Спартанскую обстановку в комнате оживляли лишь большая – двадцать четыре на тридцать шесть – фотография Брижит Бардо в купальнике бикини, прикрепленная к стене обычными канцелярскими кнопками, да вырезанный из «Огонька» календарь на тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. Обои же были… Ой, лучше про обои не говорить. Жилище это, впрочем, Анатолия ничуть не смущало – сюда редко кто заходил, разве что соседи за спичками. Никаких друзей-приятелей Резников в Озерске так и не завел, да и не стремился. Что же касается женщин, то в гости он не приглашал даже постоянную свою сожительницу Тимофееву Лену, заведующую местной библиотекой. Той, конечно, любопытно было заглянуть, да только ухажер отделывался шутливой фразой про «жуткий холостяцкий быт». Да, собственно, так оно и было. Лена, кстати, дала с десяток списанных учебников, которыми Анатолий вполне успешно заменил сломанные у стола ножки. Налив остававшуюся в ведре воду в большой пузатый чайник (тоже, кстати, казенный), Резников сунул в розетку вилку новомодной электрической плитки, привезенной с собой из Тарту. В местных магазинах подобные товары появлялись нечасто, да и покупали их мало – не доверяли, боялись пожара и предпочитали пользоваться допотопными керогазами или примусами. Анатолий же больше ценил удобство, да и стоять в очереди за керосином было лень. Ну и, опять же, запах. Достаточно одной уборной, а тут еще керосинка! Поставив чайник, он запер входную дверь на крючок и принялся разбирать рюкзак. Первым делом вытащил «вальтер», постелил на стол старую газету, разобрал его, почистил… И скривился – в магазине осталось всего шесть патронов. Два истратил на Дылду… сгореть бы ему в аду! Вот ведь, послал бог помощничка. А собственно, что, было из кого выбирать? Да и ситуация тогда сложилась та еще! Нужно было реагировать, и побыстрее… Прикрыв глаза, Резников вспомнил, как в тот день – не так и давно! – уходя с танцев, он решил сократить путь через ельник. И там, за клубом, недалеко от заросшего пожарного водоема, вдруг увидал стоявшего над трупом Дылду! Ну, тогда показалось, что девчонка просто без сознания… с разорванным подолом! Дылда же едва успел подтянуть штаны… и тут же схватился за нож! И что было делать? Зарезал бы, запросто… Сдать в милицию? Но попробуй еще выбей этот чертов нож! Пришлось хитрить… «Если не жива, надо срочно спрятать!» – глядя на нож, спокойно произнес Толик. Бешеные глаза убийцы округлились. Такого оборота Дылда, похоже, не ожидал. «Давай в водоем… быстрее… Да убери ты нож!» Надо отдать должное – соображал Евсюков быстро. Тут же спрятал нож, кивнул, сплюнул… Вдвоем они и утащили тело. Да не тело, а уже точно труп – Резников первым делом пульс пощупал. А прежде чем бросить несчастную девушку в воду, сорвал с ее шеи янтарные бусы. Сам не знал зачем – машинально. «Не продадим! Попадемся…» – зашипел Дылда. «А я и не продавать». Вот тогда-то Толик и предложил Евсюкову работать на него, исполнять разные поручения. Может быть, и зря предложил, но такая уж ситуация сложилась. Дылда тут же согласился, все же не совсем дурак – понимал, что теперь зависит от Резникова. Обещался во всем помогать, не за просто так, конечно. Анатолий тогда организовал и алиби – так, на всякий случай, но ведь пригодилось, сработало! Юрок Потапов на мотоцикле вовремя появился. Отвез… Ну а дальше Дылда делал, как договорились, – устроил скандал в экспедиции. Потом, правда, в походе реабилитировался, но уж очень неуклюже действовал. Подставился, зачем-то за купающимися девчонками подсматривал, паразит! Опять же, с пацанчиком этим, Колей, не мог решить толком. Позарился на фотоаппарат, дурачина! И с женщинами из музея… Интересно, что он с ними сделал? Судя по часикам, ничего хорошего. Эх, надо было его тогда сдать! Хм, а вдруг зарезал бы? И так-то мог… Да уж ладно – вышло как вышло. Не планировал заводить помощничка, да вот пришлось. Честно-то говоря, и черт-то бы с ними со всеми: и с пацаном, и с женщинами – только вот дела-то пошли хуже: Евсюков за