– Завидуешь, как все остальные, тому, что я видел Сюй Да обнаженным, – задумчиво и насмешливо сказала Чжу. – Я бы рад прожить остаток жизни так, чтобы это не повторилось. И кроме того, я бы не стал этого делать: тебе бы это не понравилось. – Ты можешь делать все, что нравится тебе. Чжу понимающе улыбнулась ей: – Не беспокойся, Инцзы. Перед тем как завести наложницу, я сначала спрошу у тебя. – Так значит, ты собираешься их завести? – А вдруг тебе понравится спать с кем-нибудь другим? Новизна! – Я не хочу спать с твоей наложницей, – ответила Ма, не желая объяснять, почему эта идея внушает ей такое отвращение. – А, это правда: вероятно, она бы предпочла мужчин. Что ж, она всегда может завести любовника. – Чжу повернулась к Ма и улыбнулась: – Знаешь, Инцзы, я не собиралась жениться. Вышло случайно. Но раз это произошло, я рада. Чжу взяла Ма за руку – левой за левую, но больше ничего себе не позволила из-за ребенка. Через некоторое время Чжу отпустила руку Ма и сказала: – Просто к твоему сведению: я недолго здесь пробуду. Хочу снова взять Цзянькан. Даже полдня не прошло. Как быстро Ма позволила себе вернуться к удобной иллюзии близости. Теперь она жалела об этом. – Ты не останешься хоть ненадолго? – Это мой счастливый случай. – В голосе Чжу слышалось искреннее сожаление. – Я получила никем не оспариваемое командование войском Красных повязок и поддержку народа благодаря благословению Сияющего Князя. У меня есть Аньфэн. Следующим должен стать Цзянькан. Малыш Го был прав: нам он нужен, если мы хотим контролировать юг. И если мы его не возьмем, то это сделает мадам Чжан. – Чжу скорчила гримасу: – Может, следует называть ее теперь Королевой соли? Что за странный титул! Королева соли. Полагаю, мне просто надо к нему привыкнуть. Королева соли. – Перестань твердить «Королева соли»! – возмутилась Ма. – Что ты имеешь в виду – «Королева соли»? Чжу рассмеялась: – Теперь ты это повторяешь. Наверное, ты не слышала. Семейство Чжан – мадам Чжан, другими словами, поддержало выступление генерала Оюана против Великого князя Хэнани. Она хотела нанести сокрушительный удар империи Юань перед тем, как порвать с ней. – Чжу раскинула руки театральным жестом, отчего ее укороченная правая рука оттопырилась, как крылышко вареного цыпленка. – Мощный удар. Хэнань полностью уничтожена как военная сила. Теперь семейство Чжан претендует на власть над всем восточным побережьем, а Никчемный Чжан называет себя правителем и основателем Царства соли. – Значит, Юань… – …потеряла доступ к своей соли, зерну, шелку и всему остальному, что по ночам перевозят по Великому каналу. Они придут в ярость, – весело сказала Чжу. – Им придется прислать свою Центральную армию из Даду, чтобы ее свергнуть. Она заставит их хорошенько побегать за свои деньги. Особенно учитывая то, что все деньги у нее. – А генерал-евнух? – Засел в Бяньляне, но кто знает, надолго ли, принимая во внимание его ненависть к империи Юань. Очевидно, он затаил обиду на те обстоятельства, при которых лишился… ну, ты понимаешь. – Неожиданное сочувствие промелькнуло на лице Чжу. – Я бы не сказала, что с ним приятно иметь дело, но он мне помог. Я ему благодарна. Ма стукнула ее: – Он отрезал тебе руку! Чжу улыбнулась в ответ на ее негодование: – Почему я должна держать на него за это обиду, если в итоге мы оба получили то, чего хотели? Даже если это означает, что тебе придется укладывать мне волосы и завязывать одежду и мыть мой левый локоть до конца жизни. – Разве рука, данная тебе предками, так дешево стоит? Если ты хотела поставить ее на кон, – язвительно сказала она, – он должен был хотя бы убить вдобавок и Чэнь