуйте! — Одиссей чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Вот чёрт! То есть извините, здравствуйте, конечно… Не заметил, как вы подошли. А насчет подготовки — ну да, до дому пилить полторы тысячи километров, надо подготовить самоход. — И добавил, старясь быть как можно более вежливым и дружелюбным: — Зайдите в холл, я сейчас подойду… Вы ведь Дюла Андраши? Незнакомец молча кивнул. — Хорошо, я сейчас закончу с мойкой — а вы пока спросите у хозяйки кофе, она его отменно готовит. Минут через пять Одиссей присоединился к незнакомцу — уже успевшему сговориться с хозяйкой относительно кофе; рачительная и экономная госпожа Илона заодно нарезала бутербродов с салями и выложила в вазочку грамм триста каких-то конфет — из чего Одиссей сделал вывод, что хозяйка пансиона весьма неравнодушна к дружелюбным мужчинам в выглаженных брюках и белых рубашках… — Насколько я понял из слов моего… то есть моей секретари, вы привезли что-то от полковника Никитенко? Вы извините меня за мой русский — мало практика. Одиссей кивнул. Шеф отписал ему, что этот Андраши — человек не наш, просто в прошлом году он, по приглашению российского МЧС, был в Москве, знакомился с тамошним опытом ликвидации чрезвычайных происшествий. Так что вести себя с этим дядькой Евгеньевич велел ему сверхдипломатично — передать ему что-нибудь из числа «русских сувениров» (Одиссей ещё раз похвалил себя за то, что не поленился в дьюти-фри в Домачево купить три бутылки «беловежской» в керамической таре — как раз годящихся на роль сувениров. Хрен этот Андраши разберет, что подарки ни разу не из России!) и, что гораздо важнее — передать этому Дюле кое-что на словах. — Да, сейчас принесу. Как кофе? — Экселенц… Превосходний! — Тогда эдь перц! — С этими словами Одиссей оставил своего собеседника и двинулся на второй этаж, где располагалась его «берлога». Там он достал из сумки одну из двух оставшихся бутылок настойки, заодно добавил, отжалев, коробку конфет производства фабрики «Коммунарка» — представляющей собой набор шоколадных бочонков с разного рода алкогольными напитками, то есть годящийся для подарка, как мужчине, так и женщине — и спустился вниз. — О, спасибо! Передайте полковнику мою благодарность! — венгр был по-настоящему рад, а вовсе не старательно изображал радость — из чего Одиссей заключил, что с взятками здесь совсем туго… — Непременно передам! Кроме этого, — Одиссей кивнул на бутылку и коробку, — полковник Никитенко велел передать вам одну просьбу. — Да, я слушаю. — Мадьяр вежливо кивнул. — В общем, полковник рекомендует вам провести учения по эвакуации людей из районов, пострадавших от наводнения. Где-нибудь в районе Веспрема. В ближайшие две-три недели. С практическим вывозом одной-двух деревень. Андраши удивлено переспросил: — Что? Зачем мы должны делать эвакуацию? — Полковник просил сказать, что МЧС России располагает сведениями, что в ближайшее время — где-то через месяц — в Венгрии произойдет наводнение — и рекомендует вам подготовиться к этому. — Наводнение в Бакони? Но откуда такое сведение? Одиссей пожал плечами. — Не знаю. Но полковник Никитенко просил вас отнестись к его рекомендации со всей серьезностью. — Но… Но почему не по официальным каналу? И почему он ничего не написал мне про это в своё писмо? Одиссей лишь развёл руками. — Сам теряюсь в догадках. Тем не менее — полковник Никитенко считает эту информацию крайне важной. Венгр кивнул. — Спасибо ещё раз. Хотя я не совсем понимал, что значит эти ваши слова… Полковник Никитенко прислал мне сегодня писмо по электронная почта — сказал, приедет коллега и передаст сувенир. Это оказалось очень необичный сувенир… — Андраши пожал плечами. — Уж какой есть. Я, во всяком случае, передал всё, что мне велено, слово в слово. А решать, как относится к этой информации — вам. Был искренне рад с вами познакомиться! — Я