Марков поднялся по трапу на площадку над центральным командным постом, сквозь которую проходили две толстые трубы перископов. По обе стороны от площадки в противоположных переборках имелись два массивных водонепроницаемых люка; они вели к двум спасательным капсулам, размещенным по бокам боевой рубки. Даже теперь сильно поредевшему экипажу «Байкала» пришлось бы сильно потесниться, чтобы уместиться в капсулах, однако Марков сомневался, что, если возникнет необходимость воспользоваться ими, кто-нибудь будет жаловаться. Еще один трап вел наверх к толстому нижнему рубочному люку, отделявшему центральный пост от ходового мостика и моря. Марков взялся за рукоятки командирского перископа, и стальная труба с громким свистом пошла вверх. От холодного металла во влажной атмосфере подводной лодки шел пар. Марков щелкнул выключателем, зажигая батарею мощных прожекторов, установленных сверху на боевой рубке. — Мы находимся в зоне теплой воды. Лед здесь тонкий. — Тонкий или толстый, а перископ через него все равно не поднимешь, — возразил Федоренко. — Что вы хотели мне показать? — Взгляните сами. Федоренко прильнул было глазами к окуляру перископа, но тотчас же отскочил назад, словно прикоснулся к оголенному проводу под напряжением. — Капитан Марков! Прожектора освещали бесконечную равнину сочной бирюзы, мир зеленовато-голубого льда, зависшего в нескольких метрах над субмариной. — Взгляните еще раз, — сказал Марков, выключая прожектора. Федоренко приблизился к перископу так, словно тот мог его укусить. Лучи прожекторов погасли, и лед окрасился нежно-розовым цветом. — Видите, как лед пропускает солнечный свет? Подобно витражам в католических соборах. Я не перестаю восхищаться этим зрелищем. — Я уже не раз видел замерзшую воду. — Геннадий, а вы романтик. «Портленд». Северная часть Баренцева моря. Включив специальный гидролокатор для определения толщины льда Би-кью-эс-15, Шрамм осторожно послал вверх короткий сигнал. Би-кью-эс-15 знал, где находится поверхность моря. Сигнал, отраженный от твердого предмета, помогал точно измерить толщину ледового покрова. Через несколько секунд на экране появились цифры: 4,6. Почти пять футов льда отделяли субмарину от света и воздуха. Шрамм занес данные в журнал. Толщина льда изменилась лишь незначительно по сравнению с тем, что акустик определил час назад. «Портленд» шел на север, развивая полную скорость в тридцать с лишним узлов. Шрамм имел приказ найти участок с тонким льдом, чтобы можно было всплыть на поверхность, однако пока что ледовый панцирь оставался однородным и толстым. Шрамм снова нажал кнопку, и Би-кью-эс-15 послал вверх еще один сфокусированный луч акустической энергии. На экране появилось значение толщины льда: 3,6. Шрам сверился с показателем температуры забортной воды. 29,2 градуса по Фаренгейту. Купаться в таком море еще не хотелось, но определенно вода стала теплее. Вода в этой части Северного Ледовитого океана состоит из перемежающихся слоев с различными значениями температуры и солености. Поверхностные течения, рожденные в теплых водах Гольфстрима, смешиваются с ледяными придонными потоками, идущими со стороны полюса. Иногда от теплого течения отрывается завиток, который сохраняется достаточно долго, чтобы подтопить участок припая. Именно так и образуется полынья. Шрамм снова взглянул на показатель температуры. 30 градусов по Фаренгейту. Он схватил переговорное устройство. — Центральный пост, докладывает акустик. Толщина льда начинает уменьшаться. И температура воды немного повысилась. Вахту в центральном посту нес Стэдмен. Старший помощник взял желтый микрофон. — Что у нас над головой? — Меньше чем за пару минут толщина льда уменьшилась с почти пяти футов до четырех с небольшим. Подождите. — Шрамм еще раз сверился с показаниями температуры. 31 градус. — Температура воды продолжает повышаться. Мы нашли полынью. — Стоп машина! — распорядился Стэдмен. — Переложить руль направо! Медленно, неохотно теряя скорость, «Портленд» вошел в широкую плавную дугу. — Рулевой, переложить руль налево! — приказал Стэдмен. Этот маневр назывался «Разворотом Уильямсона» и предназначался для того, чтобы вывести «Портленд» прямо под окошко тонкого льда. — Есть переложить руль налево! — повторил Мазила. На самом деле лейтенант службы снабжения не должен уметь прокладывать дорогу через лед, правда? Чоуперу отчаянно хотелось, чтобы рядом с ним находился хоть кто-нибудь, все равно кто. — Толщина льда два с половиной фута, — доложил Шрамм. — Течение переменное, курс сто шестьдесят пять, скорость два узла, — сказал Уэлли. — Рулевой, выровнять руль. Стоп машина. — Стэдмен установил связь с каютой Ванна. — Командир, мы нашли полынью. Предлагаю всплыть, проломив лед. — Отлично. Через двадцать минут у нас сеанс спутниковой связи. Проследите за тем, чтобы мы были готовы принять сообщение. Стэдмен переключил микрофон на громкоговорящую связь. — По местам стоять. Всплываем через лед. Боцман Браун был свободен от вахты. Он не должен был находиться у поста управления балластными цистернами. Однако всплытие через лед является весьма тонкой и опасной операцией. Если подниматься слишком медленно, лодка может застрять подо льдом. Если же подниматься чересчур быстро, неминуемо что-нибудь сломается. Все должно было происходить строго как нужно, поэтому никто не удивился, когда Браун занял место за постом управления балластными цистернами. Увидев его, Стэдмен испытал облегчение. — Убрать носовые рули! — Сэр! — робко окликнул его Чоупер. — По-моему, мое место должен занять кто-нибудь другой. — Лейтенант, вы отлично справляетесь со своими обязанностями, — заверил его Стэдмен. — Успокойтесь. — Так точно, успокоиться. Слушаюсь, сэр. Через какое-то время Браун доложил: — Старший помощник, корпус лодки выровнен для всплытия через лед. — Продуть главный балласт, — приказал Стэдмен. — Начинаем всплывать. — Всплытие, всплытие, всплытие. Раздался низкий гул. Семитысячетонная махина начала подниматься из темноты навстречу пробивающемуся сверху зеленоватому свечению. — Глубина сто футов. Скорость всплытия двадцать футов в минуту. — Слишком медленно, — заметил Стэдмен. — Боцман, мне нужно тридцать футов в минуту. — Перекачиваю балласт, — ответил Браун. Вода хлынула из носовых уравнительных цистерн. Для того чтобы добиться нужной плавучести, требуется ювелирная точность. Стоит чуть перестараться — и субмарина стремительно понесется вверх и не остановится до тех пор, пока во что-то не врежется. — Глубина пятьдесят футов. Вертикальная скорость тридцать футов в минуту. Шрамм, занявший свое место в носовом гидроакустическом посту, воспользовался случаем, чтобы последний раз прослушать окружающее море с помощью пассивного узкополосного шумопеленгатора. Уже больше суток «Портленд» не двигался с такой маленькой скоростью, и все собственные шумы лодки замерли. Если и было что слушать, то сейчас для этого как раз наступил самый подходящий момент. Сверху донесся приглушенный удар. И тотчас же боевая рубка, вздрогнув, пробила слой льда. Шрамм заморгал. За мгновение до того, как «Портленд» проломил лед с грохотом миллиона разбившихся одновременно окон, акустик успел услышать слабый отдаленный гул, и хотя длилось это всего долю секунды, Шрамм почувствовал, что уже слышал этот звук. Он попытался услышать «сквозь» шум, с помощью электроники развернув носовую полусферическую антенну гидролокатора на 40 градусов вниз, отгораживаясь от него. Однако то, что он слышал, чем бы это ни было, исчезло. Стэдмен стоял на открытом мостике. Рубка «Портленда» черной башней поднималась над полем раскрошенного льда, простиравшегося во все стороны покуда хватало глаз. Субмарина поднималась вверх и опускалась, откликаясь на волны, вызванные далекими штормами. — Мостик, докладывает акустик. — Говорите, Бам-бам, — ответил Стэдмен, застегивая пуховую куртку, чтобы защититься от холода. — Ничего определенного сказать не могу, но мне кажется, что перед тем, как мы проломили лед, я что-то услышал. Если позволите высказать предположение, я бы сказал, что это был шум двигательной установки. Как только мы погрузимся, я начну слушать снова. Шум двигательной установки. Атомный ледокол с туристами на борту, жаждущими поглазеть на белых медведей? Или другая подводная лодка? — Сейчас что-нибудь есть? — Ничего. — Продолжайте слушать. Специальная команда очищала палубу «Портленда» ото льда лопатами, швабрами и голыми руками. Глыбы толщиной в два фута сбрасывались в воду. Как только мостик был очищен, над ним выдвинулся перископ, раскрашенный для маскировки пятнами, поднимая спутниковую антенну УКВ-связи. Когда Ванну принесли расшифрованное сообщение, он изучал выведенную на экран монитора карту Арктики. Командир развернул хрустящий лист бумаги. Z041630Z 04 августа 2002