Колючие черные глаза, короткие волосы, тщательно уложенные воском, орлиное лицо… Этот мужчина вбил себе в голову, что она похожа на фею. А ему всю жизнь хотелось провести ночь с той, которую породил Разрыв. «Проклятый развратник…» Фея отвернулась и уперла взгляд в стену. – Эти твои крылышки, – протянул тем временем Ивар, склонившись к ней и проведя рукой по бутафорским крыльям на платье, – твои потрясающие крашеные волосы… Я был очарован с первого момента, как тебя увидел, – говорил он, подтверждая ее мысли. – А твое узкое личико, кукольные зеленые глазки… Он уткнулся носом в ее шею и с наслаждением втянул воздух возле самой ключицы. Арлин вздрогнула и попыталась отстраниться. В тот же миг министр выпрямился, сцепил руки за спиной и, сжав губы в линию, отошел в сторону. – Строптивая гусыня. Сразу видно, что плебейка! Не понимаешь, какую честь я тебе оказываю. Еще и жизнь твою никчемную пытаюсь спасти! Все без толку! Словно жемчуг метать перед троллем… Он прижал к носу надушенный платок привычным жестом. – Так, может, стоит отпустить меня, и все? – устало спросила Арлин. – Вот еще! За то, что пробралась в замок в обход стражи, готовя покушение на его величество короля, завтра утром тебя повесят на Рыбной площади, где казнят всякую шваль. Так и знай. И никто не даст за твою жизнь и полмонеты. С этими словами он развернулся и приготовился выйти из комнаты. Лишь на пороге остановился и немного лениво бросил: – Впрочем, у тебя есть шанс передумать. До – обеда. И уже затем окончательно вышел, хлопнув – дверью. Арлин осталась одна. Наверно где-нибудь в другой жизни она могла бы заплакать. Впасть в уныние или истерику. Но фея просто неподвижно сидела на стуле, изредка шевеля затекшими от веревок запястьями, пока не начала клевать носом и не уснула. Что-то внутри нее будто застыло. Словно сердце обморозилось и покрылось колючими ледяными иголочками. Ивар хотел, чтобы она провела с ним ночь. Может быть, не одну. И ценой этому была бы ее жизнь. Велика ли цена? Арлин не думала, что велика. Фея всегда считала, что жизнь – вот величайшая ценность. Ее жизнь подарила ей мать, которую она никогда не видела, а может, просто не помнит. Ее жизнь пыталась сохранить для нее тетка, раз за разом цепляясь за сознание, утопающее в безумии. Ее жизнь когда-то давно спас и Рейнар. И все это было не для того, чтобы однажды она сама палец о палец не ударила ради собственного вызволения. Что такое честь и невинность, если на другой чаше весов – собственное дыхание? В конце концов, мерзкую ночь собственного позора Арлин могла бы и забыть. А после смерти забывать будет уже нечего. И некому. Однако почему-то при мысли о том, как она изменит своему дракайну, внутри протестовало и переворачивалось. Но и это было еще не все. Арлин прекрасно понимала, что стоит ей согласиться на предложение Ивара, как смертный приговор, от которого ее обещали избавить, окончательно будет приведен в исполнение. А все потому, что министр увидит на ней брачную метку фей и поймет: она – истинный монстр Разрыва, а не обычная преподавательница вуза, надевшая на бал платье с крылышками. У нее просто не было шанса избежать гибели. Предложение Ивара не спасало, а точно так же обрекало на смерть. А ведь это было именно то, чего боялась фея, когда не хотела сближаться с дракайном. Поцелуи и крепнущая между ними связь усилили метку, заставили ее проявиться и сделали такой яркой, что нельзя не заметить. И теперь из-за нее фея не могла спастись. Но, признаться, Арлин была этому даже рада. Да, совсем скоро толстая пеньковая веревка обовьет ее шею и затянется тугой петлей, пока тело будет болтаться в удавке, как мешок с картошкой. Зато не придется делать мучительный выбор: чужая постель или смерть. Такого выбора у нее просто нет. А это очень легко, когда не нужно ничего решать. Поэтому она и уснула, ни капли не волнуясь о том, что же будет дальше. От того, что она будет мучительно искать выход из положения, ничего не изменится. Признаться, у нее еще оставалась легкая призрачная надежда, что ее спасет Рейнар. Но это скорее вспыхивали и гасли ее влюбленные фантазии. О том, как он ворвется в тюрьму на своих огромных черно-золотых крыльях, подхватит ее на руки и унесет далеко-далеко в закат, где им обоим не нужно будет прятаться. Где они могли бы быть действительно счастливыми. Потому что здесь их до самой смерти будут преследовать лишь страх и безысходность. Но Рейнар не пришел ни вчера, ни сегодня, ни через пару часов, когда Ивар снова вернулся, чтобы услышать ее отказ. – Ну и подыхай, как собака, – раздраженно сплюнул он и вновь покинул комнату. Все эти сутки Арлин ничего не ела, и вот это действительно приносило ей некоторые страдания. Как и тоска по Рейнару, застывшая в сердце ледяной иглой. Арлин лишь надеялась, что не слишком обидела