– Орден никогда не допустит девочку, – сказал Джонс. – Они слепо следуют правилам. – Виктор Бринн думал иначе. Он надеялся, что однажды мы докажем, как сильно они ошибаются. И он говорил это не только мне. – Она направила револьвер на Джонса. – Давай, скажи Джонсу. Револьвер откашлялся. – Виктор Бринн хотел убедить Орден, что Руби имеет полное право быть Опустошителем. Если только она продолжит обучение и научится всему необходимому, он считал, что это вполне возможно. Он говорил, что Орден настолько прогнил, что ему нужно устроить хорошенькую встряску, чтобы он наконец увидел свои заблуждения. Руби улыбнулась. – Я смогу это сделать, Джонс, если овладею магией. Джонс нахмурился, он сомневался, что Орден когда-нибудь примет девочку. – Я не вернусь к прежней жизни, – сказала Руби. – Это было бы невыносимо, – она переступила с ноги на ногу. – Я думала, ты обрадуешься. Если мы разыщем того, кто исправит нашу Инициацию, ты избавишься от магии. Так в чём же дело? Джонс скрестил руки. – Этот Опустошитель, которого ты встретила: если он занимает высокое положение в Ордене, как ты говоришь, вряд ли он позволит другим Опустошителям шпионить за ним. Если тебя застукают, когда ты будешь наблюдать через зеркало, для нас с тобой всё кончится, – Джонс покачал головой. – У меня есть идея получше. Вместо того чтобы следить за этим человеком, пойдём к Личу, Дю Клеману, и спросим про нашу Инициацию. Можно разузнать и про этого твоего Потрошителя и проверить, действительно ли он существует. – Но я прекрасно умею пользоваться зеркалом для наблюдений, Джонс. Меня не поймают. Джонс раздражённо пнул траву. Томас Гэбриел прочистил горло, и остальные обернулись к нему. – Руби права, – сказал он. – Подглядывать за кем-то проще, чем добраться до Лича. В прошлый раз нас чуть не поймали. К тому же Дю Клеман безумен, как Мартовский Заяц. – Томас Гэбриел мялся на месте, затем вздохнул и потёр нос. – Мне нужно вам что-то сказать. – Он вынул приглашение из кармана. Часы тикали. – Что это? – спросил Джонс, глядя на белую карточку. – Я должен пройти проверку перед Высшим советом через несколько недель. – Удачи, – сказал револьвер. – Это не только моя проблема. Как только они узнают, что моя магия не работает и почему это происходит, меня вышвырнут из Ордена и отберут всё, что у меня есть. – Хочешь сказать, они заберут этот дом? – ахнула Руби. – Да, и мой этеланд. – Он взглянул на Джонса. – А когда всё это получит другой Опустошитель, первое, что он сделает – проверит мой округ на магические аномалии. Он узнает о тебе, Джонс, и кто ты и что ты сделал. И тогда тебя накажут за то, что ты прошёл Инициацию с девочкой, а меня накажут за то, что я забрал ключ у своего мастера без разрешения. Повисла тишина, лишь часы неумолимо тикали. – Я хочу узнать подробнее об этом Потрошителе, – сказал Томас Гэбриел. – Если он такой могущественный, как говорит Руби, он сможет помочь вам обоим и мне тоже, тогда Руби сохранит дом, а о тебе никто не узнает, Джонс. Я понимаю, что поступил ужасно, пройдя Инициацию без благословения Мастера, но я не плохой человек. И я сделал это не для того, чтобы испортить вам жизнь. Джонс задумался, кусая щёку. – Ладно, попробуй отыскать его, – сказал он наконец. – Но ничего не предпринимай, не посоветовавшись, Руби. – Можешь остаться и помочь, если хочешь, – крикнула Руби ему в след, когда Джонс направился обратно к дому. – Примешь один из специальных тоников Опустошителей, я как раз собираюсь выпить его, чтобы заняться наблюдением. Помнишь, однажды ты тоже дал мне тоник, чтобы снять усталость, перед тем как мы сразились с ведьмой и освободили твоих родителей? – Я иду домой, – сказал он. – Там моё место. Мне давно пора спать, как всякому нормальному ребёнку посреди ночи. Томас Гэбриел тоже отправился домой, чтобы поискать информацию о Потрошителе в своей обширной библиотеке. Большое, в полный рост, зеркало для наблюдений стояло в отдельной комнате. Джонс подарил его Руби несколько месяцев назад. Это был подарок