благодетелем своим стал следить, тварь неблагодарная, открыто показал гонор. Ну, урка – он урка и есть. Пришлось ликвидировать. Да все равно бы пришлось, рано или поздно… Хотя как знать? Ну, тут уж вышло как вышло – у дурака и смерть дурацкая. Рано или поздно труп найдут, да только до того времени Толик оставаться в Озерске не собирался! Если верить словам профессора – а пока ему можно было верить, – счет пошел на дни, на часы даже! Часики и все такое прочее Анатолий выкинул еще по пути – от греха подальше! А вот фотоаппарат «Зоркий-4» – рука не поднялась. Да и вообще, искать камеру никто не будет, а пригодиться фотик может вполне. Только здесь его, в Озерске, не светить… Пусть будет. По радио передавали концерт классической музыки. «Кармен», кажется… Насвистывая, Резников убрал пистолет в ящик стола. Внезапно на улице раздался визгливый скрип тормозов. Послышались чьи-то шаги. Кто-то поднимался по лестнице – скрипели ступеньки, затем – половицы в коридоре… А вот все затихло! Как раз перед дверью… На машине приехали… Неужели?.. Облизнув пересохшие губы, Толик потянулся за пистолетом. * * * – Тере! Это я, Володя. Что? Рад, что узнала. И я рад. Ты как? С необыкновенно счастливым выражением лица Алтуфьев прижал трубку к уху. Он и в самом деле был сейчас счастлив. Счастлив – уже от этого разговора и, более того, от предвкушения близкой встречи. Ведь Марта сейчас сказала… – Точно приедешь? И когда же вас ждать? Уже завтра? Понял… Так, может быть, я вас в Ленинграде… Нет? Ну, как хотите. Поездом? А во сколько? Ах, ну да, ну да… знаю… Жду! Владимир счастью своему поверить не мог! Ну, так бывает разве? Нет, ну, было… правда, очень давно – месяца два назад! А до того он сам в Таллин ездил. То поездом, то автобусом. А как-то раз прямо на мотоцикле рванул! Радости пятилетней Инги не было предела! Вообще, Марта дочку баловала, больше-то некому было, ни бабушек, ни дедушек – никого… Завтра… Утренний поезд из Ленинграда приходил в девять утра. Ну да, если вечером на автобус из Таллина, то как раз успевали. Едва дождавшись рейсовой «четверки», Алтуфьев запрыгнул на ступеньку тупоносого «ЗИСа» и через полчаса уже поднимался по ступенькам в казенную свою квартиру, располагавшуюся на самой окраине города, не в такой уж и старой пятиэтажке. Далековато, правда, да и пятый этаж… Зато мотоцикл – почти новый «Восход»! – было куда поставить: совсем рядом Владимир Андреевич удачно арендовал гараж. Заскочив по пути в продмаг, Алтуфьев простоял в очереди всего-то минут сорок, немного совсем. Правда, народ, в основном бабушки-пенсионерки, подозрительно косился: чего это молодой мужик в рабочее время по магазинам шастает? И что с того, что в форме? Погоны какие-то странные – на воротнике, как раньше, еще до войны, петлицы… серебристые такие, с зелеными просветами – лесник, наверное. – Нешто лесникам можно в рабочее-то время? – А у меня, товарищи, отгул! – А-а, вон оно что. Ну, так бы сразу и сказал. А то мы уж думали участкового звать. Ага, дозвались бы! Дождавшись очереди, Владимир Андреевич купил, что дали, вернее, что выбросили. Граммов триста «Чайной» колбасы по рубль семьдесят, три плавленых сырка по тринадцать копеек да батон. Как раз выкинули майонез – по две банки в руки. Алтуфьев столько и взял, ну а к майонезу пришлось брать и яйца. Дешевых, по девяносто копеек, не было, пришлось взять дорогие, по рубль тридцать. Гости же! Картошка и две банки тушеной говядины – НЗ! – дома имелись, не хватало только вина и чего-нибудь вкусненького. В винно-водочном вкусного дешевого вина не было, имелось только дорогое – болгарское «Велико Тырново» за трояк. Пришлось купить, заодно в том же отделе вял и зефир в шоколаде, и каких-то дешевых конфет, кажется «Раковые шейки» или что-то вроде того. Взял бы и мороженое, да опасался, что до утра растает. Алтуфьев хоть и жил на этой квартире уже три года, но обзавестись холодильником как-то еще не успел, хотя и был на него записан. Зато у Владимира еще три месяца назад появился телевизор! Купленный в кредит