Руби увидела, как пузырь лопнул. Ударная волна вынесла её из пасти славурма. Челюсти сомкнулись за её спиной, и она почувствовала на затылке порыв раскалённого дыхания, приземлившись прямо в речную воду, заливавшую логово. Уровень воды быстро рос, и она с трудом пробралась к той стороне, где Джонс её уже ждал, протягивая руку. Очутившись на поверхности, она стояла, дрожа, и искала глазами Томаса Гэбриела. Ему повезло меньше. Его пальто зацепилось за один из клыков, и, хотя славурм был мёртв и покачивался на воде, Томас Гэбриел не мог выбраться, пока челюсти сжаты. Тварь перекатывалась с боку на бок, словно бревно, утягивая мальчика под воду, а затем снова выталкивая на поверхность. – Сними пальто! – крикнул Джонс. Но Томас Гэбриел махнул рукой, чтобы тот отошёл, и наколдовал белые искры, обернувшиеся острым лезвием, которым он отрезал край пальто. Освободившись, он поплыл и вскарабкался на поверхность. Помогая ему подняться, Джонс заметил, что одна из его штанин разодрана и окровавлена. – Сильно поранился? – спросил он, показывая на ногу. Томас Гэбриел взглянул на рану. На бедре был небольшой порез, длиной с палец. Он сильно кровоточил. – Глубже, чем я думал, – сказал он. – Нужно продезинфицировать, – сказал Джонс. Он порылся в карманах, достал небольшую кожаную сумку и развязал шнурок. Из сумки он вытряхнул на ладонь чёрные шарики, которые сразу же развернулись, будто мокрицы, с крошечными чёрными ножками и красной короной гибких антенн на голове. – Убери их, – сказал Томас Гэбриел. – Городской Опустошитель ни за что не подпустит к себе мерзких виббанов. – У нас нет времени вытягивать яд другим способом. – Я прихватил с собой противоядие, премного благодарен. – Как угодно, – Джонс обернулся к Руби и закатил глаза, пока Томас Гэбриел рыскал в кармане и достал стеклянный пузырёк. – Яд взрослого славурма опасен, – сказал Джонс. – Вот почему я взял с собой виббанов, – добавил он, – на всякий случай. Яд действует так быстро, что если не принять антидот сразу, тебе не поздоровится. – Он замолчал, когда Томаса Гэбриела начало трясти. – Вот и наглядный пример. Томас Гэбриел сумел вытащить пробку из пузырька, но поднести его ко рту оказалось не так-то просто. Он всё время промахивался. Джонс присел рядом с ним и направил его руку с пузырьком к губам. Томас Гэбриел жадно выпил всё содержимое, но проглотить ему не удалось, и противоядие вытекло у него изо рта на подбородок. Томас Гэбриел ухмыльнулся. – Я ж гово’рил, – произнёс он, еле ворочая языком. – Глав’ное – проти’воядие. Джонс и Руби удивлённо переглянулись, затем посмотрели на Томаса Гэбриела, у которого глаза уже закрывались. – И не нуж’ны мне твои жу’ки. – Неужели? – ответил Джонс. Он нагнулся к Руби. – Если ты отправляешься туда, где могут быть славурмы, обязательно возьми с собой виббанов. Он разодрал штаны Томаса Гэбриела в том месте, где его укусили, и выпустил жуков. Они зарылись в рану и исчезли. Томас Гэбриел будто ничего не заметил. Глупо хихикая, он улёгся на землю в мокрой одежде. – От него не будет толку в ближайшее время. Пойдём поищем то, за чем мы пришли, – сказал Джонс. Но Руби присела рядом с Томасом Гэбриелом. Она подняла его безжизненную руку и стала разглядывать Чёрный амулет. – Думаю, его нужно снять, – сказала она. – Почему? – Он – зло. Ты ведь слышал, что сказал Дрюмен. – Томас Гэбриел принимает горькое зелье. Я сам видел в фургоне. В любом случае у него, кажется, всё хорошо, разве нет? Он теперь лучше колдует. Руби стала кусать губы. – Вчера, в доме твоих родителей, я кое-что видела. Будто… будто его тёмная сущность ожила и набросилась на меня. Мне кажется, она защищала амулет, потому что я хотела, чтобы он его снял. Руби протянула руку и дотронулась до амулета, но, когда одна из змеиных голов ожила и зашипела, её пальцы съёжились, будто бумажные. – Видишь? – ахнула она. – Вряд ли горькое зелье работает. Этот амулет – зло, Джонс. Кто знает, что он сотворит с ним. Джонс присел рядом с ней и протянул руку к амулету, но вдруг услышал шум и поднял глаза. Вода вокруг взрослого славурма покрылась рябью и вспенилась, и сотни детёнышей набросились на тело. Вода обратилась в кровь. – Их привлёк запах крови. Они не смогли устоять. И теперь уже не остановятся, пока не сожрут её целиком. Нужно уходить, иначе они придут и за ним. Джонс замер, когда что-то чёрное проскользнуло по берегу и устремилось прямо к Томасу Гэбриелу. Оно укусило мальчика в руку, и Томас Гэбриел вскрикнул, в ту же секунду Джонс пнул тварь, но она извернулась, приподнялась и укусила Джонса за ногу. Раздался свист дротика, славурм обмяк и повалился на землю. – Уходим, Джонс, – сказала Руби, сунув револьвер за пояс. – И на этот раз без лодки. Она насыпала шлепковую пыль вокруг всех троих, пока Джонс следил за чёрными скользкими тварями. Нога жутко болела, и он знал, что укус глубокий, хотя и не ядовитый, потому что его укусил детёныш. Когда все трое оказались на поле у фургона, Томас Гэбриел хихикнул. – Было ве’село, – сказал он. – Давай’те по’вторим. Руби и Джонс с трудом затащили его в фургон и положили на пол, сняв почти всю мокрую одежду и