– Да, действительно, есть ещё две, не такие, правда, наезженные, как эта, и идут они чуть дольше, чем главная, не по прямой. Зато та, что идёт западнее, проходит не по лесу, а по голым холмам, и турки ей время от времени пользуются. Лёшка поглядел на поручика. Тот выглядел уже не столь уверенно, как ранее. – Скажи, уважаемый, – Егоров опять обратился к хозяину. – А эти два десятка левендов, они проживают только лишь в одном каменном доме, про который тебе рассказывал твой свояк? – Да, именно так, – кивнул Никола. – Османы не любят соседства с другими народами. У них на дворе и конюшня, и свой отдельный колодец, и даже амбар есть, куда ими складывается всё то, что собирается или отнимается у крестьян. – Очень интересно, а ты не знаешь, где турки содержат задержанных, ведь были, наверное, случаи, когда они кого-нибудь ловили, а потом отправляли под конвоем в Неготин? – с надеждой спросил егерь. – Нет, к сожалению, этого он не ведает, – покачал головой серб. – Бывало такое, конечно, когда османы кого-нибудь и за что-нибудь хватали. По весне вот они поймали двух мятежников, долго их били, а затем отправили под конвоем в крепость. А Неманю с женой за то, что они их прятали, отрубили голову прямо на базарной площади в самой же Слатине. Но вот где левенды их перед этим держали, он про это не знает. О том можно спросить его свояка. Он же сам местный и наверняка что-нибудь может знать. – Отбивать нашего человека лучше в селе, до выхода конвоя на крепость, – уверенно заявил Егоров. – Здесь они нападения на себя точно не ждут. Село в их власти, население запугано, в нём наверняка есть сочувствующие и османские послухи, не зря же и недели не прошло, как нашего человека под подозрением забрали. Если будем отбивать его в пути, то нам придётся распылять свои силы и перекрывать все три дороги. Понятно, что, скорее всего, они пойдут по самой главной, а если вдруг нет? Вот Никола говорит, что здесь изредка из леса постреливают, значит, турки побаиваются нападения и вполне могут выбрать окружной, долгий, но безопасный путь. Да и в любом случае они будут настороже, выйдя за пределы села. Боюсь, что в случае опасности они могут попросту убить пленного. Мы-то их самих уничтожим, но ведь нам нужен живым наш человек. – Да, ты прав, – согласился Озеров. – Нужно по возможности исключить любую опасность для его жизни. Та же шальная пуля попадёт, и весь наш выход идёт коту под хвост. Да что там выход, я, наверное, лучше сам застрелюсь, чем буду без него возвращаться! – Ну, тогда за дело! – Лёшка встал из-за стола и взял в руки штуцер. – Спасибо тебе, Никола, за хлеб-соль, за твои душевные слова и за заботу. Нам пора выходить. – Подождите, – пожилой серб вытолкал перед собой сыновей. – Это мои Лазар и Велько. Я уже сам стар и не смогу, как в молодости, по горам с мушкетом скакать, – и серб с усмешкой подкрутил ус. – Было дело, не всё же время я скотину пас да зерно в поле растил. Так вот пусть и мои мальчики с вражиной повоюют. Научи их всему, господин офицер, ты хороший командир, я вижу это, и солдаты у тебя гожие. Передаю их в твои руки, – и пожилой мужчина низко поклонился. Это было, конечно, неожиданно. Лёшка застыл на месте, не зная, что и сказать. – Поблагодари хозяина, командир, – шепнул в ухо Живан. – Нельзя отказывать, кровная обида иначе. – Хм, – хмыкнул Лёшка и, поглядев на Милорадовича, буркнул: – Вот и будешь им тогда опекуном. С тебя и спрос теперь за всё. – Хорошо, – улыбнулся тот. – Серб русского никогда не подведёт, поверьте, Ваше благородие. – Ладно, Никола, беру я твоих парней, – согласился подпоручик. – Только для зачисления их в мою команду придётся разрешение у командования испрашивать, а перед этим им ещё нужно будет и прошение о принятии российского подданства подавать. – Это великая честь! – воскликнул, выслушав перевод Живана, отец новобранцев. – Благословляю вас, дети мои! От старого мушкета Лёшка решительно отказался, впереди был долгий путь, а такое тяжёлое и неудобное оружие им будет ни к чему: – Заслужат ещё, отец, им потом новое выдадут! Хорошо, топоры пусть берут с собой, в дороге сей удобный инструмент весьма полезным может быть. Хуторские нагрузили солдат продуктами. Отказаться от них никакой возможности не было, всё давалось искренне и очень настойчиво. До рассвета было ещё часа три, и егеря, рассыпавшись дозорами, побежали в ту сторону, куда их вели молодые сербы. Миновали пять вёрст и вышли точно на околицу приличного по нынешним меркам села. – Чика Стефан, отвори врата! То смо ми Лазар и Велко. Морамо да урадимо. (Дядька Стефан открой дверь! Это мы Лазар и Велько. У нас до тебя дело! – серб.). – Парни стучали в дверь дома своего родственника. Через десять минут Егоров выслушивал рассказ свояка Николы. Да, всё верно, он сам лично от бондаря слышал тот рассказ о человеке, который прибыл сюда издалека. А тому это рассказал сам мельник, у которого он и жил три дня, пока его не схватили турки. Нет, сам он его не видел, но по описанию он высокий, молодой и стройный. По всем повадкам это городской житель, и одет он был как горожанин. Прибыл путник в Слатицу на лошади, определил её в конюшню к мельнику и заплатил он и за себя, и за прокорм скотины аж на месяц вперёд. Турки его забрали из двора мельника, где он проживал, вчера утром, и говорят, сильно его били, выбивая признание, что он мятежник. – Ай-я-яй, – покачал грустно головой Стефан. – Османам довольно самого малого подозрения, чтобы лишить жизни любого. Нет покоя на сербской земле. Сколько уже народа они убили на этой базарной площади, сгоняя для назидания на неё селян. Но того, которого схватили, они пока не убили, и сказывают, что поутру повезут его в Неготинскую крепость. Не зря командир левендов хвастался, что его теперь щедро наградят и он непременно станет юзбаши, то есть сотником, и не станет после этого прозябать в этой захудалой дыре. – Где содержат пленников? – Лёшка задал сербу так волнующий их всех вопрос. – Ну-у, летом, бывало, держали людей и в выкопанной для этих целей яме. Её сверху закрывали решёткой, а потом запирали на замок. Вот там, в этой яме, они и сидели, бывало что даже и по несколько месяцев. Но это касалось только тех, кого забирали за простые провинности и в основном за недоимки. Взятых за тяжкие прегрешения против османской власти закрывали в подвале каменного дома, где и живут турки. Плотник Янко рассказывал, что там есть пара темниц за крепкими дубовыми дверями, которые он же и ставил по приказу турецкого командира. – Всё понятно, – кивнул Лёшка. – Будем брать этот дом и выбивать весь его гарнизон. Выдвигаемся, и так много времени уже прошло, нужно действовать! Краешек неба с востока уже начал немного сереть, снег прекратился, ещё час, и рассвет здесь разгонит остатки от ночной тьмы. Команда егерей кралась по улице к большому каменному дому. Как видно, когда-то его построил для себя весьма состоятельный человек. Где он сейчас? Вполне возможно, что сгинул в огне очередного восстания, возглавляя отряд гайдуков, или же перебрался туда, где было спокойнее. В этих местах постоянно зрело народное недовольство османским гнётом и всегда было очень тревожно. Фигуры в белых маскхалатах крались вдоль заборов, и разглядеть в этих размытых тенях людей было пока очень сложно, другое дело днём, да и то, пожалуй, только лишь на прямой видимости. В этом селе собак было гораздо меньше, как видно, и Шарикам доставалось от местной, чужой власти. Фёдор подполз вдоль высокого забора, выложенного из природного камня, к воротам и заглянул в их щель. По двору, что-то заунывно подвывая себе под нос, топталась фигура часового в длинном бараньем тулупе. Турку было очень холодно и хотелось спать. Его вахта была последняя в ночи. Совсем скоро уже рассветёт, его сменят, и можно будет похлебать горячую баранью похлёбку, а потом он завалится спать и сможет увидеть во сне такое тёплое и ласковое южное море, а не вот эту холодную землю Румелии. Караульный даже не услышал скипа снега под ногами трёх белых теней. Его голову резко дёрнули, а остро отточенный кинжал рассёк открытое горло от уха до уха. – Стёпка, Борька, к двери! – шепнул Цыган и, передавая обмякшее тело Никите с Семёном, махнул рукой в сторону дровницы. – Туда этого положите, только юшку припорошите снежком. И ружьё его пусть пока там же лежит. – Чуть припорошив кровавую лужицу снегом, Фёдор перебежал к воротам. – Всё тихо, вашбродь, караульного сняли удачно. Внутри никто не всполошился. – Всем к дому, осмотреть двор и занять свои места! – отдал распоряжение подпоручик. – Вовнутрь пока не лезем, ждём хозяев! Крепкие дубовые двери были заперты изнутри. Без большого шума проникнуть вовнутрь было нельзя, и оставалось только ждать, когда