– Ладно, подпишу, черт с тобой… Но смотри! – Верховцев погрозил участковому пальцем. – С велосипедом что там? – Все установлены. – Ну, слава богу, хоть с этим… Свободен пока… Поднявшись, Дорожкин прихватил со стола фуражку и вышел. Выпроводив техника-криминалиста и прошлую дежурную смену, начальник оставил одного опера. – Ну? Что с мотоциклом? – Отказной, товарищ майор. – Давай подпишу… Взяв материал, Иван Дормидонтович бегло просмотрел сметанные «на живую нитку» листы… и в сердцах хватанул по столу ладонью! – И у тебя с метеостанции справка! Да вы офонарели все, что ли? Что, трофейный немецкий «БМВ» тоже летать умеет? Вот фрицы-то не знали… Ох… – Так он того, укатился… – опустив глаза, скромно пояснил Ревякин. – Там же написано… На пригорке стоял и… – Вижу, что написано… То есть ветром унесло, да? Тяжелый немецкий мотоцикл! С коляской! – Ну, укатился же… Самопроизвольно. – Самопроизвольно? Хорошо еще не улетел – как куры! – Разгневанный взгляд начальника упал на кипу бумаг, лежавших на столе рядом… И что-то же его там привлекло… – Ага… – Вытащив сероватый листочек, Иван Дормидонтович неожиданно ухмыльнулся. – Понял теперь, почему вы мне всякую лажу подсовываете. То кур, то мотоциклы летающие… Оказывается, и. о. прокурора у нас нынче… – начальник поднес бумажку у глазам, – младший советник юстиции Алтуфьев В. А.! Дружок ваш? Что, скажете, не знали? То-то я смотрю… Что ж, Владимир Андреевич – товарищ требовательный, умный, к тому же законник, и все эти ваши… И на дружбу так называемую не посмотрит, помяните мои слова! Ну, что скуксился? Хитровато улыбнувшись, начальник положил бумажку на стол и понизил голос: – А теперь, Игнат, колись! Признавайся – по мотоциклу своего человечка отмазал? – Да не совсем своего, – усмехнулся Игнат. – Костю Хренкова. – Хренкова? – Начальник покачал головой. – Хороший парень, в гараже его ценят. Но, как сильно выпьет, дурак дураком. Так что там с мотоциклом? – Девок он на нем катал, вся улица видела, – пояснил инспектор. – Да потом забыл, где взял, вот в конце улицы и бросил. А Потапов-старший – хозяин мотоцикла – не знал. Проснулся утром, видит – мотоцикла нет, вот и накатал сгоряча заяву. Он вообще Хренкова не любит, думает, что тот сына его спаивает, Юрку. Юрка-то еще по весне из армии пришел. – Да уж, да уж… – Иван Дормидонтович задумчиво забарабанил пальцами по столу. – И что делать теперь с этим чертом Хренковым? – Как ни крути, угон, – посетовал Ревякин. – А на поруки Котьку уже брали, и товарищеский суд был… Да, сами знаете, как выпьет, обязательно кому-нибудь глаз подобьет. А народ сейчас нервный! – Вот уж точно, что нервный. – Начальник поскреб коротко стриженную седую голову. – А парню жизнь портить не стоит… Тем более механик какой! Нечего ему в колонии делать. Такой механик нам и самим сгодится… Значит, так и решим. По мотоциклу я подпишу, Алтуфьеву, если что, позвоню – проясню ситуацию. – Спасибо, Иван Дормидонтович, – от души поблагодарил опер. – В стакане не булькает… – Хмыкнув в ответ, начальник вдруг хлопнул себя по лбу. – Черт! Совсем забыл перед всеми-то объявить, сказать про хорошее… Сделав торжественное лицо, Верховцев поднялся на ноги. Игнат тоже встал. – Поздравляю вас, товарищ… капитан! С получением очередного специального звания. – Служу Советскому Союзу! – А я еще помню, как говорили: «Служу трудовому народу», – усмехнулся старый майор. * * * Еще на подходе к отделению милиции подружки заметили Кротову. Хотели было чуток обождать, но потом дружно махнули руками. Ну, подумаешь, Кротова! Кто она такая-то? И что сейчас может сделать? Напасть да в волосы вцепиться? Пусть только попробует! Тем более участковый, наверное, всех