– Если их больше, почему бы не разобраться с ними сейчас? – заспорила она. Ей было ужасно обидно, что они оба против неё. Чем она хуже них? Разве не она остановила эту тварь? Но Джонс крепко держал её за руку. – Поверь, лучше подождать до рассвета. Загляни в «Бестиарий», когда вернёмся в фургон, и поймёшь почему. Джонс разогрел большую кастрюлю супа с курицей и перловкой, который приготовила его мама. Получилось вкусно. Одной рукой Руби листала «Бестиарий», а другой ела суп. Славурм (мн. ч. Славурмы) Амфибия, ведущая ночной образ жизни, выискивает добычу по запаху и звуку. Опустошителям рекомендуется в ночное время тщательно избегать мест, где находятся их логова. Днём славурмы спят. Вход в логово сложно отыскать, поскольку обычно он расположен в воде возле речного берега. Самки славурма роют туннель от берега наверх, поднимаясь выше уровня воды, чтобы получилась сухая нора, где можно отложить яйца. Логово надёжно спрятано от хищников, которые, как правило, остерегаются лезть в воду. Стенки логова укрепляются глиной и корнями растений, однако почва над ним неустойчива и может провалиться. Самка славурма достигает от семи до десяти метров в длину. Она откладывает до ста яиц за раз. Детёныши проводят в логове несколько месяцев после рождения. Оболочка яйца обеспечивает их необходимыми питательными веществами, кроме того, они поедают своих братьев и сестёр, и именно голод заставляет их наконец покинуть логово и самим искать себе пропитание… Руби вздрогнула, когда Джонс положил ей руку на плечо. – Прости, не хотел тебя пугать, – сказал он. – Поняла теперь? – спросил он, показывая на книгу. Руби кивнула. – Слишком рискованно идти на остров ночью, потому что там логово славурмов. Ты дал им унюхать нас, чтобы проверить, так? Джонс улыбнулся. – Детёныши обычно всегда голодные и не боятся вылезать из укрытия, чтобы поохотиться. – Столько нужно знать, Джонс, – вздохнула она. – Я бы ни за что не догадалась подождать и проверить, есть там логово или нет. – Не суди себя строго. Ты ведь учишься всего несколько месяцев. А мы с Томасом Гэбриелом с младенчества. – Знаю, но у тебя был Мэйтланд, а у Томаса Гэбриела – Симеон. У меня никого не осталось после смерти Виктора Бринна. – У тебя есть револьвер, – сказал он. – А теперь и я. – Он улыбнулся. – Я научу тебя всему, что знаю, если хочешь. – Он стиснул её плечо. – Позволь отблагодарить тебя, ведь ты помогла мне понять, что я всё равно могу быть Опустошителем, но на своих условиях. Руби улыбнулась. – Было бы здорово, – сказала она. – Спасибо. – Ну всё, долой славурмов. Джонс зевнул. Он сверился с умными часами – ещё одним гаджетом из обычного мира, как спутниковый навигатор. – Часы показывают, что рассвет через два часа. Тогда и вернёмся на остров, все славурмы будут спать. Можно и нам вздремнуть немного. В лучах утреннего солнца они шли по полям. Трава была влажной и шелестела под ногами. Джонс повёл их к дамбе, где они отвязали шлюпку. Вёсел не было, но они нашли деревянные доски в строительном мусоре на территории соседнего дома. Они поплыли вверх по течению, вода плескалась о борта и капала с досок. Джонс и Томас гребли – синхронно, чтобы не раскачивать лодку. Идти против течения было нелегко. Когда солнце поднялось, берега хорошенько прогрелись, и над водой нависли призрачные клочки тумана, мерцавшие оранжевым светом. Когда дети подплыли к острову, Руби выпрыгнула из шлюпки. Она вышла на берег и обвязала верёвкой стройный полосатый ствол молодой серебристой берёзки. Они стояли на берегу, прислушиваясь. Ничего, кроме птичьего щебета и шума воды вдалеке, на дамбе. Томас Гэбриел произнёс заклинание