дракайна своим побегом и отказом. Ей хотелось, чтобы у него сохранились добрые воспоминания о ней после того, как ее казнят. Хмурый Ивар вернулся через час в сопровождении двух гвардейцев. Арлин отвязали от стула, подняли на ноги, и фея вдруг поняла, что едва стоит. Все тело затекло, кисти занемели от веревок и не двигались. К счастью, путы связывали ее не слишком сильно, иначе, наверное, сейчас она бы уже лишилась рук оттого, что кровь к ним давно перестала бы поступать. – Вставай, – жестко сказал Ивар. – Как я и говорил, суд заочно подтвердил твою вину. Тебя повесят через пятнадцать минут. Арлин могла бы в ужасе ахнуть и упасть в обморок от этой новости. Но, по правде говоря, она всегда знала, что рано или поздно это произойдет. Так или иначе, ее должны были поймать. Когда-нибудь… Просто Арлин все же очень надеялась, что это случится еще нескоро. Она тихо всхлипнула и закрыла глаза. – А я предупреждал тебя, строптивая дура, – прошептал ей на ухо Ивар, заметив ее слабость. Но, как ни странно, в его голосе было гораздо меньше злобы, чем ожидалось. – Вот только сегодня я уже ничего не могу сделать для тебя. Поздно. Надо было соглашаться на мое предложение раньше. Арлин невидящим взглядом посмотрела в его злые черные глаза и отвернулась, так ничего и не ответив. Хотя казалось, что он ждал. Так и не дождавшись, отвернулся и сплюнул на пол. – Тоже мне – министр культуры и этики, – тихо усмехнулась Арлин, заметив этот неблагородный жест. – Что ты сказала?! – ахнул Ивар, услышавший ее шепот и пораженный им до глубины души. Кажется, он хотел даже ее ударить, но в этот момент дверь их комнаты снова резко распахнулась, громко хлопнув о стену, и внутрь вошли трое офицеров гвардии короля. – Что вы здесь делаете, господа? – строго спросил Ивар, сдвинув брови. Но они ничего не ответили, лишь расступились в стороны. И следом за ними четким чеканным шагом с неотвратимостью бури в помещение вошел Рейнар Рес. – Указом его величества короля Вердана Луноликого я являюсь адвокатом и защитником Арлин Вейер как преподавательницы моей академии и моей непосредственной подчиненной, – проговорил Рейнар, не бросив в сторону феи ни единого взгляда. Сердце девушки сжалось, когда она смотрела на его хмурое, мрачное лицо, густые брови, сведенные на переносице, и глаза, приобретшие цвет темной карамели. – Приговор уже вынесен, – раздраженно бросил Ивар. – При всем моем уважении, сьер Рес, вы опоздали. И голос его звучал так, словно ни о каком уважении и речи идти не может. – Это вам кажется, – ничуть не смутившись, ответил ректор, подав знак офицерам. Те тут же подхватили девушку, которая от слабости едва стояла. Гвардейцы Ивара были вынуждены отступить. Их было меньше, да и перечить старшим по званию они не имели права. Казалось, Рейнар все продумал. Коротко кивнув головой на выход, он продолжил: – Приговор смертной казни был обжалован, и прямо сейчас его величество явился на Рыбную площадь, чтобы лично присутствовать при повторном рассмотрении дела. Ивар, казалось, разозлился, но сдержал себя. Только сжатые кулаки его выдавали да заигравшие на щеках желваки. – Ничего не изменится, сьер Рес. – Посмотрим, – ответил Рейнар, не глядя больше на министра. И Арлин поняла, что он и сам не уверен в том, что дело можно поправить. Однако, несмотря ни на что, фея все равно была рада. Сердце билось в груди как ненормальное. Пело и пульсировало, разгоняя кровь по застывшим венам. Он пришел! Пришел за ней, чтобы спасти… Через десять минут она оказалась на той самой Рыбной площади, что располагалась в непосредственной близости от королевской тюрьмы. Чтобы, так сказать, при выходе из камеры сразу приступать к делу – к казни. Арлин громко сглотнула, потому что увидела прямо напротив здания, откуда ее вывели, свежесколоченный эшафот с виселицей. Ивар не солгал – для нее все уже было подготовлено. И толпа людей стояла вокруг, лениво пожевывая булочки и переговариваясь. Жители Беларии были обделены развлечениями. Его величество Вердан Луноликий редко устраивал общественные гуляния. Все праздники проходили только для знати в королевском дворце. А черни оставались лишь зрелища публичных казней, да еще шанс поглазеть на трупы монстров Разрыва, пока тех везут в тележках в государственную лабораторию. Обычно Арлин обходила подобные сборища стороной. Но сегодня ей выдалась уникальная возможность понаблюдать с самого лучшего места за тем, как оживляется простой люд при виде чужих страданий. Единственный и последний в ее жизни шанс. Офицеры молчаливо довели ее до эшафота, заставили подняться по ступенькам туда, где стоял мощный широкоплечий палач, и встали рядом, окружив ее кольцом. Толпа зашумела, все рассматривали фею так, словно перед ними была диковинная зверюшка. Из галдящей массы людей доносились крики, улюлюканье и смех.