– Игорь Яковлевич… В школу сообщать не будете? – А чего сообщать-то? – пряча улыбку, отозвался Дорожкин. – Сами же говорите – ничего не было. – Спасибо, Игорь Яковлевич! Вот именно – ничего. На улице Женьку дожидалась одна только подружка – Светка Кротова уже ушла. – Ишь ты, нитки обещала, – тихо протянула Катя. – Как думаешь, принесет? – Наверное, принесет… Что ей, трудно? Раз уж в доме быта кто-то… У одного моего знакомого там, кстати, мать или сестра портнихой работает, в бытовых мастерских. Так что, если что, мы и сами нитки достанем! – Спасибо, подружка! Ой… Вчера обыскалась – заколку не могла найти, – вдруг вспомнила Мезенцева. – Ну, красивую такую, перламутровую, Максим из Венгрии прислал. Женька удивленно хмыкнула: – Так ты ж на танцах с ней была! Забыла? – Ну да! Точно… Так там, наверное, и потеряла, в кустах… Ой, Жень… А пошли сходим, поищем. Пошли… Куда деваться? У Жени, конечно, были планы, но не оставлять же без помощи лучшую подругу? Проходя мимо рюмочной, с недавних пор переименованной в «Кафе», любопытные подружки увидали через распахнутое окно Дылду. На этот раз хулиган был не в обычной своей тельняшке, а в мешковатой рубахе, да и вообще имел помятый вид. Сидел себе у окна и жадно пил пиво из большой стеклянной кружки. Это в понедельник-то! В рабочее, между прочим, время. Можно сказать, у всех на виду. – Наверное, неделю уже пьянствует, – не преминула заметить Мезенцева. – Ишь сидит… Куда только Игорь смотрит? – Может, он на работе отгул взял? – Женька неодобрительно скривилась. – Выпросил! Я б эти чертовы рюмочные закрыла бы давно. Меньше бы пили! С рюмочными власть, вообще-то, боролась. Так, время от времени и с переменным успехом. Еще в пятьдесят восьмом вышло постановление о борьбе с пьянством, рюмочные переименовали в «кафе» и «чайные» и – самое главное – перестали продавать водку в разлив, подавали только пиво. Хотя, если добрые знакомые хорошенько попросят, не отказывали и в водке, правда, из-под полы, да еще опасались, чтобы, не дай бог, не прознал участковый. В Озерске таких злачных заведений имелось аж две штуки, и все на центральной улице – на Советской, невдалеке от отделения милиции. «Чайная» – у старой аптеки, а через дорогу, на пригорке, – «Кафе», бывшая рюмочная, именуемая в народе «бар». Молодежь практически туда не заглядывала, предпочитая пить дешевое вино на природе – «на горке». Просто не хотели «светиться», город-то маленький, увидят – обязательно родителям донесут. Вот только Евсюкову-Дылде было, похоже, все равно… Выйдя на знакомую полянку за клубом, девушки озадаченно переглянулись – травища-то была кругом – о-го-го! Еще и крапива, и густые колючие кусты – целые заросли, попробуй-ка сунься, особенно с голыми ногами. Женька ахнула: – Ой, надо было спортивки надеть! – А мы палки возьмем… Вон валяются, – показала рукой Катерина. – Ты слева, я справа. Пошли? Колесникова покачала головой и скептически усмехнулась: – Нет, Кать, так не ищут. – А как ищут? – По методе. Как протокол осмотра – справа налево… или слева направо. В общем, как-то так, я в книжках читала. – Ну, давай по методе, – согласилась Катя. – Вот от этих кустов и начнем. Подруги обшарили палками и руками всю травищу и крапиву тоже, и колючие кусты… И где-то через полчаса… – Есть! – радостно вскричала Катя. Бросив палку, девушка наклонилась и подняла из травы… брошку в виде затейливого цветочка! С