они сами откроются. Илькину и Мурату пришлось вставать раньше других. Сегодня была их очередь варить баранью похлёбку на весь отряд. Не успеешь сготовить, и злой Мехмет лишит тебя части бакшиша, а то и полностью за весь месяц. Этот может! Вон он как быстро вознёсся, став из простых воинов командиром отряда левендов. Не иначе прикарманивал денежки подчинённых и смог купить себе такую должность. А вчера, как они сцапали этого упрямого серба, так он и вообще юзбаши возжелал стать. – Отвезём этого пленника в крепость, все по паре акче получите! Как же, нам он, как собаке, обглоданную кость бросит, а себе-то львиную долю от всех премиальных заберёт! – сопел Мурат, открывая засовы двери и вытаскивая с этим глупым Илькином большой котёл. В глазах турка сверкнула молния. Сильный удар сбоку помутил его рассудок, горло сдавило, словно тугим арканом, чьим-то локтем, а в зажатый рукавицей рот грубо впихнули какое-то вонючее тряпьё. Он даже и пискнуть не успел, как его уже тащили под руки две белые фигуры. – Сюда бросайте и снегом ему морду натрите! – отдал распоряжение Озеров и зажёг висящий на стене амбара светильник. Лицо Мурата покалывало, оно было мокрым от растаявшего на нём снега. Сознание полностью к нему вернулась, и, испуганно озираясь, он наткнулся на остекленевший взгляд Илькина. Его товарищ лежал в луже крови рядом и смотрел на него. Турка охватил панический животный страх, и если бы не эта тряпка, то он бы непременно закричал. – Как тебя зовут? Сколько всего человек в доме? Где они сейчас все, и где тот человек, которого вы захватили у мельника? Кто вам донёс про этого человека? Ну же, быстро отвечай, как мы только вынем кляп, иначе прямо сейчас будем резать тебе горло! – Человек в белом балахоне, по всем признакам серб, продемонстрировал свой окровавленный кинжал и показал, что будет с Муратом. Минут через десять пятеро егерей вышли из амбара и прикрыли за собой дверь. Живан поморщился и, обтерев кинжал, откинул в сторону окровавленную тряпку. Рассветало, видимость на улице была уже хорошая, и нужно было торопиться. – Дверь тихонько на себя, – Алексей первым проскользнул в открывшуюся щель. За ним со взведёнными пистолетами двигалась пятёрка Цыгана. Остальная команда, так же разбитая по боевым пятёркам, следовала за своими старшими. Задача Лёшкиной была добраться как можно тише до входа в подвал. Здесь, по словам Мурата, перед самой лестницей, ведущей вниз, и должен был сидеть на скамье тот караульный, который приглядывал за пленным. Жёлтое световое пятно указало правильное направление. Ага, вот и пост. Лёшка задел неосторожно какой-то горшок, тот громко бумкнул, и со скамьи приподнялся караульный. – Değişiklik ne? Sonunda o gece bitti. Donmuş gibi…(Что, уже смена? Наконец-то эта ночь прошла. Замёрз, как…) Хэк! Лёшка резко выбросил вперёд свой швырковый нож. Тот пробил шею жертвы в ярёмной выемке прямо над самой грудиной. Фонтан крови брызнул из перебитой артерии, и турок, выпустив из рук ружьё, с грохотом завалился на пол. Всё, теперь точно перебудили весь дом! Озеров уже был возле убитого. Так, вот на поясе ключи, он отстегнул с него всю связку и бросился по лестнице вниз. – Степан, Никита, помогите поручику! Остальные за мной! Дом просыпался. Из его дальнего конца послышался повелительный крик: – Какой там растяпа всех перебудил так рано? И почему до сих пор нет запаха еды? Артельные, вы куда провалились?! На выходящего из своей комнаты старшего левендов выскочили две белые человеческие фигуры. Бах! Приклад фузеи Ильи влупил турку в переносицу. Ших! – сверкнула сталь сабли, это добил упавшего Макарыч. – Пленных не брать! – такой был приказ Озерова. – Они все видели нашего человека! – И тут уже было не до сантиментов. Армейская разведка работает жёстко! Из комнат уже неслись тревожные крики. Так, в одной жил сам Мехмед, и он уже знакомится с гуриями. В другой – два старших десятков левендов. Ещё в двух живут рядовые. Лёшка взвёл курки двух своих пистолетов. Вот дверь одной комнаты приоткрылась, и в проёме двери показалась фигура крупного турка в шароварах и в накинутой безрукавке. В его руке была сабля. – Что за шум, Мехмед, мы уже поднимаем людей? – Бах! Бах! – оба пистоля послали тяжёлые пули в упор, и турок упал вовнутрь комнаты. «Похоже, это был один из десятников, – подумал Егоров. – Ну всё, теперь понеслось!» Из