новенький «Рекорд-4», красивого современного дизайна, стоимостью двести тридцать восемь рублей! У тахты, на тумбочке, стоял служебный телефон, остальной мебели особенно не прибавилось: обеденный стол, пара стульев, несуразно огромный шкаф с инвентарной биркой да самодельный стеллаж – Владимир Андреевич все же был изрядным книгочеем. Чехов, Достоевский, Толстой, много фантастики – Беляев, Казанцев и сборники фантастики за последние три года. Да, еще имелась раскладушка и комплект запасного белья. Чтобы не возиться завтра, Алтуфьев еще с вечера потушил картошку с тушенкой в большой синей кастрюле и отварил яйца. Купить все остальное – уж что попадется, можно было и завтра, в ходе, так сказать, прогулки. Что ж, к приезду гостей вроде бы все было готово, оставалось только лечь спать и вовремя проснуться. С последним у Владимира проблем не было: он хоть и заводил будильник, но всегда просыпался минут за пять до звонка. Вот и в это утро тоже не проспал и уже полдевятого был на вокзале. Тянский железнодорожный вокзал, выстроенный в начале прошлого века по проекту, утвержденному самим графом Витте, представлял собой вытянутое каменное здание в стиле классицизм, с изящным фронтоном и портиками. Слева от вокзала, в уютном скверике, виднелся бронзовый памятник В.И. Ленину, справа – автостанция, видом своим больше напоминавшая заброшенный колхозный ток или ригу. Купив в «Союзпечати» вчерашний номер «Правды», Алтуфьев присел в неудобное кресло. Зал ожидания уже был полон народу, да и в обе кассы тянулись изрядные очереди – выходные! Кто-то покупал билеты на пригородную электричку, кто-то – на поезд до Ленинграда, а кто-то – как вот Владимир – встречал. – К первой платформе прибывает пассажирский поезд Ленинград – Свердловск! – прочихавшись, гнусаво-торжественно объявил репродуктор. – Пассажиров просим пройти на посадку. Нумерация вагонов – с головы хвоста поезда. – С головы хвоста? – недоумевающе воскликнул вскочивший с кресла дед в светлом чесучовом костюме и летней соломенной шляпе. – Это как же? – А вы в середине встаньте, – посоветовал многоопытный следователь. – Там номера и увидите. Этот поезд обычно долго стоит – минут десять. Дед покачал головой: – Вот-вот – обычно. А ведь уже на двадцать минут опоздал! На перроне оказалось не так уж и много людей – больше, похоже, встречающих. На рельсах яростно сияло солнце, на запасных путях перекликались маневровые тепловозы. Толпившийся у края платформы народ нетерпеливо поглядывал в сторону Ленинграда. – А! Едет, едет! Видите – во-он дым! За ближним лесом и впрямь валил густой дым. Вскоре послышался резкий гудок, и за деревьями показалась темная физиономия паровоза! Хотя нет… Пожалуй, не паровоз это был, а самая настоящая ракета или, если так можно сказать, локомотив космической эры – красивый, стремительный и могучий! Впереди, на выпуклом кожухе, сияла большая красная звезда, изумрудно-зеленые боковые обтекатели со сверкающей желтой полосой напоминали ступени ракеты! Начав торможение, паровоз заливисто засвистел и окутался клубами пара. Алтуфьев невольно отпрянул и поморщился – он считал, что в СССР все уже давно перешли на более современную тягу – тепловозы там, электровозы. А тут, оказывается, паровоз! Жив, курилка! Правда, какой… Вот уж действительно – космос! – Вот это машина! – придерживая соломенную шляпу, восхищенно прокомментировал внезапно возникший рядом дед, тот самый, что интересовался номерами вагонов. – Да уж! – согласно кивнул Алтуфьев. В толпе встречающих кто-то восхищенно присвистнул. – Серия – П-36, – одернув чесучовый пиджак, продолжал старичок со знанием дела. – Коломенский завод, конструкторы – Лебедянский и Жилин. Цельносварный котел, механическая подача угля! Под кожухом – три тысячи лошадок! – Неужто три тысячи? – недоверчиво воскликнул какой-то парень в серой кепке-восьмиклинке. – Это я вам как бывший работник депо говорю! – А скорость? Ну, у всего состава? Дед приосанился: – Сто двадцать пять километров в час – запросто! – Иди ты! Сто двадцать пять!