тоже. Что ж, ещё раз спасибо за подарки и за информация. До свидания! — с этими словами, положив бутылку и коробку в свой портфель, урам Андраши пожал ему руку и, всё ещё продолжая пребывать в некоторой растерянности, покинул холл пансиона. Растерянность венгра была понятной и Одиссею. Что за хрень задумали в Москве? И почему, интересно, они уверены, что это пресловутое наводнение начнется именно через месяц? Да к тому же в Баконьских горах? * * * — Знакомься, Дмитрий Евгеньевич. — Генерал указал на скромно одетого, седого пожилого мужчину, опирающегося на тонкую чёрную тросточку: — Генерал-майор Кривошеев. А это, — Калюжный указал на своего коллегу: — Полковник Левченко, мой заместитель. — Здравия желаю, товарищ генерал! Старик махнул рукой. — Какой уж там генерал… В отставке уже двадцать лет. Таких генералов, как я, черти на том свете с фонарями уже давно ищут. — И иронично улыбнулся — при этом глаза его молодо (и даже озорно) блеснули. Калюжный указал на кресла вокруг журнального столика, сервированного на три персоны; впрочем, накрыт он был по-холостяцки: бутерброды, чай, холодные закуски — и предложил: — Прошу садится. Закусим, чем Бог послал, и заодно покалякаем о делах наших скорбных. — И усмехнулся. Левченко и пожилой генерал сели, Калюжный на правах хозяина разлил по чашкам чай из большого белого фарфорового чайника, заметив с досадой: — Ну вот, просил же Валеру купить простой чай — а он всё с бергамотом покупает… Генерал Кривошеев с видимым удовольствием отхлебнул чайку, взял с подноса бутерброд с сёмгой, в три приёма покончил с ним, после чего, отряхнув крошки с брюк, проговорил: — Ладно, за разносолы позже возьмемся — давайте о делах поговорим. Калюжный кивнул. — Добро. Виктор Ерофеевич, вы вчера говорили о специальных мероприятиях по инженерному оборудованию Дунантула[30]. Расскажите обо всём этом поподробнее, для меня и, — хозяин кабинета кивнул на своего заместителя, — для полковника. Кривошеев усмехнулся. — Были такие мероприятия, не скрою. Правда, во времена Союза я по этому делу подписку давал — но срок по ней уже вышел, да и… — Старик минуту помялся, а затем, вздохнув, добавил: — Не думаю я, что то, что мы тогда забабахали — ещё действует. Тридцать пять лет прошло, из них двадцать эту систему никто не обслуживал. Проржавело там всё вдребезги, вряд ли сработает. — А это мы побачим, сработает или нет. Вы суть расскажите. Отставной генерал пожал плечами. — Ну, суть — так суть. Вы себе карту Венгрии представляете? — И Калюжный, и Левченко одновременно кивнули. — Отлично. Дунай от Эстергома и Вышеграда и почти до югославской границы течет в меридиональном направлении — такой большой противотанковый ров через всю центральную Венгрию. Перед ним, с северо-востока на юго-запад, протянулось озеро Балатон. От Балатона до Дуная — река Шио, канал Шарвиз и сеть более мелких каналов, плюс — озеро Веленце. В общем, местность сложная, там в марте сорок пятого завяз Зепп Дитрих — потеряв за неделю с небольшим все свои танки[31]. Западнее Балатона — хребты Баконьских гор. То есть левый фланг нашего Южного фронта — начнись война — был бы защищён естественными препятствиями от Дуная до меридиана Братиславы. Но вот дальше на запад существует большой участок территории, никак и ничем не прикрытый — территории, ровной, как стол, идеально пригодной для маневра крупных механизированных соединений. Я говорю о дефиле между рекой Раба и Баконьскими горами. И в случае начала нашего движения… вдоль правого берега Дуная вверх по течению, на Линц и далее на Шварцвальд — противник имел бы возможность, перебросив из Италии через перевалы Восточных Альп танковые части, нанести удар по нашему открытому левому флангу на Залаэгерсег и далее на Дьёр, до Дуная. Или обвалить наши коммуникации — если бы войска Южфронта ушли бы далеко на запад.