двух комнат слышались панические крики и топот ног. Бах! Бах! Бах! – гремели пистолетные выстрелы. Турки, потеряв несколько человек, выскочивших в коридор, затаились теперь внутри. Бум! – ружейная пуля пробила дверь и выбила каменную крошку со стены. Ну да, сейчас они забаррикадируются мебелью, и ничем их потом не выковырнешь. – Гренады во все комнаты! Внутрь, пока две не сработают, не заходить! – крикнул Лёшка, сам раздувая трут. – Прикрывай! – кивнул он Фёдору. А сам, чуть раздвинув дверную щель, вкатил вовнутрь дымящийся шар и отшатнулся от проёма. Ба-ах! Дверь вынесло с петель в коридор, а из комнаты повалил чёрный дым. Ба-ах! Сработала уже гренада Борьки. Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах! – неслись взрывы из других помещений. Из них сейчас слышался дикий визг, вой и стенания. Фёдор с Лёшкой впрыгнули вовнутрь своей комнаты, там должен был оставаться ещё один десятник. Бах! – хлопнул выстрел на улице. Федька выглянул в выбитое окно: – Чё, никак сбечь хотел? – Да сбёг почти шта-а! – раздался голос с улицы. – Так чесал, аж голые пятки по снегу сверкали. Вон Трифон его из свово штуцера сбил, када он уже через ограду перелезал. – Не сбёг, вашбродь, – Фёдор повернулся к командиру. – Подстрелили наши. Эх и шустрая же ноне турка пошла! – Будешь здесь шустрым, когда жить захочешь, – хмуро ответил Лёшка. Команде предстояла неприятная миссия. Всех в доме нужно было добить. Видевших тайного человека оставлять в живых было нельзя. Здесь Озеров выступал в роли представителя от командования, и был он в своём праве. И сплюнув на засыпанный известью и каменной крошкой пол, Егоров вышел на улицу. Лазар и Велько снимали с забора простреленное тело. По двору ходили егеря, складывая на расстеленный прямо на снегу ковёр трофейное оружие. Несколько человек выводили из конюшни лошадей. Возле дровницы стоял Озеров и накладывал на лицо высокого мужчины по самые его глаза широкий белый шарф. Хм, маскировка, однако. – Вот, Богдан, познакомьтесь, это командир всего отряда егерей, подпоручик Алексей Петрович Егоров! – Михаил Озеров представил Лёшку незнакомцу. – Превосходный офицер, хочу я вам сказать, благородный человек, хороший воин и друг тоже отменный. Лёшка протянул вперёд руку, и они с незнакомцем обменялись крепкими рукопожатиями. – Богдан, – представился тот, ставя ударение на первый слог имени. – Да, Алексей, для всех вокруг это Богдан, пусть так при случае и обращаются к нему. Лицо его прикрыто нарочно. И видеть его без шарфа кому-либо пока нежелательно. – Да нам-то оно и без надобности. Мы армейцы, и в ваши тайные дела не лезем, Мишель, – Алексей посмотрел на крыльцо. В это самое время из дома во двор одно за другим начали выносить тела турок и выкладывать их там рядком. При их подсчёте всего вышло двадцать одно. Все турки были здесь, на месте, не ушел из дома ни один. – Нужно привести сюда мельника. – Озеров посмотрел на Алексея. Тот напрягся и подошёл вплотную к контрразведчику. – Знаешь Мишель, ты, конечно, человек из весьма высоких сфер, и я вашу службу уважаю. Но вот палачами мы не будем. С турками да, с теми мы режемся в бою без жалости. Они ведь тоже солдаты и сами идут с оружием по этой дороге войны. А мы с ними воюем, и тут уж кто кого. Но вот с мирными жителями, хотя бы даже и с мерзавцами, извини, тут уж ты разбирайся, пожалуйста, сам. Поручик усмехнулся и посмотрел на Богдана: – Я же только что здесь сказал, что Егоров благородный человек. Ну ладно, людей-то своих хотя бы приконвоировать его сюда дашь? Егоров кивнул головой: – Людей дам. Эй, Лазар, Велько, покажите пятёрке Живана, где живёт мельник! Капрал Милорадович, приказываю вам доставить сюда оного незамедлительно! Постарайтесь обойтись с ним по-человечески, по возможности не применяя грубую силу. Как-никак он тут тоже на своей земле. В это самое время к дому потянулись уже пара десятков из местных жителей. Новости на селе всегда разлетались быстро, и с каждой минутой селян становилось всё больше. Русские! Русские войска пришли в Слатину. Русские из-за Дуная переправились на этот берег и убили всех турок! Весть со скоростью пожара неслась от дома к дому. За ушедшим к дому мельника Живаном и его солдатами увязалось несколько десятков, и на улице сразу же стало чуть посвободнее. Но прошло немного времени, и вскоре возле дома опять было не протолкнуться.