Юляна. – Да ладно, нельзя получить все, – философски ответила Чжу. Известия о Чэнь Юляне дошли до них обеих. Он оказался в Учане, в верхнем течении Янцзы, с несколькими приверженцами, которых удалось собрать после фиаско в Бяньляне, и проникся ненавистью и к монахам, и к евнухам. Лишившись звания предводителя Красных повязок и поддержки народа, он стал всего лишь вожаком бандитов. Но все понимали, как губительно недооценивать Чэня. На другой стороне кровати Сияющий Князь улыбался во сне. Почти невольно Ма протянула руку и дотронулась до его гладкой, теплой щеки. Прошло много времени с тех пор, как она ребенком спала на этой самой кровати, и ее удивило такое сильное желание обнять маленькое тельце. Чжу сказала: – Ты его уже полюбила? Но он должен отправиться вместе со мной в Цзянькан. Ма взяла ребенка на руки, наслаждаясь ощущением его нежной кожи. – После этого позволь мне снова заботиться о нем. – Хорошо, что одна из нас сохранила материнские наклонности, – ответила Чжу с лукавой улыбкой. – Цзянькан! – произнес Сюй Да. Они с Чжу сидели на конях и смотрели вниз на город на дальнем берегу Янцзы. Тот холм, на который они взобрались, был частью чайной плантации, яблони были разбросаны там и сям между рядами чайных кустов. Кусты пахли не совсем так, как чай, но как его дальний родственник: сам по себе запах незнакомый, но почему-то наводящий на мысль о чае. – «Место, где сворачивается в кольца дракон и припадает к земле тигр», – процитировала Чжу, вспоминая давние уроки истории. – Престол царей и императоров… В дальнем конце Цзянькана лысые вершины холмов выступали из послеполуденной дымки, как острова. Обширные восточные земли мадам Чжан. Там, невидимые на таком расстоянии, находились ее плодородные поля, каналы, реки и озера. Сверкающие горы соли, суда с ребристыми парусами, похожими на разрезанные фонарики, и, наконец, само море. Чжу никогда не видела моря, и оно представлялось ей рекой бесконечной ширины: гладкие золотистые волны, тянущиеся до самого горизонта, со штормами и солнечными копьями, бегущими по поверхности. На севере лежали Корея и Япония; на юге были пираты и чамы и Ява. И это был просто конец мира, частица таинственных земель, которые, возможно, когда-нибудь будут открыты и которые заполняли пространство между четырьмя океанами. – Это не конец, правда? – спросил Сюй Да. – Когда мы возьмем Цзянькан? – Ты хочешь остановиться? Вокруг них трепетали опадающие с яблонь лепестки цветов. По реке внизу неспешно плыли паруса, как плывут опавшие листья. Он ответил: – Нет. Я последую за тобой куда угодно. Чжу смотрела вниз на Цзянькан и вспоминала, как стояла с Настоятелем на высокой террасе, очарованная и испуганная, глядя на окружающий их мир. То, что она видела, казалось ей таким огромным, что странно было даже думать, что это всего лишь равнина реки Хуай. Даже тот человек, который тогда стоял там, был другим: не тем, кем она была сейчас, а тем, кто жил в тени того голодного призрака, Чжу Чонбы. Глядя в прошлое, она видела себя похожей на цыпленка внутри яйца, который еще не вылупился. Где-то далеко ветер полоскал флаги. Этот звук был похож на голос самого Неба. – Старший брат, это только начало. Она чувствовала в себе великолепное, нарастающее ощущение будущего и всех его возможностей. Веру в свою судьбу, сияющую все ярче, пока сквозь самые темные трещины в ней самой не прорвался свет, а внутри не осталось ничего, кроме того сияния, которое было чистым желанием. Она хотела не только величия. Ей нужен был этот мир. Ее вздох был полон радости. Улыбаясь от восторга, она сказала: – Я буду императором. Сумерки наступили, когда войско