поиска вещей, спрятанных с помощью магии, как на Чизвик-Эйт, первом острове. Амулет облегчил задачу, и Томас Гэбриел лишний раз порадовался, что он у него есть. Он улыбнулся, когда белые искры на его руке превратились в рожки улитки, как и раньше. Они вращались, будто на шарнирах, и вдруг развернулись в одном направлении, указывая путь. Затем он почувствовал резкий толчок и зашагал по траве. – За мной, – скомандовал он. Остальные последовали за ним, петляя по густому лесу. Трава и кусты были влажными и оставляли тёмные полосы на брюках. Им приходилось раздвигать ветки, обрушивая на себя потоки дождевых капель. Когда рожки на руке Томаса Гэбриела исчезли, дети остановились. Сложно сказать, в какой части острова они оказались, деревья росли плотно, а зелёная поросль была такой густой, будто они в джунглях. Сквозь полог листьев над головой Руби видела обрывки утреннего голубого неба. – Что дальше? – спросила она. – Сурхфареннес где-то близко, – ответил Томас Гэбриел, оглядываясь. – Заклинание должно было открыть его, как в прошлый раз. Руби тоже осмотрелась, но в солнечном свете, который пробивался сквозь листву, было сложно разглядеть яркую круглую нору. – Кстати, эта нора называется эгхпирл, – сказал Томас Гэбриел. – Я прочитал о ней в фургоне. Её намного проще разглядеть ночью из-за света, который просачивается через неё с другой стороны, из потайной комнаты, так что я захватил с собой аскан – жжёную рожь. Её полно в одном из шкафчиков фургона. Если подбросить горсть ржи в воздух, она укажет на эгхпирл. Томас Гэбриел достал из кармана пальто бутылку с чёрным порошком и вытащил пробку. Он подбросил горсть в воздух – получилось тёмное облако, и его чуть не сдуло ветром, прежде чем оно растворилось. Но никто так и не увидел нору, которую они искали. – Сколько у тебя порошка? – спросил Джонс. – Только одна бутылка, – сказал Томас Гэбриел. – Но что, если этого недостаточно? У нас нет времени возвращаться… – Здесь более чем достаточно, – ухмыльнулся Томас Гэбриел. – По крайней мере, с Чёрным амулетом. – Он произнёс заклинание, и белые искры обвили бутылку аскана. В воздухе появились точно такие же бутылки и попадали на траву. Томас Гэбриел хихикнул. – Берите, быстрее, – пыль прилипнет к эгхпирлу и сделает нору чёрной, а не светлой, так что она станет заметной даже днём. Они осторожно продвигались вперёд, разбрасывали небольшие горсти пыли и ждали, когда же она наконец укажет на нору. На несколько мгновений мир погрузился в тишину, лишь ботинки шелестели по мокрому подлеску и шипел аскан. – Стой! – крикнула вдруг Руби, схватив за руку Джонса, который стоял на краю узкой полоски воды, разделявшей остров надвое. Мальчик забыл обо всём, кроме эгхпирла, не смотрел, куда идёт, и чуть не свалился в воду. Он кивнул с благодарностью; Томас Гэбриел хорошенько разбежался и первым перепрыгнул канал. Он подбросил облако пыли во время прыжка и жёстко приземлился на другой стороне, – даже дёрн под его ногами заходил ходуном. На этот раз пыль не зашипела, а изогнулась и устремилась на другую сторону канала. Она собралась вокруг небольшого чёрного круга примерно по пояс высотой, неподалёку от Томаса Гэбриела. – Это эгхпирл! – крикнул он. – Он на этой стороне. Руби и Джонс отошли на несколько шагов, затем разбежались, перепрыгнули через канал и приземлились рядом с Томасом Гэбриелом, но не удержали равновесие. Когда они поднялись, отряхиваясь, то вдруг почувствовали дрожь под ногами. Почва перед ними обвалилась, и все трое рухнули под землю. Глава 22 Джонс догадался, что логово расположено близко к поверхности, ещё до того как свалился на чёрных славурмов. Они