в знак благодарности за спасение его родителей от ведьмы миссис Истон. Рама зеркала была сделана из дуба и выкрашена в тёмно-красный цвет. Джонс сказал Руби, что сразу подумал о ней, когда увидел это зеркало в магазине «Дешам и сыновья», где торговали всевозможными полезными для Опустошителей вещами. Руби была в восторге. Это не только щедрый подарок; каждый раз, когда она подходила к зеркалу, она чувствовала покалывание в руках, и ей не терпелось использовать свой дар. Оказавшись в Пустынных землях, Руби почти сразу обнаружила в себе талант к наблюдению. Виктор Бринн сказал, что у неё больше способностей, чем у тех Опустошителей, которые годами пытались овладеть этим искусством. Возможно, потому что она девочка, кто знает. Руби протёрла зеркало специальной тряпочкой, чтобы убрать пыль и обеспечить «наилучшее качество наблюдения», как говорилось в брошюре, которая к нему прилагалась. Кроме того, у неё был полироль высшего качества – ограниченная партия, изготовленная из экзотических масел и растений с длинными названиями на латинском и англосаксонском, которые Руби не могла произнести. Глотнув противного на вкус тоника, она отбросила усталость и мыслила намного яснее, поэтому ей не составило труда представить себе мужчину и мальчика, Уилфреда. Вдруг они появились в зеркале, будто она нажала на кнопку и включила телевизор. Они сидели в роскошном фургоне, с чёрными кожаными сиденьями и деревянной обшивкой на приборной панели и дверях. Мужчина сидел за рулём, а мальчик на пассажирском месте. Они молчали; фары светили на тёмную дорогу впереди. Иногда по встречной полосе проезжали машины, освещая их в салоне, – они будто светились. Уилфред съёжился на сиденье и записывал что-то в кожаном блокноте. Листочки светились – ровно настолько, чтобы ему было хорошо видно. Руби попросила зеркало показать, что он пишет, и увидела неуклюжий рисунок снарла с кратким описанием особенностей и как его одолеть. В уголке страницы был нарисован человечек с надписью «девочка» и коротким пояснением. Руби догадалась, что он пишет о ней, и порадовалась, что её план сработал – они решили, что её проглотил слобберинг, то есть она исчезла, не вызвав подозрений. Целый час она наблюдала за двумя Опустошителями. Было скучно, они почти не разговаривали, хотя между ними чувствовалось напряжение, которое иногда прорывалось наружу. Впервые Руби заметила это, когда мужчина разозлился на мальчика за то, что тот уронил пакет грушевых леденцов, хотя это была его вина – он слишком резко повернул. Были и другие случаи, например, когда мальчик уронил карандаш или когда неловко переставил ногу и случайно задел дверь со своей стороны. Наконец мужчина велел Уилфреду закрыть блокнот, потому что его раздражало свечение страниц. Руби почти задремала, когда хруст гравия и скрип ручного тормоза заставил её резко сесть. Мотор заглох, и нависла тишина. В салоне зажёгся свет, двери открылись. Уилфред и мастер были крайне дисциплинированны. Вместо того чтобы сразу отправиться на боковую, хотя уже брезжил рассвет, они сначала перенесли из фургона всё, что им было нужно. Этот фургон отличался от «Фольксвагена» Джонса и Мэйтланда. Он был больше и просторнее, с ванной и кухней. И даже небольшой гостиной, с мягким кожаным диваном в форме буквы U. Мужчина и мальчик почти не разговаривали, пока занимались разгрузкой, но, наконец, они покончили с делами, отправились на кухню и заварили по чашке чая. Вот тут-то мужчина прочистил горло и решил всё же высказаться. – Потерять эту девочку – большой минус для тебя, Уилфред. – Но, сэр… Мужчина поднял руку, и мальчик умолк. Некоторое время они сидели молча. Затем мальчик снова заговорил: – У меня ещё есть шанс пройти Инициацию, сэр? Мужчина отпил чай, затем поставил чашку на блюдце. – Пока да. Ты молод. Людям свойственно ошибаться. Никто не защищён от этого. Но Опустошители должны учиться на своих ошибках. Я прослежу за этим. – Ты встанешь рано, уже через несколько часов, и займёшься своими повседневными обязанностями. Я отправлюсь к Потрошителю после завтрака, который ты приготовишь мне, как обычно. Примерно в девять часов. Руби встала и потянулась. Картинка в зеркале исчезла. Пора спать. Действие тоника заканчивалось, и после всего, что произошло за ночь, она падала от усталости. Ей было грустно и тоскливо без Виктора Бринна, а утомление не поднимает настроение. Вернувшись домой, Эд лёг в постель, но заснуть не смог. Во-первых, магия не давала ему сомкнуть глаз, разглагольствовала, как хорошо ему удалось наколдовать фенгнетт вместе с Руби. Голос стал сильнее, словно возвращение в Пустынные земли придало ему силы. Ты прирождённый Опустошитель, Джонс. Ты должен вернуться и жить в Пустынных землях вместе с Руби. Ты мог бы стать её наставником, раз Виктор Бринн погиб. Сначала Эд сунул голову под подушку. Потом зарылся в простыни. Но он не смог избавиться от голоса, пока наконец тот сам не умолк – внезапно, будто задули свечу. Эд всё равно не спал. В тишине предрассветного часа он ощущал, как что-то пробуждается в нём, словно кошка сладко потягивается после долгого сна. Он не сразу понял, что это. Но вскоре догадался. Чувство гордости. Этой ночью он сделал что-то хорошее, победил вампира и сделал мир чуточку безопаснее. Он весь светился от счастья. Давно он так не гордился собой. С тех самых пор, когда был учеником Мэйтланда и трудился для спасения людей. Обычные мальчики в обычной жизни не способны на такие героические подвиги. Эд задумался. Голова гудела от мыслей, будто кто-то крутил рукоятку механизма, выдающего всё новые… и новые… и новые мысли. В конце концов Эд встал, оделся и вышел из дома. Он выскользнул на тёмную улицу, и все его органы чувств ожили, потому что он вернулся в Пустынные земли и крался во тьме, где таилась опасность. Эд перешёл дорогу, направился к ряду заброшенных домов и толкнул старую, покосившуюся дверь. Он побродил по дому, осматривая каждую комнату и размышляя, какие существа могли здесь скрываться. Чем дольше он оставался там, тем больше вспоминал верные признаки опасности, например, необъяснимые потоки прохладного воздуха в комнате могли указывать на присутствие глидерюнге. А блестящие следы, которые появляются на сырых стенах, если подышать на них, говорят о том, что дом инфицирован жуками-молотобойцами. Он вспомнил, как услышать троллей-простецов, живущих под половицами. Конечно, он стыдился, что так быстро вернулся к старым привычкам, но его переполняла невероятная радость, потому что после нескольких месяцев обычной жизни он вспомнил, как важна работа Опустошителя. И задумался, как он мог об этом забыть? Уже почти рассвело, когда он прокрался к себе домой и залез в кровать. Он уснул, как только голова коснулась подушки. Ему снился Потрошитель – высокий человек с ножами вместо рук, который рассёк его на двух мальчиков. Один, по имени Джонс, вернулся в Пустынные земли и счастливо провёл остаток жизни, охотясь на монстров, потому что это у него хорошо получалось. А второй, Эд, жил со своими родителями, постепенно завёл друзей, учился в школе и ничем не отличался от остальных. Потрошитель сказал ему, что это единственное решение для мальчика с двумя именами, который хочет быть двумя разными людьми. Эд проснулся, судорожно хватая ртом воздух, напуганный и растерянный. Глава 9 На следующее утро Руби наблюдала за Уилфредом и всем сердцем сочувствовала ему. Он приготовил яичницу – именно так, как любит его мастер, и кофе тоже, судя по тому, с каким аппетитом мастер проглотил завтрак. Но он до сих пор сердился на мальчика, придирался к любой мелочи и находил ошибки там, где их не было. Руби видела, как он утверждал, что на полу грязно, хотя это было не так, и журил ученика, увидев отбитый край фарфоровой чашки, хотя наверняка это случилось сто лет назад. Он даже пожаловался на полевые цветы, которые поникли в вазе на кухонном столе. Руби видела, что упрёки ранят Уилфрида, будто стрелы, и пару раз даже накричала на мастера. Конечно, он не слышал её. Но ей стало легче.