— В таком случае, покажите мне. — Федоренко мельком посмотрел на экран навигационного компьютера, затем на карту с проложенным курсом, после чего его взгляд остановился на фотографии красного «Вольво», прикрепленной над столом. — Это ваша машина? — Будет моей, когда я вернусь домой. — Знаете, в Шанхае нас будет ждать много работы. Вы сможете остаться в качестве инструктора, и тогда по возвращении домой купите себе «БМВ». Или даже джип «Чероки». «Чтобы стать похожим на бандита?» — Я подумаю. — Подумайте хорошенько, Бородин. — Посмотрев на бумажную карту, Федоренко повернулся к экрану компьютера. — Кажется, вы с ЭВМ пришли к одному мнению. — Не совсем. — Бородин указал на белый крестик на экране. — Если компьютер прав, мы вот-вот сядем на мель на банке Галя. Если же прав я, отмель останется в двух с половиной километрах к востоку от нас. — Когда вы в последний раз корректировали «Накат» с помощью навигационного спутника? Бородин удивленно посмотрел на него. Вопрос был достаточно разумный. «Быть может, он знает больше, чем я думаю». — Данные со спутников я снимаю каждый час. — Мне кажется, корабль с двумя штурманами никогда не может быть уверен в том, что точно знает свое положение. Кто из вас прав? Вы или компьютер? А что можно сказать про корабль с двумя капитанами? Белый крестик неумолимо приближался к мелководной банке. Вот он зашел на нее. Бородин оторвался от экрана. — Судя по всему, прав был я. А теперь прошу меня извинить. — Он пододвинул к себе «каштан». — Товарищ командир, говорит штурман Бородин. Мы проходим банку Галя. Поверните на курс ноль пятнадцать. Капитан Марков сидел в своем приподнятом кресле. Он повернулся к двум офицерам у пульта управления рулями. — Новый курс ноль пятнадцать. Держать глубину погружения девяносто метров. Выйдя из закутка Бородина, Федоренко прошел в центральный командный пост. Взглянув на дисплей указателя скорости, он заметил: — Мы стоим на месте. — Скоро это изменится, — ответил Марков. Впереди по курсу, на смену разрозненным плавающим льдинам, приходил так называемый «припай», ровные однородные поля, застилавшие поверхность арктических морей между островами. Припай не тает и не ломается даже летом. Он очень гладкий; вмороженные в него айсберги встречаются крайне редко, а то их и вообще нет. Маркову требовалось наверстать время, и сейчас был самый подходящий момент для этого. — Акустик? Что у нас над головой? — По-прежнему плавучие льды, командир, — доложил Беликов. — До сплошного ледяного покрова еще около двух километров. — Товарищ командир, говорит штурман. Глубиномер показывает, что сейчас у нас под килем четыреста метров. Снизу никаких препятствий, на которые можно было бы налететь, и скоро ничего не останется и вверху. Отлично. Марков включил свой «каштан». — Грачев, — обратился он к старшему механику. — Как поживают твои двигатели? — Пока что удовлетворительно. Кстати, они и твои двигатели тоже. — Капитан Федоренко хотел бы увеличить скорость. — А он хочет, чтобы мы добрались до Шанхая? Эти двигатели уже несколько лет не работали с полной нагрузкой. — Вошли под край припая, — доложил Беликов. — Толщина льда постоянная — полтора метра. «Байкал» мог бы запросто пробить такой тонкий слой. — Именно поэтому я и хочу узнать, на что они способны. Средний вперед на обоих двигателях. Игорь, встряхни старушку. Разгоним ее до двадцати четырех узлов. — А почему бы и нет? Атомы свободны. Протянув руку, Грачев передвинул два рычажка, увеличивая выход перегретого пара из теплообменника вторичного контура. Выход большего количества пара означает увеличение притока холодной охлаждающей жидкости, которая имеет большую плотность. Более плотная вода поглощает больше радиации от стержней, отчего повышается их температура и увеличивается мощность реактора. В турбины хлынул пар. Два бронзовых гребных винта, установленные в защитных обтекателях в кормовой части «Байкала», начали вращаться быстрее. Для того, чтобы разогнать огромную субмарину весом почти сорок тысяч тонн, потребовалось какое-то время. Лодка набирала скорость медленно, постепенно. Сейчас она становилась как никогда неудержимой. — Семнадцать узлов. — Беликов, что у тебя? Старший акустик оторвался от большого круглого экрана, заполненного аморфными зеленоватыми кляксами, перемещающимися облаками и внезапными вспышками. — Только наше собственное эхо. Шум, издаваемый подводной лодкой, отражался от сплошного ледового покрова наверху. Эти звуки могли сообщить внимательному слушателю о том, что здесь что-то есть, но на дистанции свыше нескольких километров «Байкал» просто исчезал в вихре отголосков. — Девятнадцать узлов. На экране гидроакустической станции яркие линии отраженных сигналов тускнели и наконец погасли совсем. Собственные шумы лодки ослепили гидролокатор. — Шумопеленгатор больше не действует, — доложил Беликов. — Хорошо. — Мы не увидим, что перед нами, — встревожился Федоренко. — Как вы поймете, что мы ни на что не налетим? — Я хорошо знаю лед, — успокоил его Марков. — Двадцать узлов, — доложил рулевой. Вдруг корпус огромной субмарины затрясся мелкой дрожью. Марков был готов к этому. Турбулентные завихрения воды, поднятые рубкой «Байкала», ударили в высокий вертикальный руль. Это происходило со всеми «Тайфунами». Оставалось только ждать, пока потоки воды снова станут ламинарными. — Двадцать два узла, командир. Дрожь должна была бы прекратиться. Однако этого не происходило. Марков ощущал вибрацию через подошвы ботинок. — Игорь, в чем дело? — Командир, возможно, возникла проблема с одним из винтов. — Какая проблема? — Двадцать два узла. Палуба содрогалась в размеренном ритме. Бум-бум-бум-бум. Как будто у машины спустило колесо. Вывалившаяся из крепления лампочка упала на зеленые плитки пола и разлетелась вдребезги. Прозвучал сигнал аварийной тревоги, сообщающий о наличии течи. На консоли Гаспаряна вспыхнула красная лампочка. Старпом нажал кнопку, обрывая сигнал. — Вода в кожухе гребного вала номер один. Гребные валы? Если там начнется малейшая течь, вскоре море ворвется в двигательный отсек. — Грачев... Внезапно, словно подчиняясь щелкнувшему тумблеру, дрожь прекратилась. Палуба снова стала неподвижной будто скала. — Что ты сделал? — спросил Марков. — Ничего, — ответил старший механик. — Просто гребной вал скрутился под действием торсионной нагрузки. Теперь все снова в полном порядке. В полном порядке? Пять уплотнительных прокладок на каждый гребной вал не пускают море в «Байкал», и даже в надводном положении, когда турбины не работают, прокладки протекают. — А как же забортная вода? — Я откачиваю ее быстрее, чем она поступает. — Двадцать шесть узлов. «Байкал» буквально летел под самой ледяной крышей. — Командир, температура забортной воды повышается, — доложил Гаспарян, читавший показания приборов, установленных на буксируемой антенне. — Толщина льда уменьшается. Возможно, мы находимся под небольшой полыньей. «Это что-то необычное», — подумал Марков. Как правило, сплошные ледяные поля тянулись без разрывов далеко за северную оконечность Земли Франца-Иосифа. Он повернулся к Федоренко. — Пойдемте со мной. Я вам кое-что покажу.