были жёсткими и скользкими, и встать на ноги было не так-то просто. Ров, который образовался из-за обвала, оказался таким широким и глубоким, что зацепиться было не за что. Его руки и лицо перепачкались в слизи, толстым слоем покрывавшей существ. Он лихорадочно искал глазами Руби и Томаса Гэбриела, но не мог их найти среди клубка чёрных скользких тел, – и вдруг склизкие существа зашевелились. Один из них щёлкнул зубами у самого его носа, и Джонс спрятал руки в карманы пальто в страхе, что лишится пальцев. Несмотря на панику, он вскоре догадался, что славурмы зашевелились из-за солнечного света. Они едва интересовались мальчиком и спешили ускользнуть из логова по разветвлённой сети тёмных туннелей, подальше от света. Но некоторые, проползая мимо него, норовили укусить, взбешённые, что их разбудили, и Джонс прикрыл голову как мог. Тела скользили мимо его лица и ушей. Некоторые – довольно большие, двигались так быстро, что унесли бы на себе Джонса, если бы он не спрыгнул. Именно так он добрался до дальнего конца рва и сумел ухватиться за корни дерева, чтобы твари не затащили его в один из тёмных туннелей. Руки были в слизи, и ему пришлось постараться, чтобы встать на ноги. Он вытер руки о землю, затем стал быстро карабкаться на поверхность, впиваясь пальцами в стену грязи. Ров уходил примерно на пять метров в глубину, и, когда его руки нащупали прохладную, влажную траву, он подтянулся и вылез. Он с трудом встал. Отрезок воды, через который они с Руби перепрыгнули, был сразу за дальней стеной логова. Внизу, во рву, он наконец разглядел Руби и Томаса Гэбриела. Они сидели внутри белой защитной сферы и смотрели, как чёрные тела скользят вокруг них, спасаясь от солнечного света. Теперь Джонс заметил, что многие славурмы довольно маленькие, большинство не длиннее его руки. Иногда попадались экземпляры намного больше и толще, хотя они казались сонными и двигались медленно, без суетливой паники мелюзги. Но как только масса извивающихся тварей исчезла, оказалось, что под всеми ними лежал один очень крупный славурм-самка. Толще ствола дерева, она свилась гигантскими кольцами, одно поверх другого. Как только мелкие твари исчезли в туннелях, Руби и Томас оказались верхом на этой твари. И ей это не понравилось. Её длинный раздвоенный язык метнулся между клыками и прочно прилип к защитной сфере. Затем одним ловким движением она развернулась и отшвырнула сферу вместе с Руби и Томасом Гэбриелом. Они отлетели в дальний конец рва, и тварь бросилась на них, проворно скользя по дну. Она распахнула пасть. Как можно шире. Вдруг раздался громкий хруст, и нижняя челюсть славурма выдвинулась вперёд, позволив ей заглотить всю сферу целиком. Передние клыки загибались, как шипы, так что выпускать добычу она не собиралась. Она надавила изо всех сил, и оболочка сферы затрещала. Затем она стала глотать шар. Томас Гэбриел наколдовал белые искры, но его сильно мотало из стороны в сторону, пока славурм заглатывал сферу, он падал и ударялся о стены пузыря. То же самое происходило с Руби, когда она пыталась прицелиться из револьвера. Джонс уже поднял рогатку и выпустил серебряную дробь в голову твари, но она отскочила от черепа, не причинив вреда. Он снова прицелился и выстрелил – в зелёный глаз с чёрным зрачком. Он попал прямо в центр глаза, и дробь исчезла внутри. Славурм стал извиваться, хлеща хвостом и ломая земляные стены. Дальний конец логова, ближе к каналу, пересекавшему остров, обвалился, и вода хлынула в ров. Клыки славурма всё ещё крепко держали сферу, тварь напрягла последние силы и надавила на пузырь, он прогнулся под таким колоссальным давлением. И лопнул.