— Если хотите, идите ищите его сами, — огрызнулся старший механик. С этими словами он открыл люк и осторожно выбрался из рубки на широкую, плоскую палубу над ракетными шахтами. Марков не отставал от него ни на шаг. Для глаз, привыкших к ровному, мягкому освещению отсеков подводной лодки, полярное небо показалось ослепительно ярким. Марков разглядел вдали рыболовецкое судно, уходящее на всех парах на юг. Его нос вспарывал ровную морскую гладь цвета грифельной доски, поднимая высокие белые буруны. На севере море становилось серым, небо затягивала дымка. «Льды», — подумал Марков. Худшее осталось позади. Грачев прошел вперед вдоль центральной линии между двумя рядами закрытых ракетных шахт, ища следы столкновения. Как это ни удивительно, он прошел почти через все это своеобразное футбольное поле длиной почти сто метров, так ничего и не обнаружив. И только на самом носу, перед обтекателем, в который убирался левый горизонтальный руль, сквозь черную резину, подобно серебряным жилкам в горе каменного угля, проблескивал обнажившийся металл. Резиновая шкура была содрана большими пластами, и легкий стальной корпус был промят. Грачев заглянул за борт. — Мы протаранили ублюдка снизу. — Будь осторожнее, — предупредил его Марков. — Как ты думаешь, американец мог остаться в живых? — Он ударил нас с такой силой, что наш легкий корпус промялся до прочного. — Грачев выпрямился. — У американских подводных лодок прочный корпус один. Стоит ему треснуть, и ничто не сможет остановить забортную воду, хлынувшую в отсеки. Нет, мы можем больше не беспокоиться по поводу этого американца. Марков задумчиво уставился на покатый корпус, на который набегала мелкая рябь. — А жаль. Он мог бы нам очень помочь. — Американец? Как? Марков не стал развивать свою мысль дальше. Развернувшись, он направился к корме. Озадаченный Грачев поспешил следом за ним. Вернувшись к рубке, моряки осторожно обогнули ее, прижимаясь к вертикальной стене. — Могли бы установить здесь скобы, — проворчал Грачев. — Если хочешь, их наварят в Петропавловске. — Ты решил зайти в порт? — А почему бы нам не заглянуть на ближайшую базу? — От этой базы нас отделяют китайские корабли, командир. Они полагают, что мы проследуем прямиком в Шанхай. — Федоренко им все объяснит. Помолчав, Грачев спросил: — Так тебе все-таки нужен вертикальный руль или нет? — А что? — Ты что-то замыслил. Я это нутром чую. — Пойдем взглянем на руль, — ответил, или, точнее, не ответил Марков. «Портленд». Теплый корпус подводной лодки, испуская пар, плавал в эпицентре хаотического поля черной воды и раздробленного торосистого льда. Своим стремительным всплытием «Портленд» отшвырнул большие ледяные глыбы на пятьдесят футов от краев образовавшейся полыньи. Они громоздились кучами, словно мусор, оставленный отливом. Белые сверху, серые посредине, внизу голубые, словно воды Карибского моря. — Что ж, я видел и кое-что похуже, но только на фотографиях, — заметил Браун. Они со Стэдменом стояли на округлом корпусе субмарины перед вертикальными пусковыми шахтами крылатых ракет. — И все эти фотографии были сделаны в сухих доках, — добавил боцман. Основной удар принял на себя нос «Портленда». Осмотрев переднюю часть лодки, Стэдмен и Браун пришли к выводу, что двенадцать наружных крышек пусковых шахт «Томагавков» не пострадали, но сразу же за ними начинался смятый и искореженный металл. В одном месте большой неровный кусок обшивки просто отсутствовал. Осторожно пробравшись вперед, Браун жестом предложил Стэдмену присоединиться к нему. Они остановились над стальным куполом гидроакустической антенны — или, точнее, того, что от него осталось. Сквозь дыру с рваными краями виделись излучатели, которыми была утыкана сфера. Изолирующие прокладки, защищавшие антенну от собственных шумов «Портленда», плавали в воде, сорванные с места. Смятая сфера почти касалась корпуса. — Нашей трубе придется провести в сухом доке так много времени, что после этого ее нужно будет перекрестить в «Дохлую рыбину», — заметил Браун. Подводники уныло взирали на искореженный купол. Стэдмен подумал о Ванне, запертом у себя в каюте, накачанном по уши успокоительными. Энглер и Бледсоу прикованы наручниками к стеллажам с торпедами. Раненая подводная лодка, раненый экипаж. — Мы можем двигаться самостоятельно? — Думаю, мы сможем дотянуть до Перл-Харбора или до Японии. И туда, и сюда около трех тысяч миль. Но лично я бы предпочел отправиться на Гавайи. Там красивые девушки надевают гостям на шею гирлянды из цветов. — Значит, вы считаете, что до Перл-Харбора лодка не развалится? — Если мы будем идти медленно и больше ни на что не наскочим. Шесть узлов в надводном положении, если море спокойное, десять на небольшой глубине. Но как ни крути, ползти придется недели две. Стэдмен поднял взгляд. — Если мы можем развивать десять узлов в подводном положении, в Перл-Харбор идти нельзя. Помните то срочное сообщение из Норфолка, прочитав которое Ванн отключился в первый раз? Оно было от комподфлота Атлантики. Китайские боевые корабли ждут наш «Тайфун» в Анадырьском заливе. Мы должны помешать ему соединиться с ними. — И как именно мы должны остановить русских? Тот же самый вопрос в свое время Стэдмен задал Ванну. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. — Любыми имеющимися в нашем распоряжении средствами. Вице-адмирал Грейбар приказал не считаться с безопасностью лодки. — Подождите. Вы спрашивали, можем ли мы двигаться. О том, чтобы сражаться, речь не шла. — Если Бам-Бам сможет найти русскую лодку и следить за ней, если, как вы говорите, «Портленд» не развалится, у меня нет выбора. Мы будем сражаться. «Байкал». Когда Грачев попытался освободить руль направления, отклонив его до отказа, вероятность успеха была пятьдесят на пятьдесят. Можно было или избавиться от постороннего предмета, или загнать его еще глубже. Находясь внутри лодки, определить, что делать, было невозможно. Грачев рискнул положиться на удачу и ошибся. Длинная полоска стального листа, оторванная от обшивки «Портленда», застряла между подвижным рулем направления и высоким неподвижным вертикальным стабилизатором. Грачев, Марков и Федоренко остановились у кратера, оставшегося после запуска аварийного буйка. Оба гребных винта оставались под водой, но их защитные кожухи поднимались над поверхностью. — Судя по всему, это часть обшивки, — заметил Грачев. — Одними пассатижами ее не вытащишь. Он спустился по пологому корпусу до ватерлинии, затем ловко прыгнул на кожух, даже не замочив подошв. — Сейчас вы с вашим старшим механиком скажете, что исправить это невозможно, — пробурчал Федоренко. — Изобразите разочарование и начнете убеждать, что нам остается только ждать, когда с небес спустятся ангелы и перенесут нас в Шанхай на крыльях. — Напротив. Мы можем немедленно двинуться в направлении Анадырьского залива. Федоренко подозрительно посмотрел на него. — Каким образом? — У «Байкала» два руля направления. Верхний вы видите перед собой, а нижний, находящийся под водой, сейчас скрыт из виду. Оба руля должны двигаться синхронно, но у них отдельные гидравлические приводы. Если отсоединить гидропривод верхнего руля, нижний будет откликаться на команды центрального поста, в то время как верхний останется заклиненным. Под водой этот фокус не удастся, но в надводном положении мы сможем обойти хоть весь земной шар. Федоренко не знал, куда именно ведет его Марков, но не сомневался, что идти туда ему не хочется. — Мы не сможем пройти Берингов пролив над водой, словно круизный лайнер. — Что ж, мы можем ждать помощи здесь. — Вам прекрасно известно, что помощь не успеет прибыть вовремя. До кораблей сопровождения сутки хода. — В таком случае, пусть идут сюда. Передайте, что нас нужно взять на буксир. — Мы не можем связаться с ними. Марков ничего не ответил. Грачев прошел вдоль вертикального стабилизатора к рулю. Ухватившись за кусок блестящего, искореженного металла, он что есть силы дернул. Стальной лист даже не шелохнулся. Грачев вернулся назад. — Вот так. Металл тонкий, но это не обычная сталь. Скорее, что-то вроде пружины. — Вы сможете его извлечь? — спросил Федоренко. — На это нужно время.