бросив её в кучу, вместе с одеждой Руби, затем завернули его в полотенца. Вскоре он перестал хихикать и принялся стонать и мычать, постепенно приходя в себя. – Собрание Высшего совета состоится завтра, – сказал он в ужасе, стараясь встать, но свалился на пол и стал бредить. – Мне ни за что не пройти проверку, если мы не разыщем два сундука вовремя. А если Высший совет накажет меня, ты потеряешь дом, Руби, потому что они отберут всё, что принадлежит мне, ведь это я подарил тебе дом, Руби… и… и они даже отберут мой этеланд и узнают про Джонса… и… и… накажут за то, что он прошёл Инициацию с девчонкой. Он перевёл дыхание. – Но… но знаете, что хуже всего? Если Высший совет узнает про меня, значит, мы никогда не разыщем эти два сундука, и Дрюмен не исправит наши Инициации, и мы не станем такими, какими мечтаем быть. Томас Гэбриел вскинул руки и заревел: – О горе мне горе, я не стану Опустошителем, и ты, Руби, не станешь, раз не умеешь колдовать, и не докажешь Ордену, что достойна быть одной из нас… а Джонс… ох, Джонс… – Томас Гэбриел облизнул губы и с трудом сглотнул. Затем добавил хриплым голосом: – Джонс, магия уже никогда не покинет тебя, хочешь ты этого или нет. Когда Томас Гэбриел закрыл лицо руками, всхлипывая, Руби посмотрела на Джонса и пожала плечами. – Что тут скажешь, он в общем-то прав. – Она вздохнула. – Как нога? Ты бледный. Джонс, ты… – Я намазал целебный лосьон, – ответил Джонс. – Но, кажется… – он осёкся. – Думаю, в укусе того славурма всё же была капелька яда, потому что он сначала укусил Томаса Гэбриела. – Его голова упала на грудь. – Мне лучше прилечь на минутку… – И он захрапел. – Супер, – проворчала Руби. – Лучше и не придумаешь. – Она посмотрела на одного мальчика, затем на другого; один безутешно рыдал, а другой крепко спал. Тогда она встала и достала револьвер. – Мы с тобой всё уладим. – О чём это ты? – Мы принесём второй золотой сундук. – Она надела армейскую камуфляжную куртку, всё ещё сырую, хоть она и висела на солнце, и отправилась в путь. Она побежала через поле к реке, подбирая по дороге камешки. Когда она добралась до берега, их набралось штук двадцать в её бездонных карманах. Несколько крупинок шлепковой пыли – и она оказалась на берегу острова, возле шлюпки, всё ещё привязанной к дереву. Она отвязала верёвку. Забраться в лодку – это как встать на доску, которая качается вверх-вниз, но ей всё-таки удалось сесть и оттолкнуть шлюпку от берега. Она обогнула остров, затем пошла вверх по течению, пока не увидела канал, тогда она направила лодку туда. Озеро, образовавшееся на месте логова, оказалось шире, чем она думала, и Руби решила, что земляные стены, должно быть, снова обвалились. Никаких признаков мёртвого славурма. Детёныши тоже пропали. Она с минуту гребла, стараясь вспомнить нужное ей место, затем попробовала остановить лодку с помощью деревянной доски. Сидя в лодке, мягко покачиваясь на воде, она достала бутылку аскана, которая ещё осталась у неё в кармане, и подбросила порошок в воздух. Вскоре она заметила небольшую чёрную нору, которую искала. Подплыв к ней, она достала зуб вампира. Руби воткнула острый конец в нору и крепко схватилась за корень зуба, стараясь удержать лодку на месте. И стала пилить. Открывать тайный проход было сложнее, чем раньше, лодка так и норовила ускользнуть из-под неё, и ноги болели от напряжения. Но Руби упрямо продолжала пилить и вырезала уже три четверти круга. Но на этот раз она сунула в отверстие камни, которые собрала на берегу, чтобы проход не затянулся. Наконец, допилив весь круг, она просунула пальцы и, когда камни посыпались на землю, приподняла его, словно люк, – ровно настолько, чтобы разглядеть золотой сундук, блестевший в лучах солнца. С трудом ей удалось дотянуться до сундука. Вытащив его, она отпустила люк, и он захлопнулся. Руби прижала сундук к груди, точно большое сокровище, которое поклялась никому не показывать. Ей казалось, что она держит в руках собственное сердце, таким драгоценным был этот клад. Она села в лодку и стала грести обратно, в сторону берега. Когда она вернулась в фургон, мальчики спали, но выглядели они намного лучше. Укусы зажили, хотя Руби оставалось только гадать, что же стало с жуками, которые пролезли в рану Томаса Гэбриела. Руби поставила золотой сундук на столешницу, и мальчики вдруг проснулись, жмурясь от солнечного света. Был почти полдень, солнце высоко стояло в небе. Они не поверили своим глазам. Но Руби пришлось повременить с подробностями, нужно торопиться. Собрание Высшего совета назначено на завтра, а им не только предстоит найти ещё один сундук, но и доставить все три сундука Дрюмену. Глава 23 Эплтри-Эйт, последний остров, находился к западу от Старого Виндзора. Примерно в двадцати пяти милях езды, так что уже через час они были на месте. Навигатор выстроил маршрут, и Джонс гнал, как мог. Остров находился на окраине Ридинга, а значит, пришлось ехать через весь город, объезжая пробки, выискивая окольные пути. Когда они пересекли реку, Руби сверилась с картой, лежавшей у неё на коленях, и показала налево, вверх по течению. – До острова всего несколько миль в ту сторону.