Чжу все еще спускалось по круто уходящей вниз дороге к реке Янцзы. Чжу ехала впереди, и теперь, оглядываясь, она видела темный склон горы, испещренный извилистыми линиями огоньков фонарей. Может быть, именно так их жизни выглядят с Небес: крохотными точками огней, постоянно мигающими, гаснущими и снова загорающимися в бесконечном темном потоке Вселенной. – Вперед, маленький брат, – сказала она Сияющему Князю, тихо сидящему рядом с ней на низкорослой лошадке. Даже после многих дней похода казалось, что его кожа сияет. Его ничто не удивляло и не трогало, насколько могла судить Чжу, хотя иногда по его лицу пробегало выражение задумчивости, подобно короткому дождю, на который смотришь издалека. Вскоре они подъехали к тому месту, где роща плакучих ив склонилась над водой. Чжу спешилась и посмотрела на огни Цзянькана, горящие на далеком берегу. – Ах, маленький брат! После многих поколений борьбы мы наконец стоим на пороге перемен. Твое появление обещало начало новой эры, а там, в Цзянькане, – именно там это произойдет. Ребенок соскочил со своей лошадки и молча стоял рядом с ней в полутьме. Чжу непринужденно сказала: – Ты говорил моей жене Ма Сюин, что Первому министру Лю никогда не суждено было править. – Да. – Лю Футон считал, что он будет править просто потому, что ты в его власти, – продолжала Чжу. – Он позаимствовал твою силу, чтобы завоевать доверие народа, и думал, что это сделает его великим. Но когда дошло до дела, оказалось, что его желание было недостаточно сильным. – Трещали кузнечики в сгущающемся мраке под деревьями. – Не думаю, что Лю Футон родился великим. Но это не должно было иметь значения. Если хочешь добиться не той судьбы, которую дали тебе Небеса, придется пожелать другой судьбы. Придется сражаться за нее. Страдать ради нее. Лю Футон никогда не делал ничего сам, поэтому, когда я отнял тебя у него, у него ничего не осталось. Он стал ничем. Ребенок молчал. – Я тоже не была рождена с обещанием величия. Но теперь оно у меня есть. Небо дало мне его, потому что я этого хотела. Потому что я сильная, потому что я боролась и страдала, чтобы стать тем человеком, которым мне нужно стать, и потому что я делаю то, что надо делать. Произнося эти слова, она взялась за рукоять своей сабли. Это необходимо сделать, понимала она. Когда в мире существуют два Небесных Мандата, судьба старого – закончиться, чтобы новая эра могла родиться. И все же. Чжу стояла в темноте и вспоминала, как Ма обнимала этого ребенка, ее лицо, полное любви к этой маленькой жизни. Ма, которая всегда заставляла ее находить другой путь. «Но это единственный путь». Свет факелов далекого Цзянькана скользил по речным волнам, которые набегали на берег с медленным, ритмичным плеском. «Это единственный способ получить то, что я хочу». Так долго она гналась за величием только для того, чтобы выжить. Но без Чжу Чонбы эта причина перестала существовать. Чувствуя, что она вытащила из себя нечто такое, на что ей не очень хочется смотреть, Чжу подумала: «Мне не обязательно это делать. Я могу уехать, отправиться куда угодно и быть кем угодно и всетаки выжить…» Но как только она это подумала, она поняла, что не откажется от величия. Ни ради жизни ребенка, ни даже ради того, чтобы предотвратить страдания людей, которых она любит и которые любят ее. Потому что это то, чего она хотела. Восходящая луна осветила профиль Сияющего Князя, глядящего на воду. Он улыбался. Этот момент был похож на задержку дыхания после вдоха: неподвижность, полная неизбежности выдоха. «Это то, что я выбираю». Не отрывая глаз от далекого берега, Сияющий Князь произнес своим певучим, неземным голосом: