‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эпилог — Надеюсь, безумие — это не заразно, — шепчет Руслан, когда мы прибываем на выездную регистрацию Инны и Ильи. Я легонько толкаю его локтем в живот. — Не ляпни только ей сегодня что-нибудь! Она итак последние недели на взводе. Сначала крот, потом массовые увольнения, еще и новая должность… Мы проходим к цветастой арке, украшенной мандаринами, и присаживаемся на свободные места. — Боже, почему мандарины? Почему не сиреневая свадьба, или на худой конец клубничная? Май же на дворе! Где они вообще столько цитрусовых добыли в не сезон? — для Руса на этой свадьбе все странно, он так и не успел узнать Разумовскую во всех ее мандариновых оттенках. — Это очень долгая история*, - шепчу я. — Но не удивляйся сегодня ничему. Свадьба будет такой же, как сама Инна — креативной и безумной. Две тощие девочки-скрипачки начинают играть марш Мендельсона. Илья Геннадьевич, наш финансовый директор, занимает место возле арки. По проходу, выложенному камнем, медленно движется невеста. — О, Господи, — шепчет Рус. Да, согласна. Корона из мандарин слегка лишняя. Но какая же Инна эффектная, как светится изнутри! Она так расцвела, когда в ее жизни появился правильный мужчина. Может, и я тоже? Ненароком бросаю взгляд на свое платье, оценивая, достаточно ли оно праздничное для такого мероприятия. Это платье мне тоже досталось по наследству от Юльки, которая пообижалась на меня ровно сутки после моего молчаливого ухода, а потом разрешила быть счастливой "с этим козлом", и привезти его на ужин. Надо сказать, что тот вечер Руслан пережил стойко, несмотря на все инсинуации со стороны моей подруги. Инна останавливается возле арки, и жених берет ее за руку. От их улыбающихся лиц слезы на глазах наворачиваются. Рядом с невестой стоит глубоко беременная Летунова в ярко оранжевом платье, плотно обтягивающем ее круглый живот. Она ужасно похожа на большой апельсин, что даже умиляет. Боже, а ведь у меня тоже когда-нибудь будут дети! Эта мысль не посещала меня с подросткового возраста, когда я ещё смела мечтать о большем. И вот сейчас, кто бы мог подумать, у меня отношения, и, возможно, когда-нибудь они перерастут вот в это все: Мендельсон, апельсинка, навечно. — Ну, и как вы там справляетесь без меня теперь? Руслан выдергивает меня из собственных счастливых дум по окончанию церемонии. Он улыбается, хочет услышать, что незаменим. — Нормально, — но я в эти игры с его эго больше не играю. — Вот без Кононовой как-то странно. Тихо и умиротворенно, что ли. Я даже мечтать не смела, что она когда-нибудь уволится. А тут сама, добровольно, вслед за тобой. Чудеса, не иначе. Даже без Ирки как-то пусто, хоть она и наделала дел, конечно. Прикинь, оказывается, ее новый дружок в фирме-конкуренте работал, она ему и сливала все наши заказы. И даже не понимала, что делает что-то противозаконное! — Думаешь, не понимала? — Рус закатывает глаза, как бы говоря, какая я наивная. — Ну, может и понимала, я так до конца не поняла, она реально не очень сообразительная была или мастерски притворялась. Как твоя первая неделя на новом месте? Этот вопрос я хотела задать всю неделю, каждый вечер, что мы проводили вместе, но каким-то неведомым образом мы с Русом пришли к соглашению не обсуждать среди недели рабочие дела. Чтобы вечер был только для нас двоих. — Нормально, — Руслан в своей манере, отвечает сдержанно и лаконично. — Это коммерческая тайна или тебе просто тупо нечего сказать? Хоть, какого цвета у вас там стены? — Не обращал внимания. Я, знаешь ли, команду себе набираю, стратегию вывода продукта на рынок разрабатываю, а не в стены пялюсь, — ироничный взгляд должен меня пристыдить, но нет, я лишь улыбаюсь. — И как команда, собирается? — Собирается. Не хватает только одного очень талантливого художника, не порекомендуешь такого? И опять мы возвращаемся к этой теме. Нет, не порекомендую. Мне нравится работать в DS Marketing, нравится работать с реактивной Разумовской и со своими постоянными клиентами. Даже моё рабочее место — идеально. Зачем мне все это менять? — Я уже говорила тебе: нас и здесь неплохо кормят. И не надо снова переманивать меня твоими рациональными доводами и соблазнительными предложениями. — Ммм, по соблазнительным предложениям я профессионал. Че прижимается плотно ко мне, просовывает руки мне за спину и крепко сжимает. Я снова краснею, но не от неловкости, что гости на свадьбе больше смотрят на нас, чем на молодоженов, которые слились в первом танце, а потому что начинаю возбуждаться. Рус действительно специалист по соблазнительным предложениям! Сколько раз за последнюю неделю меня соблазнял… — Серьезно, мелкая, давай ко мне. Будем двадцать четыре на семь вместе. И обеды станут куда продуктивнее. — Вот это одна из причин, почему я никогда не соглашусь — с тобой не возможно будет работать! Давай не будем мешать личное с рабочим. И ты, кажется, разучился считать. Мы ни при каком раскладе не сможем быть вместе двадцать четыре часа, хотя бы потому, что наши квартиры чуть ли не в разных частях Москвы. — Знаешь, мелкая, мне кажется, это пора исправлять. Мое сердце гулко стучит, вкладывая в его слова смысл, которого там, очевидно нет. Ведущий вечера приглашает всех присоединиться к молодожёнам на танцполе и начинает играть танго. Музыка страсти, музыка чувств, и сейчас оно звучит как фон для очень важного разговора. Рус, тем не менее, не говорит больше ни слова. Берет меня за руку и ведёт на танцпол. Мы что, будем сейчас танцевать? Вдвоем? Серьезно? — Ты умеешь танцевать? — шепчу ему на ухо, когда он становится в позу партнера, крепко сжимая ладонью мою поясницу. — Так, немного, — лукаво улыбается он. Он ведёт меня умело и красиво. Я напрягаюсь в его руках как струна, но это лишь по началу. Он показывает, что знает, что делать, показывает, что ему можно довериться. Моя ладонь движется по его спине, впитывая мужскую силу и энергетику. Одна нога скользит по его бедру, а после поднимается высоко вверх. Он откидывает ее назад одним точным движением руки и ведёт меня в прогулку. Медленно, вкусно. Быстро, страстно, властно. Мурашки покрывают все тело. Подумать только, Рус танцует со мной. Он делает это для меня, показывает, что хочет разделить со мной все важные для меня вещи. Между нами кипят эндорфины. Они заползают в каждую клеточку и растворяются там в эйфории. Да, я хочу, хочу большего, просто спроси. — У меня тут кое-что для тебя есть. Мы сидим за отдаленным столиком и приходим в себя, после скачка адреналина на танцполе. Рус тянется в карман и достает несколько листов, сложенные пополам. — О, нет, Че! Я тебя прошу, только не Конфетка на свадебном приеме! — укоризненно смотрю на него. — Я не буду делать это под столом! — Какая ты… смешная, — улыбается Рус. — А ещё до невозможности милая, когда смотришь на меня, как озлобленный мышонок. Нет, это не тот выпуск. Это последний. Я тут набросал кое-что, не так, как сделала бы это ты, но очень хотел удивить тебя. Он смущённо улыбается, но не выпускает листы из рук. — Последний? Значит, Конфетке больше не быть? — Последний, — пожимает он плечами. — С Конфеткой. Но у меня появилась новая идея, думаю, будет не менее успешной, чем эта, если ты, конечно, согласишься ее рисовать. — Ка-кая? — подозрительно щурусь я. — Офисная давала. Я разражаюсь громким смехом. — Серьезно? А главная героиня будет шикарная блондинка с острым язычком? — Думаю, тебе доставит удовольствие рисовать хорошо знакомый тебе образ. — О, в этом не сомневайся! Хотя над названием надо поработать. Значит, работа снова у меня в кармане? — Ага. — А это реально последний выпуск Конфетки? — Ага. — Ой, не тяни, дай посмотреть. Что, она там бросает Кави ради шикарных чернокожих братьев из 71 выпуска? — хитро улыбаюсь я. Рус рычит на меня, недовольный, что порчу ему сюрприз. — Ладно, давай уже сюда, посмотрю в последний раз, как ты портишь мой образ своими извращёнными фантазиями. Рус протягивает мне листы и несколько мгновений не отпускает их. Словно боится их мне отдать. Но в этой схватке я побеждаю. Раскрываю листы и ахаю. Из окошек с фреймами на меня смотрит Кави: стоящий на одном колене, Кави, переносящий Конфетку через порог, Кави, клянущийся любить ее вечно. Я поднимаю глаза на Руслана, а он садится в позу, точь-в-точь, как Кави на первом рисунке. Я задыхаюсь от лавины эмоций, она сносит меня, оставляя лишь горстку песка на берегу бушующего океана чувств. — Я думала… ты попросишь меня переехать, — волнение не дает мне связно говорить. — Мы потеряли так много времени. Давай не будем совершать ту же ошибку. Переезжай ко мне, выходи за меня замуж, будь моей навсегда? Я киваю, не в силах вымолвить слов. Кажется, сердце сейчас прорвет грудную клетку и прыгнет в руки к этому мужчине, протягивающему мне кольцо. Поток совершенно лишних мыслей заполняет мою голову: как он узнал размер, когда его купил, лучше жениться летом или осенью? Но я гоню их, гоню, потому что хочу насладиться этим всепоглощающим моментом: теперь я никогда не буду одинока. — Так теперь мне точно придется заново знакомиться с твоей семьей? — все же вырывается из моих уст. — Придется, Мышка, придется, сколько можно откладывать? — Ты же знаешь… — Вы с Ленкой снова подружитесь. А родители мои тебя итак обожают. Может, отец и меня станет больше любить благодаря тебе, — грустно улыбается он.