– Товарищи, товарищи, не толпитесь! – помахивая жезлом, увещевал дежурный по вокзалу – пузатенький крепыш в зеленоватой железнодорожной фуражке. – Поезд стоит десять минут – все успеете. Что-то зашипело, состав дернулся и застыл. Тут же отворились двери… – Марта! Инга! – Завидев своих, Алтуфьев радостно замахал рукой. И вот уже первые объятия и поцелуи, и удачно пойманное такси – бежевая «Победа»… Подняв небольшой чемодан, Алтуфьев загрузил его в багажник. Марта Яновна Кюйд – красивая худенькая блондинка в светло-голубом крепдешиновом платье с модным светло-серым жакетиком, усевшись в такси, устало вытянула ноги. Обликом своим она нисколько не напоминала бывшего следователя прокуратуры, а ныне – капитана следственного подразделения Министерства охраны общественного порядка Эстонской ССР, скорее старшеклассницу или студентку. Ну, кто же еще осмелится носить такой короткий подол? Марта вот осмеливалась и ничуть не стеснялась, да и выглядела, надо сказать, большой модницей. Белые лаковые туфли, сумочка в тон, темные очки, шелковый гофрированный шарфик на шее. – Володя, а мне на переднем сиденье можно? – обернулась пятилетняя Инга – копия мамы: такие же пронзительно-голубые глаза, пушистые ресницы, золотистые локоны, словно бы напоенные солнцем и медом. И такая же модница – белые носочки, белые шортики и темно-голубая матроска с синим отложным воротником-гюйсом. – Так забралась ведь уже! – Захлопнув дверь, Алтуфьев назвал таксисту адрес. – Едем! – Это же на самой окраине. – Водитель покрутил усы. – Далеко. Не дороговато будет? – Да вы поезжайте. – Ну, как скажете. Наше дело – предупредить. Таксист включил счетчик – поехали. – Мы завтра уже назад, – предупредила Марта. – Автобусом. А я сейчас поезд специально выбирала – Инга давно хотела, чтоб паровозом. Владимир Андреевич улыбнулся: – Ну, и как паровоз, понравился? – Еще бы! – всплеснула руками девчушка. – Ой, Володя! Я там и не спала. Пила чай. А еще ела конфеты. – Молодец. Инга всегда так звала маминого… хм… друга, по имени – Во-ло-дя – и произносила все слоги нараспев – в детском саду ходила в эстонскую группу. Марта же говорила по-русски чисто, практически без акцента, все-таки целых три года прожила в Нарве, а там почти весь народ – русский. – Ингочка, так ты устала, наверное? – Ой, есчо нет! Я хочу мороженого! – Купим! Там, рядом с домом, магазин, в двух километрах. – Шутишь? – засмеялась Марта. – Отнюдь, Марта Яновна, отнюдь. Алтуфьев любил звать любимую по имени-отчеству, при этом всегда щурился и улыбался. Марта поначалу обижалась, а потом ничего, привыкла. Она вообще много к чему привыкала. К изменам мужа, к разводу, к переводу в Нарву… И вот – к Алтуфьеву, к Володе, с которым встречались уже почти четыре года. А в Нарве жили вместе, чуть-чуть… Пока не донесли, не взывали на ковер, не… В общем, в грязь втоптали! От зависти, что ли… Хотя, казалось бы, какое людям дело? – В Таллине, в прокуратуре, скоро будет вакантное место, – глядя в окно, негромко протянула Марта. – Таллин не Нарва, там эстонский нужно знать. – Ты же знаешь! – Не так, чтоб очень. – Ничего, я подучу. – Женщина неожиданно вздохнула. – Знаешь, надоело вот так… Ты – здесь, я – там. Все время на бегу, на колесах… Хотя ладно – не буду начинать. Смотрите-ка, тучки! Не дай боже, дождь! – Не будет дождя, тучи-то – так себе… Да и уходят уже. – А хорошо бы дождика-то! – перекладывая руль, ухмыльнулся таксист. – А то уже две недели такая жарень стоит. Огороды сохнут. Ну, приехали. Какой подъезд? – А вон сюда подъезжайте. Расплатившись с таксистом, Владимир Андреевич подхватил чемодан и галантно распахнул дверь подъезда: – Прошу, дорогие гости! – Картошкой тушеной пахнет! – поднимаясь по лестнице, заценила Марта. – Неужели… – Ну да, приготовил. – Алтуфьев скромно потупился и вдруг рассмеялся. – Ну, заходите – пришли. – Ой, Володь… у тебя же ванная! – Газовая колонка! Сейчас запалю. Первым делом Владимир включил телевизор, и Ингочка принялась смотреть какую-то детскую передачу, правда, та длилась недолго. – Сейчас – душ, потом – обедаем, а потом – гулять, – снимая туфли, по-хозяйски распорядилась гостья. Алтуфьев шутливо вытянулся и отдал честь: – Слушаюсь, Марта Яновна! Разрешите выполнять? – Выполняйте. И желательно – бегом! – Ага. Ой, Инга спит, кажется… – Так умаялась. Плед же у тебя был… – Вот. – Ага. Теперь помоги расстегнуть. Ах, с каким трепетом Владимир потянул молнию платья. На Марте оказалось импортное белье: синий, с кружевами, лифчик и узкие трусики. – Худяшка ты моя. – Обняв женщину, Володя поцеловал ее между лопатками, погладил по спине, прижал к себе, быстро расстегнул лифчик, поласкал ладонями грудь, поцеловал… – Н-не здесь… – тяжело задышала Марта. – Давай хоть в ванную… Полетели на пол изящные трусики, туда же отправились брюки и рубашка Алтуфьева… Едва слышно скрипнула дверь… – Как здесь тесно, Володь… Обедать решили на природе, тем паче что лес начинался сразу же за домом. Именно лес, а не какой-нибудь там парк или скверик. Высоченные смолистые сосны, синие сумрачные ели, красивенные березы, липы, орешник… Грибы пойдут – весь город там будет! Еще и речка рядом – километрах в двух… – Ура! Ура! На речку! – радостно запрыгала Инга. Марта улыбнулась: – Ну да. На пикник. Яйца, хлеб, вино… – И зефир не забудьте! – Ну да, и зефир. А картошку, пожалуй, на вечер… Так! Товарищ младший советник юстиции, стаканов у вас хватит? – Кружки возьмем! – снова вытянулся Алтуфьев. – Пойду на кухню, приготовлю. – А я переоденусь пока. – Ага… Переоделась… Вернувшийся с кухни Владимир Андреевич не то чтобы выпал в осадок, как порядочный химический элемент, но где-то близко к этому… – Ну, как? Нравится? – С лукавым прищуром Марта повернулась и уперла руки в бока. Белая майка, синие трикотажные шортики и такая же кофточка-безрукавка… М-м… Хоть обратно в ванную тащи! – Ох, Марта Яновна, не знаю, как и сказать! Но ходить по советским городам в таком полуголом виде не рекомендуется. – Так мы же на пляж! – Хм… ну да, вообще-то… Вообще-то Владимир Андреевич к внешнему виду своей женщины никогда не придирался, а совсем даже наоборот. – Боюсь, украдут тебя, вот что!