участниц конфликта на одно время вызвал… – Ишь вырядилась! – как обычно, фыркнула Катерина. Светка выглядела как отличница с почтовой открытки на Первое сентября. Скромное серое платьице с белым накрахмаленным воротничком, белые носочки, скромные туфельки. Прическа тоже вполне соответствовала образу – два хвостика на резинках и, конечно, никакой помады. Скромнее некуда! Разве что подол платья слишком уж короткий. Катя с Женей, впрочем, тоже выглядели примерно так же. Так ведь не в клуб же на танцы пришли – в милицию. Раньше вон бригадмильцы-дружинники стилягам чересчур узкие брюки ножницами разрезали – прямо на улице, запросто. Правда, тех далеких времен девчонки уже не застали, но родители рассказывали. Светка подошла первой, потупилась: – Ну, привет, что ли… Я это… извиниться хочу. – Чего? – удивленно переглянулись подружки. Так ведь и было чему удивляться! Никаких извинений от Кротовой они не ждали, наоборот, готовились к разным пакостям. А тут – на тебе – извините! – Ну, неправильно себя вчера повела, признаю, – подойдя ближе, повинилась Светка. – Просто зло разобрало… Анатолий мне правда нравится, очень… Знаю, что и тебе… И не только. – Рыжая искоса посмотрела на Катю. – Так я вот что думаю. Пусть он сам решает! А нам из-за него отношения выяснять – ехало-болело. Так? – Ну, допустим… – подозрительно щурясь, проговорила Катерина. Женька выставила ногу вперед, напомнила: – Между прочим, ты ей вчера платье разорвала, единственное! – Платье? – заморгала Светка. – Так давай зашью. Или заплачу, сколько скажешь. – Да не надо уж. – Мезенцева гордо повела плечом. – Лучше нитки достань, – снова вступила Женька. – Знаешь, блестящие такие, синие… – Нитки? Синие? Так у меня в доме быта знакомая… Конечно, достану. Только давайте про Анатолия не говорить… Да и не дрались мы вовсе! – А кто говорит, что дрались? Кому-то показалось, и все. Вообще-то, Кате с Женькой тоже было стыдно. Ну, как же? Допустить такой вот безобразный конфликт. Комсомолки называются – стыд и позор! Вот именно такими словами их бы и пригвоздили в школе. Хорошо, каникулы. – Ну, так что, мир? – Светка протянула руку. – Перемирие, – тихо поправила Катя. – Мы же не знаем, чего от тебя ждать. – Ну, пусть так… Верно, пора уж? Кротова демонстративно поглядела на часы, плоские, золотые, марки «Заря» – предмет зависти многих. Все трое друг за дружкой поднялись по лестнице… в распростертые объятия зачем-то выглянувшего в коридор участкового. – А, девушки, заходите, присаживайтесь! Что скажете? – Ничего не скажем, – мило улыбнулась Мезенцева. – Не было между нами никакого конфликта. – То есть как это не было? – Дорожкин озадаченно моргнул. – Да так, не было, и все, – повела плечом Светка. – Я лично ни к кому претензий не имею. – И я не имею. – И я. – Женька склонила голову набок и ехидно заметила, что лес уж никак не является общественным местом, так что правопорядок в данном случае нарушен не был. Так просто сказала. На всякий случай. – Ого! – удивился лейтенант. – А ты откуда про общественное место знаешь? – Реферат писала. – А-а… Вообще-то, Дорожкин и не собирался привязываться к девчонкам – видно же, что помирились, что исчерпан конфликт, что еще надо-то? Разве что слегка припугнуть… Особенно Катюшу Мезенцеву. Больно уж гордая стала, независимая… Поднявшись, участковый надел фуражку и велел девчонкам встать: – Как представитель Министерства охраны общественного порядка, выношу вам официальное предупреждение! – Так ведь не было ж ничего! – Понятно, что не было… Но, если будет опять, тогда у меня смотрите! Простившись с участковым, обрадованные девушки выбежали на улицу. Женька, правда, чуть задержалась, заглянула в кабинет: