Рейнар хмыкнул и вдруг прижал ее к своей груди. Так сильно и крепко, что стало сложно вздохнуть. А она и не хотела дышать. – Это моя сестра, – ответил он едва слышно. – Но… – у Арлин пропал дар речи. – Какая сестра? Почему о ней никто не знает?.. Уж как-нибудь за месяц работы в Вечерней Академии я поймала бы хоть парочку слухов о том, что у нашего знаменитого ректора есть сестра! Тем более… она тоже дракайн? – последний вопрос фея выдохнула почти с ужасом. Потому что если это правда, то, возможно, у Рейнара большие неприятности. Или наоборот, есть какой-то секрет, которого Арлин не знает. – Да, Арлин, – устало проговорил Рейнар. – Она – дракайн. И для всех, кто знает нас, она безнадежно больна с детства. Собственно, это почти правда, потому что в корзинке, которую подбросили на порог дома родителей, было двое детей. Только, в отличие от меня, Джайране с детства почти не удавалось оставаться в своем уме. Она была агрессивна и практически не контактировала с людьми. Однако отец обучал и ее, даже построил для нее маленькую пристройку к дому. К счастью, в том ужасном пожаре именно этот домишко и не сгорел. В общем, – он вздохнул, – для всех моя сестра чудовищно больна. О ней стараются не распространяться, жалеют. Мол, глава такой уважаемой академии, а мало того, что сирота из неблагородных, так еще и со смертельно больной сестрой. Арлин широко распахнула глаза, не веря своим ушам. Ей тоже было жаль Рейнара. Впрочем, она была не уверена в том, что причина молчания людей о личной жизни ректора заключалась в том, что люди его жалели. Скорее – боялись. Ведь Рейнар Рес регулярно сражался с сошедшими с ума существами Разрыва, был почти героем для огромного количества людей. Его уважали паладины, и его статус признавал сам король. О какой жалости могла идти речь?.. – Но ее безумие… Как же вы справляетесь? – тихо спросила Арлин, и Рейнар не стал скрывать: – Безумие владеет Джайраной почти восемьдесят процентов времени. Лишь изредка она возвращается в сознание, и тогда я могу вывести ее на люди и показать, что с ней все в порядке. Как сегодня. – Но зачем вообще выводить ее в свет? – ахнула Арлин. – Это же так опасно! А вдруг она лишится рассудка прямо на балу? – Чтобы никто не заподозрил в ней монстра, – спокойно ответил Рейнар. – Да, это риск. Но это тот риск, который позволяет мне не звать к ней толпу врачей и не объяснять, почему она не наблюдается у них. Все должно быть натурально. А так я говорю всем, что в свободное время ухаживаю за ней сам, а в прочие часы она лежит в постели. – Где же она сейчас? – Отправил домой на личной карете, – мрачно ответил Рейнар. – По моим расчетам, у нее есть еще часа два до нового приступа безумия. Она доберется до дома, а там за ней присмотрит Хекс. – Хекс? – приподняла бровь Арлин. Рейнар загадочно улыбнулся. – Мой друг. Ему можно доверять, – ответил он через мгновение. – Вот как, – удивленно покачала головой Арлин. Ей было сложно осознать услышанное. Она-то себе напридумывала совсем другое. Так много всего! А оказалось… Рейнар опустил голову и вдруг обхватил подбородок Арлин, заставив ее посмотреть на себя. – У меня было приглашение на бал на две персоны, – медленно проговорил мужчина. – Я не хотел брать с собой каких-то других сьер… – он вдруг странно усмехнулся, опустив взгляд. – И специально взял сестру, чтобы… Арлин вдруг почувствовала, что ей стало жарко. Сердце подскочило к самому горлу, и она, не задумываясь, выпалила: – Чтобы я не ревновала? И тут же прикусила губу, боясь, что сморозила глупость. Вдруг он имел в виду что-то другое? Да, наверняка именно так и есть, а она уже напридумывала себе! – Да, – ответил он, прервав поток ее панических мыслей и снова взглянув ей в глаза. На его губах появилась легкая улыбка, но впервые она показалась Арлин грустной. – Я вел себя так, словно мы с тобой пара. Словно ты уже моя. Хотя, как мы оба знаем, ты мне ничего не обещала. Глупость, конечно… Его голос стал тихим и неровным. Словно он вовсе и не планировал всего этого говорить, но все как-то вышло само. – И вовсе не глупость! – воскликнула Арлин и нахмурилась, освобождаясь из кольца его рук и возмущенно глядя в его золотистые глаза, мечтая и обнять его, и отругать. Улыбка на губах Рейнара стала шире, и теперь в ней появились совершенно новые оттенки. Те самые, от которых фею всегда бросало в жар. Бросило и сейчас. – Значит, я могу считать это твоим согласием? – спросил он, приподняв бровь. – Согласием на что? – хрипло проговорила она. – Быть моей, конечно же, – ответил он, довольный, как сытый тигр. Или дракайн. В этот момент Арлин зажмурилась, потому что все внутренности будто опалило и не хватало сил ответить. Ей хотелось улыбаться, хотелось поцеловать Рейнара, прошептать ему в ответ какую-нибудь глупость, а потом согласиться. Обязательно согласиться. Вот только стоило ей на миг забыться, утонуть в объятиях и поцелуях, в прикосновениях губ, которые вдруг стали пьяняще-горячими, как кожу на груди, прямо в области сердца, стало так нестерпимо печь, словно кто-то пытался оставить на ней клеймо каленым железом. Метка въедалась в плоть, и Арлин поняла, что стоит ей согласиться не только мысленно, но и на словах, как этот знак останется на ней навсегда. Вот сейчас – точно навсегда. Это осознание зажглось внутри нее само, словно инстинкт. И, признаться, фее уже почти было наплевать… Ну и пусть она больше никогда не сможет надеть платье с глубоким воротом! Пусть ей придется забыть о посещениях лекаря – она и прежде-то не часто обращалась к врачам, опасаясь разоблачения. Пусть ей всегда придется бояться… До самой смерти. Потому что в этом мире с брачной печатью феи она навсегда останется просто меченым монстром Разрыва. Арлин вздрогнула и отстранилась от Рейнара, уперев ладони ему в грудь. Мужчина взглянул на нее, не понимая. Его огромные, широко распахнутые глаза светились, как солнце, и Арлин едва могла вздохнуть от мысли, что придется обидеть его. Расстроить. Погасить золото его взгляда. Поэтому она ничего не сказала, кроме: – Прости… И, отстранившись, убежала прочь. Она выскочила из стенной ниши, как тень, не замечая ничего вокруг. Глаза щипало, и вряд ли она понимала хоть наполовину, что происходит. И как это может выглядеть со стороны. На ее беду, в коридоре в тот момент вовсе не было пусто. И прямо за ней помчался мужчина, которого видеть ей совсем не хотелось. Встречаться с которым ей было не нужно. И даже Рейнар, который выбрался из ниши почти сразу же за Арлин, не успел сказать ей, что она бежит не в ту сторону. Что там, куда помчалась фея, располагается главный выход из дворца и именно там стражники проверяют пропуска у всех приглашенных. Потому что досмотр гостей ведется не только на входе в замок, но и на выходе. Поэтому буквально через минуту, когда Рейнар, стиснув челюсти, быстрым шагом подходил к двум королевским гвардейцам, задержавшим гостью в желтом платье с крылышками, было уже поздно. Испуганную Арлин уже взял под руку подозрительно улыбающийся Ивар Лозьер-ис, министр культуры и дворянской этики его величества короля. Крайне опасный тип, который тщательно отслеживал нарушения сословных различий и жестоко наказывал за них. И когда тот уводил ее прочь, Арлин в последний момент обернулась, увидев чуть в стороне, но совсем рядом неподвижно застывшего Рейнара. Она бросила на него полный ужаса взгляд, но дракайн уже ничего не мог сделать. Только стоять и смотреть, скрипя зубами от раздражающей безысходности. Какого дохлого тролля здесь оказался Ивар? Как он заметил Арлин? Рейнар не знал. С двумя стражниками ректор Вечерней Академии еще смог бы разобраться на месте. Но не с министром дворянской этики. Его руки были связаны. Рейнар не лгал, когда говорил Арлин, что за проникновение во дворец ее могла ждать жестокая кара. Даже смерть. Глава 11 Спустя почти сутки в камере предварительного заключения – Вы хорошо подумали, Арлин Вейер? – ласковым голосом спросил Ивар, в который раз обходя по кругу замершую на стуле девушку. Фея громко сглотнула и потрясла головой. Ее руки были связаны за спиной, а комната, в которой они находились, напоминала тюремную камеру. Серые стены и одно узенькое окошко в помещении для допросов – вот и все, на что она могла рассчитывать после попадания в королевскую тюрьму Беларии. И в этой комнате Ивар держал ее всю ночь. Сейчас в узеньком просвете окна уже забрезжило солнце, и Арлин чувствовала себя уставшей и измученной. Однако, как ни странно, страха уже не осталось. – Мне кажется, вы не до конца понимаете, что происходит… – медленно продолжал мужчина свою песню. Его темные, злые глаза пронзали ее калеными иглами. Но Арлин все понимала. Это Ивар еще не осознавал истинного положения дел и того, кто на самом деле находится перед ним. Арлин устало вздохнула и закрыла глаза. Она так долго боялась разоблачения, боялась попасть сюда, что теперь, оказавшись в тюрьме, в шаге от виселицы, словно почувствовала освобождение. Да, пока ее не собирались судить за фейскую природу, вот только наказание светило примерно то же. А поэтому, когда разозленный ее молчанием министр подошел ближе, резко и больно обхватив узловатыми пальцами ее подбородок, она лишь улыбнулась. Ивар стиснул зубы. – Ты понимаешь, что, отказывая мне, подписываешь себе смертный приговор?! – рявкнул министр, и фее показалось, что он вот-вот топнет ногой от бессилия. Как бы это ни было банально, но прямо сейчас этот человек обещал снять с нее обвинения в обмен на то, чтобы Арлин согласилась лечь с ним в постель. И, признаться, его предложение не было лишено смысла. После самовольного проникновения в королевский дворец ее обвиняли в подготовке убийства короля. Это была страшная ложь, но из-за нее Арлин ждала неминуемая казнь практически без суда и следствия. Ивар же обещал переквалифицировать статью в нечто попроще. Например, в попытку попасть на бал для поиска жениха. И если первое грозило быстрой смертью с чисто номинальным судебным заседанием, то второе могло считаться всего лишь нарушением той самой дворянской этики, за которую отвечал министр Лозьер-ис. Девушка хмыкнула. Жизнь в обмен на постель… Арлин окинула усталым взглядом своего мучителя.