— Он тебя любит, иначе бы так не давил, — я заключаю его лицо в ладони и крепко прижимаюсь губами к губам. — Не отпущу тебя теперь, — шепчет он между поцелуями. — Не отпускай, — молю я. Бонус Тогда От него все время пахнет сигаретами. Мой самый любимый запах на свете. Странно, я знаю, но так пах отец. Когда Руслан садится рядом, или просто проходит мимо, меня обволакивает этот горьковатый аромат, даря чудесные ощущения спокойствия. Если закрыть глаза, то на минуту можно представить, что я снова в папиной машине, жую свою любимую шоколадную жвачку, а он подпевает дурацким песням на радио. Я была счастливым ребенком. Могу ли стать счастливой взрослой? Наблюдаю из-под опущенных ресниц, как Руслан режется в какую-то игруху за компом. Дверь в его комнату всегда открыта, как и в Ленкину, это вроде как, их семейное правило. И вот, если сидеть за учебником на Ленкиной кровати, то как раз открывается обзор на компьютерный стол ее брата. Мне видно его руки по локти, а иногда, в особенно напряженные моменты игры, он наклоняется вперед, и я вижу его лицо. Красивое, словно вылеплено по образу и подобию божества. У семейства Че вообще очень интересные гены: его отец имеет четкие азиатские корни, а мать — классической славянской внешности. И если в Ленке все это замешалось не очень пропорционально, то Руслан сорвал джекпот. — А давай по мороженке? — отрывается от чтения подруга. — Я не хочу, спасибо. Ненавижу такие моменты. Ненавижу, что приходится говорить "не хочу", чтобы не унижаться, произнося "у меня нет на это денег". — Ой, да я схожу, не ссы. Пойду только у Русика денежку возьму, — подмигивает мне Ленка. Она вьет из него веревки. Он хороший брат, он позволяет. Подруга уходит, оставив меня в квартире наедине со своим братом. И хотя он определенно увлечен игрой, я чувствую ужасное стеснение. Как и всегда, когда он рядом. Хочу взять телефон со стола, чтобы повтыкать в него до прихода Ленки и убить время, но с травмированной ногой даже расстояние в пару шагов — целая пропасть. Неуклюже скачу, ещё непривыкшая к своему стесненному состоянию и роняю чертова Бунина. Тянусь под стол, но дурацкая нога ужасно мешает маневренности. Неожиданно книга взмывает вверх и оказывается у меня в руках. По телу пробегают мурашки от знакомого запаха табака, и я заливаюсь ярким румянцем. Дурацкая особенность организма — при любом выбросе адреналина, сразу в краску. — Бунин? — он впервые заговаривает со мной сам. — Угу, киваю я, собирая весь свой словарный запас, который обычно разбегается при его появлении. — "Лёгкое дыхание". — Сочувствую, — хмыкает он. — Да нет, мне нравится, — прыгаю обратно к кровати, чтобы увеличить расстояние между нами, чтобы он не заметил, как трясутся у меня губы, когда я говорю. — И про что там? — он опирается на стол позади и смотрит на меня. Смотрит так, что мурашки по телу. — Про девочку, которая примерила на себя роль женщины и не справилась с ней, — и я бы сделала это с тобой, не задумываясь. — Не читал? — Я не так, чтобы хорошо учился в школе. Да и пять лет прошло уже. Профильные предметы вытеснили школьные, — он делает смешной жест, будто стреляет себе в голову. И я смеюсь. Он смеётся вместе со мной. Он забавный. И добрый. Ужасно красивый. Пожалуйста, спаси мою жизнь. Конец ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