янтарем… – Это от гарнитура, – с ходу определила Колесникова. – К ней бусы еще идут. Ну, помнишь, в промтоварном продавались? Ты еще смотреть бегала. – Да помню! – Катька рассмеялась. – Полгорода в таких бусах на танцы пришло. Кстати, и Кротова. Постой-ка! Так это ведь, верно, Светка и потеряла! Ну, когда мы с ней… Вещь недешевая! Весь гарнитур – одиннадцать восемьдесят… Надо бы отнеси. – Ну да, надо… – рассеянно покивала Женька, уставилась куда-то в одну точку – в крапиву… – Кать… а вон там… не заколка твоя блестит? – Где? Ой… Катерина отважно ринулась в жгучие заросли… – Она! Она самая! Ну, Женька… Ну и глазастая же ты! Ну что, пошли к Кротовой? – Пошли. А потом – по домам. Готовиться. – Ой, Женька. – Катерина вдруг радостно схватила подружку за руку. – Даже не вериться, что завтра – последний экзамен. Сдадим – и все! Потом практика и – свобода! До самого сентября. Лето! Свобода! Эх… Как же хорошо жить-то! – Экзамен сначала сдай… – Да сдам! Хоть на тройку, в десятый все равно возьмут. А уж там… потом посмотрим. Светка Кротова жила в деревянном леспромхозовском доме в самом конце Школьной улицы, почти у самого леса. Дом был одноэтажный, но вытянутый, добротный – на две семьи, с большим огородом и сараями. Позади виднелась банька. Одна половина дома была выкрашена выгоревшей светло-голубой краской, вторая – совсем недавно – зеленой. – Странно покрасили, – подходя к калитке, хмыкнула Женька. Катя повела плечом: – Ничего странного. Слева Кротовы живут, справа – Богатиковы. У них отец на складе работает – вот, видно, краску и достал. – Так сговорились бы с соседями, чтоб одинаково. А то как-то… – Так, может, они не дружат? – А, ну да… Из распахнутого окна, затянутого марлей, вдруг раздалась громкая музыка: Главное, ребята, сердцем не стареть, Песню, что придумана, до конца допеть… Похоже, кто-то включил выставленный на подоконник проигрыватель, как любили делать в деревнях, чтобы, если музыка, так на всю улицу – знай наших, соплей не перешибешь! Едва подружки подошли к распахнутой двери, как чуть было не попали под грязную воду, выплеснутую, похоже, из ведра или таза… – Да что ж это такое! – едва успела отпрыгнуть возмущенная Мезенцева. – Ой! Кто здесь? С веранды выглянула Светка – в старых закатанных трениках и выцветшей майке, босая, с грязной тряпкой в руках. Опустевшее ведро стояло рядом, на только что вымытом полу. – Вы? – Увидев девчонок, Кротова удивленно моргнула. – Чего хотели? Катерина вытащила из накладного карманчика брошку: – Не ты потеряла? – Ой, как у меня! – бросив тряпку, всплеснула руками Светка. – Не, моя на месте. А хотя сейчас гляну… Вы вон на лавочке пока посидите… Кротова унеслась в дом и почти сразу же выбежала обратно: – На месте. Не моя это. – А чья, не знаешь? – Тю! – Светка громко расхохоталась. – Да знаете, сколько в промтоварном таких продали? Штук тридцать, а то и больше! На танцы вон почти все с ними пришли, аж обидно… А вы вот что, вы объявление на афише повесьте, мол, нашли. У почты и у клуба. Кто-нибудь да отзовется! Правда, могут и обмануть. – Объявление мы повесим, – задумчиво покивала Женя. – А брошку отдадим участковому. – Правильно! Игорю отдадим. – Был он тут недавно, участковый. – На губах Кротовой промелькнула неожиданная улыбка. – Митьку Евсюкова спрашивал… ну, Дылду… Тот отмечаться приходить должен, ну, после колонии… – Дылду? У вас? – вскинула брови Катя.